Рябиновая невеста - Зелинская Ляна

− А ведь я любила тебя, как настоящую сестру…

− А вот не надо меня любить! — зло ответила Фэда. — Не хватало ещё умереть от проклятья из-за твоей любви! Даже лучше будет, если ты будешь меня ненавидеть! Да, кстати, может, это поможет тебя перестать меня любить. Хочешь знать правду? Это я взяла звезду из сокровищницы и отдала вёльве. А когда тебя посадили под замок, я радовалась, что всё так удачно разрешилось.

− Ты… взяла звезду? — удивлённо спросила Олинн. — Зачем?

− Надо было расплатиться с вёльвой. И она сказала, чтобы я её принесла.

− За что расплатиться? А впрочем… можешь не говорить, − Олинн усмехнулась, − ты так хотела выйти замуж за Хельда, да? То-то он женился на тебе, несмотря на то, что ты была беглой бесприданницей, да ещё и невестой короля. А это всё колдовство, да?

− Тише ты, дурочка! Нам обеим сейчас надо держать язык за зубами, чтобы каждый получил своё! А твоя доброта и любовь только всему мешают! — огрызнулась Фэда, но как-то смягчилась, поняв, что, кажется, сболтнула лишнего. − Просто делай, что я говорю. Ярл Бодвар убедит Хейвуда, что ты не жаловалась на него Гриру. Что это командор заставил тебя такое сказать, чтобы очернить Хейвуда перед королём. Ты поняла? И перестань так смотреть на командора, а то всё испортишь! И так уже все шепчутся, что Грир влюбился! Этого достаточно. А нам надо, чтобы король верил, что это он тебе нравится, а вовсе не его командор! Как ты не поймёшь разницы!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Но Олинн дальше не слушала стенания Фэды. Её сейчас занимали совсем другие мысли: Белый Волк думал, что это она выкрала звезду, он проклял её именно за это. Но звезду-то выкрала Фэда! Но даже не это было главным, она вспомнила слова, которые ярл Римонд произнёс перед тем, как подписать бумаги:

«…Она сказала, что если ты умрёшь, то я потеряю всё, что люблю. И поэтому я берёг твою жизнь. Но теперь… Раз ты взяла Звезду Севера, то я верну ей всё сполна её же монетой. Если ты не принесёшь мне перстень, то, как только наступит Йоль, теперь уже ты будешь терять всех, кого любишь. Тех, кто рядом с тобой. Как она прокляла меня, так вот теперь я возвращаю ей это проклятье и отпускаю тебя. Именем Севера…»

Но тогда получается… раз звезду взяла не она, то что должно ей вернуться? Кого же на самом деле коснётся проклятье: её или Фэды?

Торвальд говорил, что вёльва рассказала Белому Волку, где взять Звезду Севера. И тот взял и привёз её сюда вместе с Олинн. И эта звезда много лет лежала в сокровищнице. Но потом вёльва попросила Фэду её принести. И что же дальше? Тильда сама отдала её Игвару? Или он её забрал силой? Но откуда он узнал, что звезда у Тильды? Или, может, Игвар пришёл на болота именно за ней?

Она совсем запуталась. Наверное, ей нужно сначала поговорить с найтом Нье'Лири и узнать всю правду о том, что же произошло с её семьёй.

— Хорошо. Я сделаю так, как ты говоришь. На пиру я не буду отходить от короля, — ответила Олинн, надеясь, что Фэда от неё отстанет. — А пока я хочу отдохнуть и сходить в сад эрля. Помолиться.

И, как только Олинн произнесла эти слова, Фэда сразу успокоилась и кликнула служанок, велев им нести наряды для королевского пира.

Глава 27

Тучи застилали небо плотной пеленой, поэтому вечер наступил стремительно. Когда Олинн пришла в сад эрля, там уже было сумрачно. Фэда приставила к ней служанок, но Олинн велела им остаться за стеной сада, всё равно ведь отсюда не сбежать. Хотя, конечно, прямо ей этого не сказали, но нетрудно было догадаться, что вся эта свита ходит за ней по пятам, чтобы следить. Фэда хоть и смягчилась, видимо, поняв свою оплошность в разговоре, но Олинн больше не верила в сестринскую любовь. Ей принесли подогнанное платье яркого бруснично-красного цвета, и накидку, и украшения. А Фэда всё ворковала вокруг, рисуя перед Олинн безоблачное будущее при новом короле, но по её лицу было понятно, что все эти приготовления нужны лишь для того, чтобы она могла добиться своей цели. Олинн больше не сомневалась − она будет жить ровно до того момента, пока будет жить король Гидеон. А потом…

В лучшем случае, после смерти короля её продадут в рабство. Белый Волк так поступал иногда с теми, кто переходил ему дорогу, а эйлин Гутхильда это одобряла. И, глядя на Фэду сегодня, Олинн увидела в ней почти точную копию её матери, разве что эйлин Гутхильда была более скрытной. Хотя всё это, верно, ещё придёт к Фэде с опытом, можно и не сомневаться.

