Смерть взаймы - Вартанов Степан Сергеевич

Падая, я выкрикнул предупреждение насчет амулетов мягкой посадки, и принялся лихорадочно нащупывать свой. Орки использовали их над самой землей, но земли-то почти не видно!

Я обломил стерженек, и амулет звонко щелкнул. Неведомая сила затормозила мой полет, и я мягко опустился – разумеется в болото.

Утром мы расстались. Тимманцы сочли, что выполнили наш уговор с лихвой, и я был с ними вполне согласен. Тир пошла с ними, и уходя не забыла пригласить меня на свадьбу… Быстро это у них, однако. Как бы оказаться в Тиммане вовремя? А ведь не получится, жаль…

Нас осталось пятеро – я, Рита, Ли, Боб и полковник. Большую часть пути мы уже пролетели, в сущности, Южный тракт, он же Дорога, с которой нас так бесцеремонно уволок Ритин похититель, был рядом, одна беда, на пути у нас стояли горы. Те самые горы. Казат. Край гобблинов и троллей. Сейчас мы сидели на краю болота. Светало. Я показал спутникам появившиеся из утреннего сумрака силуэты гор и обрисовал ситуацию.

– Мы пройдем через них старой караванной тропой, – проинформировал я своих спутников. – Если повезет – никого не встретим. То есть, я очень рассчитываю, что гобблины ушли из этого края вчера вечером, в сторону крепости, причем почти все.

– Почему ты так считаешь? – поинтересовался Боб.

– У гобблинов есть собственные оракулы, – пояснил я, – и они наверняка уже знают, сколько человечины валяется в окрестностях Крепости… Не говоря уж о самой Крепости. Это называется – мародерство. Соответственно, резко возрастают наши шансы пройти по горам незамеченными.

– Прежде, чем мы выступим, – заявил полковник, – я хотел бы уточнить один маленький вопрос. – Он посмотрел на меня, и подвигал немножко челюстью, видимо, чтобы смягчить впечатление.

– Как получилось, что ты владеешь магией? Дерешься на мечах лучше любого профи? Стреляешь из арбалета? – Он подался вперед, и глядя мне прямо в глаза, продолжил:

– Кто ты, Том?

– Да, вижу, что смысла скрывать это больше нет, – признался я. – Так и быть, слушайте. Я не Том, Том давно уже умер от лихорадки. Я, – я сделал паузу, оглядывая притихшую аудиторию, – я последний из оставшихся в живых назгулов Черного Властелина!

Первой усмехнулась Рита, затем заржали Боб и Ли, затем дошло и до полковника. Он побагровел и шагнул вперед. – Сукин ты…

– Полегче, полковник, – это была Рита. – Том прав, это его дело. Он честно выполняет свои обязанности – и даже больше.

Значит, назгул из меня тоже не вышел. Жаль, право жаль.

Старый караванный путь – это значит, со времен «до» диверсии. И проложен он был со вкусом – если ты не спешишь, и нет у тебя тяжелого рюкзака, и ты не устал, то все эти живописные скалы и пропасти, все эти горные речки – лучше отдыха и не придумать. В противном случае ты быстро обнаруживаешь, что дорога в десять раз длинее, чем могла бы быть, а другой просто нет. Скалы, впрочем, и впрямь были красивы, громоздясь и рассыпаясь, образуя арки и ущелья… Кое-где на скалах росли деревья, даже рощицы, среди них попадалось немало фруктовых. Еще один, кстати, парадокс Кристалла – за тысячу лет все эти яблони и вишни ничуть не одичали. В одном из ущелий, у горной речки, мы и остановились.

В речке мы наловили форели на ужин, точнее, ловил Ли, он оказывается знал, как это делать руками. Я подсмотрел, но решил не вмешиваться. Вода… Мокро… Леска и крючки, взятые мной с Земли давно уже были в лапах какого-то гобблина. Остальные члены экспедиции толпились на берегу, и помогали Ли советами.

– Как получилось, – спросила Рита, – что такие чудесные места не заселены?

Я только усмехнулся.

– Еще как заселены! В этих горах полно подземных поселений, шахт, рудников, потом этих… тоннелей. Гобблины – вот кто истинный хозяин этих мест. И именно они никого больше сюда не пускают.

– В таком случае наш переход опасен. Даже если часть их воинов ушла. Может быть разумнее пойти на юг и выйти на Дорогу дальше?

