Из могилы - Коул Кресли

Мне кажется, или его глаза стали чуть ярче? Готовится атаковать меня?

Я едва не рассмеялась. Я только что покрыла всю землю ядовитыми шипами. Все их трепыхания — это чистое безумие. К тому же никто из них не подвергнет риску жизнь малыша.

— Дурак был Хранителем Игры. Когда я уже тайно замышляла напасть на вас, он принёс послание от богов, предоставивших нам выбор. Либо мы покончим с собой и игрой, либо игра будет продолжаться вечно, становясь всё масштабнее и уничтожая человечество. Мы отмахнулись от такого предложения, предпочтя продолжить борьбу за бессмертие.

Это была проверка. И мы её провалили. Неудивительно, что Дурак так странно реагировал всякий раз, когда я предлагала покончить с игрой. Боги уже давали нам такую возможность.

— Поэтому он устранил тебя? — спросила Жрица. Я кивнула.

— Боги послали Хранителя Игры, чтобы убить нас всех. У него не было выбора.

Я бросила взгляд на тело Колесницы. С тех пор, как мы отвергли предложение богов, мы застряли в петле, так же как он в этой жизни. Ещё шестьсот или семьсот лет я буду топтаться на одном месте — ничему не научусь, ничего не потеряю.

Снова.

Мы просто игрушки для богов: рождены с определённой целью и обречены повторять её веками.

— Мы в аду, — прошептала я.

Смерть говорил мне, что мы прокляты, но я только сейчас осознала, как близок он был к правде.

Печаль отразилась в глазах Жрицы.

— Да. В аду.

Если только я не сохраню им всем жизнь. Императрицу нельзя загнать в ловушку. Она не будет выступать на потеху другим.

Красная ведьма боролась с Эви.

Какой дурой я была! Разве не лучше быть злой и бессмертной, чем порядочной и мёртвой?

Как только ведьма вернула себе контроль, я опустила глаза на Ти. Я чуть было не превратила его жизнь в вечный кошмар! Как он познает в этом мире любовь и дружбу? Неужели его взгляд никогда не устремится к горизонту в ожидании возвращения любимой?

Внутри меня шла борьба с ведьмой. Я пыталась унять её жажду новых символов, жажду кровавой битвы. Всё ради Ти.

На протяжении всей этой игры я повсюду встречала знаки — символы бесконечности, охотничий лук, зазубренный излом скалы, напоминающий молнию, и многое другое — всё это были ключевые точки на пути, который привёл меня сюда.

Посмотреть в глаза малышу.

Внезапное понимание охватило меня. Он был рождён не для этого. Не он был спасением, а я. И Кентарх, и мы вчетвером. Ти только дал мне время на осознание этого. Судьба мира изменится, потому что я увидела себя в глазах сына.

Он действительно миниатюрная копия мужчины, которого я любила и потеряла. Но в его внешности есть и мои черты. И моей матери. Будет ли он такой же неумолимой стихией, как она?

Буду ли я такой?

С моих губ сами собой сорвались слова:

— Я не играю в игры, где не я устанавливаю правила. — Сколько раз я уже говорила это в прошлом? Это мой последний шанс воплотить эти смелые слова в жизнь. — Я выхожу из игры.

Цирцея сжала зубы, после чего неохотно произнесла:

— Ты не можешь. Мы не можем все остаться в живых. Мы должны умереть, чтобы мир восстановился.

Рыдая над телом матери, я поклялась, что сделаю всё, чтобы восстановить мир. Не думала, что это подразумевает убийство друзей.

Пусть я была Предательницей в прошлом, но больше я ей быть не собираюсь.

— Кто сказал?

Ти начал успокаиваться, потому что я менялась у него на глазах, вновь становясь похожей на его маму. Терновая корона превратилась в цветочный венок, когти укорачивались.

Жестоко покарать. Или щедро одарить.

Я отчаянно пыталась понять смысл этой игры, какой урок мы должны усвоить. И вот ответ.

Любовь.

Смогу ли я стать прежней, когда монстры всё продолжают и продолжают наступать? Да. Как сказал Арик, мой гнев бездонен. Как и любовь.

Я буду щедро одаривать.

Мои лианы вернули Ти к Джеку. Весь напряжённый, он притянул малыша к себе. Ничего не произнёс, просто не сводил с меня глаз.

Я мысленно позвала: «Мэтью! Ответь мне».

