Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина

— Это будет слишком просто, Мэй, — еще одна туманность вступает в разговор. Ее солнца горят золотом, а голос звучит нежным альтом. — Просто и неправильно. Ты найдешь другое решение. Ты уже его нашел… Да?

Она оборачивается ко мне… Туманность? Нет, девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, на которой блестит золотом рисунок-орнамент, стекая с лица на шею и ныряя за воротник белой блузки.

— Так лучше?

Вместо бескрайнего космоса — просторный конференц-зал. Крыши современного мегаполиса за высокими окнами. Длинный полированный стол, кожаные кресла. Вместо далеких галактик — мужчины и женщины в деловых костюмах. Похожи на людей, но не люди. Как и белобрысый мальчишка, сидящий во главе стола.

— Разве это по правилам? — спрашивает его пепельноволосая девица с чертами азиатки. — Ей нельзя здесь находиться.

— Она автор, — отвечает Мэйтин.

— Автор, — фыркает бритоголовый здоровяк. — Скажи еще, демиург.

— Все возможно.

— Все относительно, — поправляет здоровяк.

— Потому и возможно, — подмигивает мне верховный бог Трайса.

В наглухо застегнутом френче, с зачесанными на бок волосами он кажется старше и серьезнее, а беспечность выглядит немного фальшиво. Но я улыбаюсь в ответ.

— Какая разница? — красивый старик с густой пшеничной шевелюрой и окладистой бородой пожимает плечами. — У нас тут не одна проблема, а две. И если первую можно исправить с ее помощью, то вторую…

Он разводит руками, задевая сидящую рядом щупленькую брюнетку в темно-синем костюме. Та недовольно морщится, проводит рукой по щеке, словно проверяя, не исчезли ли с нее затейливо переплетенные серебристые линии, и выговаривает, задумчиво глядя сквозь меня:

— Да, это так. Она закончит свою историю на Трайсе и восстановит естественный ход событий и границы миров. Но к искажениям реальности она отношения не имеет.

— Она написала об этом, — напоминает девушка с золотым рисунком. Смотрит, ожидая поддержки, на Мэйтина.

— Не написала, — отмахивается пепельноволосая. — Конкретно об искажении — нет.

— Но она создала предпосылки к такому развитию событий, — говорит старик.

— Хочешь сказать, она все-таки демиург? — уточняет скептически бритоголовый.

— Я бы так не сказал, — заговаривает сидящий слева от верховного божества молодой мужчина. Длинными белоснежными волосами и сероватой кожей с рисунком белесых шрамов он похож на эльфа, но в глазах у него горит лиловое пламя, а кроваво-красные губы, приоткрываясь в улыбке, обнажают два ряда мелких, острых как иглы зубов. — Демиург — создатель миров. А как назвать создателя проблем?

— Мэйтин, — отвечает брюнетка в синем. — Это ему все время неймется. Зачем были нужны новые отражения? Я говорила, что хватит и эльфов. А он? «Они слишком похожи на нас, с ними скучно»! Зато с людьми теперь весело!

— Да-да, — соглашается полная дама с уложенными ракушкой синими волосами. Рисунок на ее коже тоже синий, а сама кожа — алебастрово-белая. — Это все он: а давайте создадим новые отражения, а давайте наделим их магией…

— А кто научил их переписывать судьбу? — «обвиняемый» строгим взглядом обводит божественное семейство. — Тоже я?

Небожители сникают. Все, кроме «зубастика».

— Драконы, — усмехается он, и я вспоминаю: галактикой его звали Эллой.

— Драконы, — ворчит Мэйтин. Смотрит на меня лукаво и немного виновато: — Разберешься?

— Разберусь, — отвечаю я, не подумав. Во сне плохо получается думать.

— Вот и славно, — хлопает он в ладоши. — Все слышали? Она разберется. Совещание закончено.

Что значит «закончено»? Я… Я не это хотела сказать!

Но сказать ничего не получается. Я ничто. Пылинка во Вселенной. Боги не слышат и не видят меня, если сами того не хотят.

А они не хотят. Встает с кресла и растворяется в воздухе бородатый старик. Синяя дама рассыпается песком и просачивается под пол. «Азиатку» уносит порывом ветра вместе с куском стены, и становится видно, что снаружи нет никакого мегаполиса — только бесконечность космоса…

Наконец на висящем в вакууме клочке комнаты с болтающимся на одном креплении окном и огрызком стола остаемся лишь мы с Мэйтином.

