Хроники былого и грядущего (СИ) - "allig_eri"

— Решил приватно обсудить осаду? — усмехнулся Бейро. — Это правильно, я не раз бывал по обе её стороны. Сейчас, как по мне, излишне много шума и воды. Но может остальным такое даже нравится. Например ублюдкам из Королевских земель. О, уверен, им живётся даже «лучше», чем нам…

— Я подслушал ваш разговор, — оборвал его Берик. — Уолгрэм был излишне резок, даже для столь незаменимого человека. Его нельзя оставлять в живых.

— Что? — переспросил Бейро, выигрывая время на обдумывание ответа.

«Тут нужно пройти аккуратно».

— Мейстер Уолгрэм. Его слова, которые тот так гордо произносил. И это тебе, главнокомандующему. Что же он ежедневно рассказывает всем остальным? Командирам отрядов, которые приходят навещать раненых? Встающим в строй солдатам? Даже собственным слугам и помощникам? Это разлагает дисциплину. Мы теряем больше, чем получаем. Демонстративная казнь и бросок тела через катапульту прямо за стены, в сторону так горячо любимого им короля Ориса, будет лучшим решением, которое можно придумать.

— Ах, болтливый мейстер… — проворчал Бейро, — в чём-то ты, безусловно прав, Берик. Его слова негативно отражаются на боевом духе. Вот только неужто ты и вправду считаешь, что он думает так один? Пусть остальные и молчат, но многие мыслят в эту же сторону. Думают, что наш Бог бросил их. Оставил тут умирать. Не буду говорить, что не понимаю их, но пойми и сам: мир не делится на фанатиков и еретиков. Это… нечто серое.

— «Нечто серое», — медленно и чуть ли не по буквам повторил Шторм. — Я не лезу в командование, так как мало в нём понимаю, но почему же каждый упорно стремится лезть в дела веры? Уолгрэм ещё не богохульник, но на опасной и очень близкой к этому дорожке…

— В некоторых случаях, инквизитор, — прервал его командующий, — мы вынуждены играть теми картами, которые нам сдали. Неужто ты всерьёз веришь, что казнив мейстера, сумеем поднять боевой дух солдат? Да наоборот же! Узнав, что теперь ещё и некому будет их лечить, шанс на бунт вырастет многократно! Причём даже у истинно верующих! Они, — тыкает Бейро пальцем прямо в грудь Берика, — будут ненавидеть не «Небесного Клинка», а нас!

— А если он просто исчезнет? — изменил свои планы инквизитор. — Как говорится: во время войны все средства хороши, так может хотя бы тайно..?

Командующий тяжко вздохнул.

— Забавно: чем ближе тот день, когда враги прорвутся в крепость и перережут здесь всё живое, тем меньше я беспокоюсь по поводу возможной ереси… Да, мы можем сделать это тайно и даже перенаправить волну людского гнева на наших противников. Но я против. Уолгрэм просто ворчливый старик, которому нет особого дела ни до истинного Бога, ни до остальной религии.

— И мы продолжим восхвалять господина нашего теми же устами, которые даровали возможность этому человеку продолжать нести свою ненависть?

— Да, — просто ответил на это Бейро, — и лишь после того, как победим короля, ты сможешь взять его за задницу и применить всё своё мастерство.

— Что же, приоритет у нас сейчас — именно сохранение замка, — пожал плечами Берик. — А потому мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Однако, как написано в священных книгах господина нашего: «Если даже разрушится земной наш дом, у нас будет жилище от Бога, дом не рукотворный, а вечно сущий на небесах».

— Но попадать туда раньше времени всё-таки не стоит, — хлопнул Бейро его по плечу.

— И тем не менее, я напишу об этой ситуации «Небесному Клинку», — Шторм упрямо поджал губы. — Расписать твоё мнение по поводу этого мейстера?

— Моё? — приподнял командующий брови. — Можешь отписать, что я самолично убью его, когда всё закончится. Напиши, что он, считай, уже мёртв.

«Напиши ему, что мы все мертвы».

Армия короля, взгляд со стороны

День за днём трубы лорда Фаулера пели на высоких холмах, созывая войска строиться и готовиться к новому штурму, ибо мятежники с достойной уважения стойкостью отбивали все атаки на свои могучие укрепления.

Несмотря на начавшийся голод из-за проблемы с провиантом, который просто гнил, не успевая даже быть приготовленным, а также болезнью, забирающей все их силы, «Старый Ястреб» был убеждён, что у его противников дела обстоят ещё хуже.

