Лазурный дракон (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич

-Нет, но я могу спустить кого-нибудь на своей веревке, - я показал Жало. - И быстро вытянуть наверх. Только надо кого-нибудь не очень тяжелого. Давай ты попробуешь?

- Ага, щас! - фыркнул лучник, отпрыгивая еще дальше от разрастающегося облака муравьев. - Я туда в жизни не сунусь! Они же до костей обглодают!

- Да, без магии с ними не справиться! - поддакнул ему издалека Гюрза - он уже ускакал к самому краю кратера. - Нужен огонь!

На верхушке центрального муравейника остался только я и Док с Карачуном. Мы с трудом умещались на свободном островке, образованном аурой смерти. Но и этот островок постепенно сужался, будто таял.

- Карачун их потравит! Морозным дыханием!

Псы на несколько секунд замешкались, обдумывая мои слова. Наконец, Эдж вернулась обратно к нам. Немного не допрыгнула и приземлилась прямо в гущу муравьев, и они явственно захрустели под ее подошвами. Я ухватил ее за руку, притягивая к себе.

- Я попробую! - выдохнула она.

Я молча кивнул и вложил ей в ладонь наконечник Жала.

-Осторожно, он острый. За веревку держись, не за наконечник.

Она набросила веревку на запястье, сделав для верности пару витков.

Берс, Стинг и Гюрза вовсю улепетывали, и правильно делали. Неподалеку от нас, будто огромный гнойник, вскрылся еще один муравейник, потом еще. Насекомые повалили целыми волнами.

- Ох, ребят, рисковый план, - заметно нервничая, помотал головой Док. - Но попробуем. Так, расступитесь-ка!

Мы пропустили Дока с его подопечным ближе к разлому, ведущему в сердцевину муравейника.

- Ману он жрет сильно, и времени у нас будет мало! - предупредил Док. - Так что, девочка, ныряй сразу по моей команде!

Эдж кивнула, стряхивать со штанин особо настырных муравьев, прорвавшихся к нам даже сквозь ауру.

Карачун, раскрыв свою костяную пасть, чуть наклонился над разломом. Морозное дыхание с громким шипением вырвалось из него, расходясь широким конусом - будто здоровенный огнетушитель сработал. Все вокруг заволокло морозным паром. Мне даже почудилось, будто я слышу тысячи тоненьких визгов, издаваемых гибнущими насекомыми. Дыхание убивало их мгновенно - крошечные закоченевшие трупики каскадом осыпались вниз, будто снег с потревоженной ветки. Секунд через десять внутренности муравейника заискрились инеем, будто стенки обледенелого колодца.

- Должно хватить! - кивнул некромант, останавливая Карачуна.

Эдж развернулась спиной к пролому, и наши взгляды встретились.

- Ты уж меня не урони, - нервно усмехнулась она.

Ответить я не успел, только кивнул - и она шагнула в темную пропасть. Веревка под ее весом натянулась, а самого меня дернуло еще ближе к краю - поверхность глиняного купола обледенела от дыхания лича, и подошвы заскользили по ней. Док придержал меня за плечо и запулил вслед Эдж пару светящихся сфер.

Муравьи, отхлынувшие было от дыхания Карачуна, снова поперли со всех сторон. Справа от нас с громким треском обрушилась внутрь верхушка еще одного муравейника, и наружу прибыло очередное многотысячное подкрепление. Вокруг нас все нарастал звук шуршания бесчисленных крошечных лапок, и пугал он почище рева разъяренного льва. Да, собственно, и не такие уж эти создания и крошечные - раз в двадцать крупнее привычных черных муравьев. А уж кусаются больнее осы. Собственно, осы-то просто жалят. А эти прямо откусывают плоть кусками.

- Эдж, быстрее! - выкрикнул я, стараясь, чтобы в голосе моем не чувствовалась зарождающаяся паника.

Муравьев накопилось столько, что они копошились вокруг нас слоем сантиметров в пятнадцать, и многие из них срывались и падали прямо к нашим ногам. Я почувствовал несколько укусов в ноги, а один мелкий гаденыш успел добраться до головы и впился в мочку уха. Было так больно, что я заорал и замотал головой.

Мне на выручку пришел детеныш ванара - ловко схватил муравья лапкой и тут же отправил в рот. Тельце насекомого захрустело на его зубах, как семечка. Еще нескольких вражин он точно так же перехватил на подходе.

Еще один муравейник, совсем рядом с нами, будто взорвался изнутри - вниз посыпались большие обломки, а следом, будто из прорвавшейся плотины, ухнула еще одна волна муравьев.