— Испугалась? — улыбается он. — Думала, уйду, не дав ответов?

— Дашь? — спрашиваю с надеждой.

— Не все.

Кто бы сомневался!

— Кто-то изменил свою судьбу, — говорит он. — Был в древности ритуал, позволяющий сделать это, объединив на добровольной основе силу нескольких магов.

— Хочешь сказать, что пропавшие добровольно… — начинаю я, но меня прерывают:

— Такой была изначальная идея. Но любое заклинание можно изменить. Извратить. Люди преуспели в этом.

— И что же…

— Отыщи книгу. Узнай, почему маги отдавали свои судьбы в чужие руки. А главное — найди того, кто все это организовал.

— Как?

— Ты писала судьбы этого мира. Чья пошла по другому пути?

— Я не писала обо всех! — голос срывается на крик. — Не писала! Не знала их до того, как попала сюда!

— Тогда думай, — следует ответ, после которого — я точно знаю — он исчезнет…

— Подожди! — успеваю выкрикнуть, пока он еще здесь. — Книга. Ты сказал отыскать книгу. Какую?

Моргаю. Всего на секунду закрываю глаза, а открыв, оказываюсь в знакомой темноте терминала.

— Такую, — отвоевав у мрака светлое пятнышко, появляется передо мной Мэйтин. У него в руках книга, которую я читала, прежде чем попасть на Трайс. — Книга судеб. Она может выглядеть иначе, но ты узнаешь ее, когда увидишь.

— Как?

Но в этот раз он уже исчезает, вместе с книгой и светом. Остается лишь голос:

— Дверь позади тебя.

Шарю рукой по стене, нахожу, тяну за ручку… и замираю на пороге нашей с Мэг спальни. А когда вижу, кто сидит в обнимку с подругой-целительницей, способность удивляться пропадает начисто. Словно так и должно быть: терминал, дверь — и вот она я. Точнее, Элизабет Аштон собственной персоной.

— Это было чудесно! Как сон, но не сон, а будто на самом деле, понимаешь?

— Понимаю, — соглашается Мэг. — Пить надо меньше.

— При чем тут это! Говорю же тебе: это была я. Но и не я. В годах уже, рыжеволосая. А он — противный такой старикашка. Сидит с газетой в этом дурацком синем халате…

…Противный старикашка в синем халате. Закрылся газетой и делает вид, что не замечает меня. Притворяется, что обижен. Знает, что я не выдержу первой, подойду. Обниму сзади за плечи, наклонюсь, чтобы шепнуть на ухо, как сильно я его люблю, но лишь носом потрусь о висок. А что люблю — он и сам знает, уже много-много лет…

Что за ерунда?

Встряхиваю головой, прогоняя воспоминание о том, чего никогда не было, а в следующий миг меня за шиворот выдергивают в темноту.

— Как тебе это все время удается? — проявившись в круге света, спрашивает Мэйтин.

— Что?

— Находить не ту дверь! — он глядит на меня сурово, но суровость эта напускная, и я чувствую, что он вот-вот рассмеется. Но он не смеется. Прислушивается к чему-то и говорит мне голосом Саймона: — Просыпайтесь, Элизабет…

— Доброе утро.

За окном уже рассвело, а Саймон успел побриться и облачиться в костюм, в котором я часто видела его на лекциях.

— Доброе, — отозвалась я. — Как вы себя чувствуете?

Он повел плечами и удовлетворенно кивнул:

— Неплохо. Вы не торопитесь? Мать уже ушла, можете воспользоваться ванной, а потом… позавтракаем?

— Обязательно, — согласилась я без ложного стыда.

Я бы и душ принять не отказалась, и помявшееся за ночь платье отутюжить, но на это не было времени. Пришлось ограничиться самыми необходимыми процедурами.

До того как идти в лечебницу, стоило бы поговорить с Мэг. Обычно соседка крепко спала до утра, а в последнее время я просыпалась раньше, и не исключено, что моей отлучки она не заметила. А если все-таки заметила? Следовало узнать и предупредить подругу, чтобы не забила тревогу. Но как? В общежитие возвращаться нельзя. Встретить Мэг на факультете?