— Их силы на исходе! — ежедневно, на собраниях лордов и командиров, утверждал он. — Я чувствую, уже следующий штурм позволит нам захватить эту крепость!

И снова измождённые войска Простора, Дорна, Речных и Королевских земель, стреляли из катапульт огромными камнями или горшками с кипящей смолой, вновь шли их люди на штурм замка, прикрываясь щитами от ливня стрел, что временами заслонял небо. Вновь месили густую, маслянистую грязь под ногами и день за днём отступали, не в силах сломить вражеское сопротивление.

Даже проклиная врагов, лоялисты не могли не изумляться их отчаянной ярости. Дважды Бейро, командующий гарнизоном замка, устраивал дерзкие вылазки на изрытую следами копыт равнину: один раз он захватил окопы сапёров и обрушил проложенные ими туннели, а второй — прорвался за сделанные кое-как земляные валы и разграбил стоящий на отшибе лагерь. Всем было очевидно, что без подкрепления мятежники обречены, и однако же они продолжали сражаться, как будто не знали этого.

И от этого их странная уверенность передавалась остальным, отчего голодные и мучимые мором солдаты короля лишь больше отчаивались. Они переставали верить своим командирам, которые раз за разом гнали их на «последний» штурм, они перестали верить их обещаниям о сытном пайке и уже идущем подкреплении. Воины не видели этого, зато видели, как тысячи трупов их товарищей гниют под дождём на подступах к «Золотому Когтю», видели, как их лагерь захлёбывается в дерьме от мерзкой болезни, видели, как всё снаряжение и еда приходит в негодность от потоков воды, извергаемых небом.

«Это оттого, что мы сражаемся против «Небесного Клинка», — ходили шепотки по лагерю, особенно среди черни, которая видела связь между прозвищем лорда и гневающейся погодой.

Вот только дождь был единственным, кто хоть как-то помогал против запаха. Кровавый понос гулял по всей армии осаждающих. Многие — и в их числе даже высокие лорды-знаменосцы, ещё медлили на пороге смерти, получая лучшее лечение, которое было только возможно в их ситуации, а другие, менее богатые и знатные, в конце концов перешагнули его. Когда пламя поглотило лорда Кристона Толанда, дорнийского лорда, его прославленные лучники принялись стрелять через стену несокрушимой крепости горящими стрелами, пытаясь выместить свою злость и охвативший гнев. Удачно брошенный камень из катапульт мятежников разбил их ряды, разбросав безжизненными куклами по всей равнине.

И всё-таки, умирая сотнями и тысячами, среди них выживали десятки, которые перебарывали свою болезнь, измученными истуканами выбираясь из палаток и отмываясь в холодной, ледяной воде. Но даже выжившие не находили покоя. Угроза голода нависла над армией. Королевские фуражиры не могли добыть нужное количество пищи, а длинные логистические пути, несмотря на все старания, привозили лишь гниль и плесень.

— Очень плохая погода сиры! — изо всех сил оправдывались они. — Почти две недели пути через такой-то ливень! Переждать бы надо, не гневить богов…

Даже многомудрые мейстеры, такие как Эброз, не могли припомнить столь яростных проявлений непогоды, говоря лишь, что сие есть последствия длинного лета.

— Сильная жара, стоящая годами, накопила влагу, — рассказывал старик. — Но такой ливень не может длиться долго. Помяните моё слово, уверен, через неделю-две всё прекратится.

Но у осаждающих не было этого времени. Они не могли держаться под замком неделями, ожидая, что ливень закончится и их дела наладятся. Не могли и отступить. Слишком большие были понесены потери, чтобы надеяться на повторный штурм в другом месте. Если они отступят, то не только потерпят поражение, но и подставят спину.

Голодающие принялись подъедать всё, что было возможно. Искали птиц и их яйца; отряды рисковали идти в горы, через узкие и опасные тропки; забивали лагерных собак, котов и даже крыс. Лорды и рыцари, из тех что победнее, стали вскрывать вены породистым скакунам. Многие отряды кидали жребий, определяя, кому придётся забить своего коня. Те, у кого коней не было, копались в земле, выискивая съедобные клубни. Они варили размоченные ветки и простую, сорную траву, чтобы заглушить мучительное безумие, терзающее желудки. Кожу — с сёдел, брони, и вообще отовсюду, откуда только удавалось её отодрать — тоже варили и ели. Многие вновь принялись дезертировать, иногда целыми отрядами, просто чтобы добраться до хоть каких-то деревень и найти пропитание. Речные земли подверглись атакам банд мародёров, отколовшихся от войска.