Но Фэда не знала одного − изображать перед эйлин Гутхильдой покорность и недалёкость Олинн научилась ещё в детстве. Теперь лишь осталось делать то же самое с Фэдой, как бы это ни было больно и противно.

Она вдохнула влажный осенний воздух и вошла в сад эрля.

Гленн уже был там − стоял под дубом, прислонившись спиной к его могучему стволу. Олинн подошла, поставила фонарь со свечой на камень и оглянулась, чтобы убедиться, не последовали ли за ней служанки. Но они остались за стеной.

Под дубом было ещё темнее, но и как-то спокойнее. Когда Олинн шагнула под сень его могучих ветвей, ей показалось, что дуб окружил её невидимой пеленой. Даже звуки здесь были другими, кажется, что стоишь в пещере. Так странно…

− Не беспокойся, здесь нас никто не увидит, − тихо произнёс Гленн. − И не услышит. Дуб нас укроет.

− Дуб? — удивлённо спросила Олинн.

− Да, дуб. Не веришь? Положи руку на его ствол и прислушайся.

Олинн осторожно коснулась пальцами шершавой коры. Закрыла глаза. Звезда в ладони отозвалась теплом, и Олинн ощутила что-то совсем новое, чего раньше никогда не чувствовала. Не просто токи, идущие от дерева, к его корням. Не листву, готовящуюся сорваться с ветвей, и не силу ростков, пробивающихся сквозь землю… Нет, это были не те чары, которые она знала раньше. Это было что-то мощное, будоражащее и удивительное.

Под кожей ожили невидимые ручейки тепла, потекли к кончикам пальцев, свиваясь в причудливый узор, и растворились в коре дерева.

Услышь меня, могучий дуб…

Губы сами прошептали эти слова, и в тот же миг дуб отозвался. Словно спала пелена, или открылись ставни, впуская дневной свет. Кора потеплела, и теперь Олинн ощущала дерево совсем иначе. Как будто перед ней стоял не старый корявый дуб, а огромный живой исполин. И не дерево вовсе, а что-то иное: живое, могучее, уходящее под землю невидимыми корнями силы, а в небо — такими же невидимыми ветвями. Эти ветви и корни сплетались с такими же невидимыми обычному глазу ветвями и корнями других деревьев, образуя прозрачный сияющий узор. В какой-то миг Олинн увидела сотни таких деревьев. Они, словно люди, держащиеся за руки, были связаны друг с другом.

И эту могучую силу, и эту связь с другими деревьями, травами, цветами, Олинн ощутила всю и сразу, пальцами, кожей, словно стала с ними единым целым… Увидела и услышала… Почувствовала запах воды, серебра, вереска и сосновой живицы, и ягодный сок на губах, сладкий и пахнущий летом. Запрокинула голову и увидела уходящий в небо огромный прозрачный ствол дуба, который сиял золотистым светом, таким, каким здесь же, в этом саду, вчера сияла звезда на её руке.

− Что это?! − прошептала Олинн, замерев в восхищении.

− Вёльвы Севера называют его «Исо тамми» — Великий дуб. А фрэйи Юга — Игдрасиль. Мировое древо, − тихо ответил Гленн. — Это наш Источник, наша сила. Но только фрэйи или заклинатели могут его увидеть. Это значит, что в тебе проснулась настоящая фрэйя.

− Кто такие фрэйи? — спросила Олинн, разглядывая чудесное древо.

− Айрис должна была тебе рассказывать об этом. Ты разве не помнишь? — спросил Гленн тихо.

Айрис…

− Великий Бог−Олень… Так называла его Тильда, − произнесла Олинн, кладя на ствол дерева вторую руку, − я помню…

Воспоминания посыпались, словно подхваченные холодным ветром осенние листья вяза. Она вспомнила, как в детстве сидела у ручья точно под таким же дубом. Вспомнила, как мать надрезала его кору острейшим ножом, и сок, похожий на жидкое серебро, медленно стекал в чашу. А потом она тонкой струйкой выливала его в прозрачное зеркало воды, и по её поверхности разбегались причудливые узоры, а перед глазами возникали картины. Она вспомнила серебряный кулон на её шее с рябиновой ветвью. Тот самый кулон. И её слова…