Тишина. Мне придётся разбираться самой. Как всегда. Решение маячило на краю сознания, тянулось ко мне, как цветок к солнцу.

Если мне хватает сил отравить весь мир, то хватит и прокормить.

Лианы вокруг нас сменили цвет с угольно-чёрного на зелёный, простираясь по горе, застывшей лаве, останкам Рихтера. Они заворачивали в коконы тела тех, кого мы потеряли. Кентарх. Джоуль. Гейб.

Они собрали прах Арика в сосуд из древа жизни.

Любовь.

Цветы посыпались с моих волос. Слёзы текли по моим щекам. Любовь — и скорбь — сделали меня ещё сильнее. Полюбив и потеряв, ты становишься могущественнее всех во Вселенной.

Красная ведьма отступила и погрузилась в сон.

— Что происходит? — нервно спросила Ларк. Её полностью оправившиеся волки переводили взгляд с меня на свою госпожу.

— Императрица меняется, — прошептала Цирцея. — Её карта вернулась в правильное положение.

Лианы, удерживавшие моих пленников, теперь обнимали моих друзей, держа их поблизости.

— Мы перевернём игру и сразимся с богами, а не друг с другом.

В память о тех, кого мы потеряли.

— Но мы не можем убить богов, если сами ими не являемся. — Глаза Сола распахнулись. — Я так и знал!

— Мы можем снять их проклятье. Вернуть жизнь на планете.

Цирцея напряжённо усмехнулась.

— Мне бы такую самооценку.

— Но, Эви, хватит ли нам сил на такое?

Я кивнула Ларк.

— Наши способности безграничны.

По Tar Ro я само изобилие. Теперь же мой избыток силы протекал через всех нас. Я поделилась с ними регенерацией, и их силы тоже начали литься за край. Между нами образовалась связь. Они почувствовали то, что чувствовала я. И наоборот.

Наши разумы соединились, наши сердцебиения синхронизировались. Не знаю как. Мэтью? Ведьмовство? Может, вмешательство некого бога-отшельника.

Впрочем, это неважно. Земля пришла в движение, и мои друзья увидели символы, что появлялись передо мной — формы, конструкции, ключевые точки.

Водоворот Цирцеи взмыл в небо гигантским жгутом.

Я выпустила свой собственный жгут. Не используя кровь.

Только любовь.

Такое чувство, будто мы уже парили над землёй, вращались в круговороте. Лепестки разлетались вокруг нас.

Кожа Сола начала излучать тёплый свет.

— Что это? — восхищённо спросил он.

— Кажется, это наша магия, — сказала Цирцея.

По всей планете мой яд отступал, исчезал, сменяясь цветами и ягодами. Отравленные тернии превратились в безобидные стебли. Я очистила почву от проклятья, сделавшего её бесплодной.

Фруктовые деревья вынырнули из-под земли и расправили ветви, а на полях прорастали зерновые культуры. В Хейвене вернулись к жизни дубы и сахарный тростник. Мы восстаём.

Где-то на другом конце планеты маленькая девочка заметила куст с ягодами. Мы вчетвером почувствовали приятное натяжение, когда она сорвала одну ягодку. Почувствовали, как она ею насыщается. В множестве миль от неё, на другом континенте, ещё одна дрожащая рука рискнула сорвать яблоко.

— Сестра-изобилие, — обратилась ко мне Цирцея.

Она очищала все водоёмы мира: от самого маленького ручейка до огромных океанов.

— Сестра всемогущая, — ответила я.

Через нашу связь я чувствовала волны, слышала течения и улавливала шепотки в её королевстве эха.

Сол развернулся к ней.

— Ты пахнешь морем. Прямо как в детстве.

— Я вспоминаю все секреты, — выдохнула Цирцея.

Длинные волосы Ларк крутились в воздухе, образовывая символы бесконечности.

— Ребят, со мной что-то происходит, и это ощущается так... правильно! — Она возвела руки к небу, и бабочки-монархи вылетели из её ладоней. Пока они танцевали над нами в свете Сола, мы чувствовали каждый взмах их крылышек. — Матерь божья коровка! Вы это видели?

Мы все ощутили, как животные, убитые Вспышкой, воскресают. Только у них не было пустого взгляда, как у первого воробья Ларк. Их глаза были живыми. Птички щебетали, насекомые жужжали. Волки поражённо оглядывались.