Док дал команду Карачуну, и лич с громким шипением обдал напирающую со всех сторон живую массу морозным дыханием.

- Девочка, быстрее! - завопил некромант, и уж он-то даже не пытался скрыть панику. - Мне кажется, у нас опора под ногами трещит. Если мы сейчас провалимся...

Договаривать он не стал, но у меня и без этого перед глазами вполне явственно предстала картинка того, как мы падаем вниз, а потом буквально тонем под метровым слоем насекомых.

- Есть! - донесся из глубины визг Эдж. - Тащите меня обратно!

Я буквально выдернул её наверх - растрепанную, всю в трупиках муравьев и какой-то паутине, но с горящими от азарта глазами.

- Достала! - похвасталась она, показывая увесистый самородок, блеснувший на солнце расплавленным зеркалом.

-Сваливаем отсюда! - скомандовал Док, не давая насладиться моментом.

До края кратера было буквально рукой подать, но дался нам этот путь нелегко. Муравьев вокруг было уже столько, что не видно было, куда ступать - все тонуло в единой шевелящейся массе. Док пустил Карачуна перед собой и, явно экономя ману, расчищал дорогу короткими залпами Морозного дыхания. Но, выбравшись, наконец, с глиняных столбов, мы поняли, что опасность еще далеко не миновала.

Гигантская муравьиная стая выбралась уже за пределы кратера. Наши ребята с матом и воплями бежали от нее к небольшому озерцу, поблескивающему за кустами. Я что-то сильно сомневался, что вода остановит муравьев. Я вообще сомневался, что такую массу вообще что-то может остановить, кроме реки кипящей лавы, например. Но вода давала хоть какую-то надежду, так что мы все дружно рванули к ней.

Аура Карачуна уже не спасала - муравьи, неслись потоком, как живая река, и местами волны этой живой массы доходили нам по щиколотку. На бегу мы старались стряхивать их с себя, но получалось хреново. Меня будто дротиками со всех сторон обстреливали - каждую секунду все тело пронзало от боли в самых неожиданных местах.

В этом заключалось еще одно коварство этой напасти. Боль в Артаре купируется, и по интенсивности, и особенно по продолжительности. Все-таки игроки - не мазохисты. По крайней мере, большинство из них. Но в данном случае эта система не особо-то помогает, потому что попросту не успевает реагировать. Укусы мелкие, и боль пронзает тебя яркими вспышками. Пусть они и гаснут быстро, но взамен каждой приходит еще одна, и еще, и еще - десятки, сотни укусов. Это настоящая пытка. Уж лучше с разъяренным тигром схватиться, чем упасть в гущу этих крошечных хищников.

- Даня! Даня, сюда! Держись! - наперебой орали Берс и Терехов, пытаясь ухватить здоровяка и направить в нужную сторону.

Из-под массивного шлема нашего танка доносился нескончаемый рёв, а сам он судорожно метался из стороны в сторону, похоже, уже ничего не видя перед собой. От его криков мне стало не по себе. Вспомнился какой-то фильм, в котором был эпизод про древнюю пытку под названием «медный бык». Там несчастных помещали внутрь полой медной статуи быка и поджаривали живьем. Данила, похоже, сейчас не в лучшем положении - муравьи пролезли ему под доспехи, и он не может их стряхнуть.

Еще немного - и наш великан споткнулся и упал на колени. Мы бросились к нему, чтобы помочь подняться, но он так махал руками, что ненароком врезал Стингу по лицу. Кажется, он уже настолько ошалел от боли, что не соображал, что происходит. Ухватился закованными в латные перчатки ладонями за шлем, бестолково царапая по нему.

- Даня, доспехи деактивируй! - орал ему в лицо Берс. - Через интерфейс! Даня!!

Кажется, ему удалось докричаться. Шлем и кираса Данилы замерцали на пару секунда, а потом и вовсе исчезли. Ката вскрикнула, зажимая рот ладонью. У меня тоже от ужаса сердце екнуло.

Под доспехи бедняге успело набиться множество мелких тварей - они буквально кишели на нем, покрывая плотным слоем, особенно на открытых участках кожи. Лицо его превратилось в кровавую маску, а местами и вовсе было обглодано до самых костей. А то, что он бежал, не разбирая дороги, и даже не мог активировать интерфейс, объяснялось просто - он почти ослеп. На месте одного глаза пузырилась кровью сплошная рана, второй превратился в едва заметную щелку между распухших век.