– Я думал об этом, – согласился я. – Но если кто и остался от армии Вторжения, то именно на юге они и будут. Равно как и все магические ловушки, оставшиеся от Крепости, а ныне живущие самостоятельной жизнью. И к тому же, если уж гобблины чуют добычу, они не делятся на воинов и женщин. Они выступают немедленно, и прут напролом.

– Понятно…

– Я ходил этой дорогой дважды, и ничего. Правда, времена тогда были поспокойнее.

Мы поднялись на первый из перевалов, которые нам предстояло одолеть. Словно в насмешку над моими словами о безопасности лежащего перед нами пути, справа у дороги находилась старая стоянка гобблинов. Я напомнил себе посоветовать им при следующей встрече закапывать остатки своих трапез. Особенно кости… Рита всхлипнула, а Ли цветасто выругался.

Пока они смотрели на кости, я смотрел по сторонам. Тут было на что посмотреть, и то, что я увидел, очень мне не понравилось.

– Гобблины ушли отсюда, не доев этого беднягу, – сказал я, – кем бы он ни был. Ушли в спешке. Значит, кто-то или что-то их напугало.

– Отряд людей или эльфов? – предположил полковник. – Или гномов, они вроде тоже любят горы.

– Если этот отряд уцелел после встречи с гобблинами, он бы вернулся, чтобы достойно похоронить останки, – возразил я, – у гномов и эльфов, да и у людей, с этим строго, а если победили гобблины – они бы вернулись за … Ну вы поняли. Значит, это было что-то такое, что не хоронит трупов, и чего боятся гобблины. А гобблинов, при всей моей к ним нелюбви, не назовешь пугливой расой. У них в ходу поговорка: «то, чего ты боишься, не имеет права на существование». Отступают они, только встретив превосходящие силы.

Одна догадка у меня была, но настолько неприятная, что даже не хотелось ее проверять. Однако деваться некуда. Я начал медленно, с трудом преодолевая щелкающий и клацающий язык гобблинов, читать заклинание Истинного Зрения. Так и есть.

По мере того, как я говорил, тень метрах в двухстах от нас сгустилась в гигантского хамелеона. То есть, выглядел он скорее как варан, но способность менять цвет, маскируясь под окраску окружающих предметов была позаимствована у хамелеона. Голова монстра была закрыта плотно пригнанными друг к другу костяными пластинами, глаза были размером с кулак, явно творчество создателей Кристалла, а вдоль спины тянулся двойной ряд костяных бляшек. Тело покрыто чешуей, и не спрашивайте меня, как мертвые чешуйки могут менять цвет… Таких зверей я еще не видел, и признаться, понятия не имел, чего от него ждать. Гобблины однако удрали… Надо ли уточнять, что двигался монстр в нашем направлении?

– Зачем ты это сделал? – поинтересовался полковник. Я признаться даже не сразу понял, о чем шла речь. Затем до меня дошло. Он решил, что я только что сотворил эту штуку. Предоставив Рите объяснять полковнику, что такое истинное зрение, я махнул рукой, указывая группе направление.

Тварь спешила, что означало скорость чуть выше, чем у среднего пешехода. Росту в ней было метра два, а в длину – все десять. Всегда лучше пользоваться преимуществом в скорости, нежели в численности, так что мы поспешно направились прочь. Хамелеон двинулся следом.

Сначала мы двигались вниз по склону, и идти было легко. Затем, однако, пошел подьем, и довольно крутой. Я еще раз помянул недобрым словом того, кто проектировал эти горы. Хамелеон, напротив, не сбавлял темпа и расстояние между нами начало сокращаться. Если бы не рюкзаки за спиной! Но бросать вещи не хотелось. Тут я на счастье вспомнил, что в группе у меня одни военные, без «балласта», и скомандовал «бегом». Кто там говорил о красотах горного края? Два часа изнурительного бега, зато мы оторвались от погони, и может быть, навсегда. По крайней мере так я думал, пока полковник не углядел в бинокль, что хамелеон нюхает землю, а следовательно, со следа так просто не собъется.

Мы рассыпали по земле табак, и при помощи веревок и камушков оставили за собой превосходную ловушку. При минимальном везении, наш преследователь будет погребен под несколькими тоннами камня.

Следующие два часа – и мы оказались на гребне перевала номер два. Отсюда в бинокль можно было видеть, как хамелеон ворочает головой, потеряв наш след среди табачного крошева, задевает веревки, и затем, под всеобщее ликование, наша ловушка сработала, и несколько глыб прокатились по хребту зверя. Мы ликовали недолго. Глыбы зашевелились, и, выбравшись наружу, хамелеон двинулся дальше, не показывая ни малейших признаков усталости.