Гордый кадетский корпус (СИ) - "Майский День"

Актёры вышли, чтобы раскланяться. Затем началась комическая пьеса, но поскольку прекрасная девушка в ней не участвовала, Белик смотрел не так внимательно. Половину шуток он не понимал, другую заглушали смех и вопли из публики. Белик сидел тихо и вспоминал свою богиню.

Она оказалась много прекрасней, чем сообразил тогда на улице, и он лелеял смутную надежду на то, что она могла заметить его в новом костюме, умытого и аккуратно причёсанного, а не грязного, да ещё с мешком на плече.

От шума, душного запаха ламп, от волнения в душе Белик чувствовал себя словно другим человеком. Он смутно вспоминал прежнего крестьянского парня и не находил в себе ничего вчерашнего. Приобщение к волшебному миру, где создают на пыльных досках новую жизнь, судьбу людей, ошеломило его совершенно. Попади он в покои дворянского замка, наверное, испытал бы меньшее потрясение. Там было величие, но здесь рождалось чудо. Он мало что понял из пьес, но ощущал себя навеки покорённым искусством лицедейства.

— Твой предмет зовут Лина, — сказал Тайталь, наклоняясь ближе к приятелю.

Сын купца успел уже пообщаться с соседями по скамье и раздобыть кое-какие сведения.

— Поклонников у неё куча, но слывёт неприступной, чем отпугивает не слишком рьяных. Актёрке, впрочем, надлежит либо отвергать всех, либо выбрать одного самого сильного покровителя и хранить ему хотя бы внешнюю верность. Тот парень, кстати, что играл отца, её родной дядя.

— Значит, у неё есть защитник? — обрадовался Белик.

Смущало его всё-таки столь вольное положение Лины. Негоже женщине странствовать без семьи. Наличие рядом родича примиряло совершенно с её местом в театре, и, кстати, делало её чуть более близкой и понятной. Не лесная фея она, решившая потешить людей своим прекрасным обликом, а обычная девушка.

Белик не думал сейчас о вещах таких приземлённых как сватовство, точнее, мысли об этом мелькали где-то на грани сознания. Пока очарование носило совершенно неопределенный характер, заставляло сердце стучать быстрее и жарче, а голову сладко кружиться.

Первыми покидали театр женщины. Прислужники провожали их до карет и носилок. Затем уходили мужчины, сидевшие на дорогих местах внизу. Поглощённый своим ощущениями, Белик не сразу заметил того дворянина, с которым сталкивался уже не раз. Они встречались и даже разговаривали, поэтому Белик счёл своим долгом почтительно поклониться. Дворянин, что удивительно, знаком уважения не пренебрёг и вежливо кивнул в ответ.

Шустрый Тайталь успел выяснить, что зовут его Марилев и он точно будет учиться в кадетском корпусе. Дворянин тоже пришёл на представление с товарищем. Худенький мальчик держался с ним рядом, и Марилев, видимо как старший, защищал его от толкотни.

Обитатели верхней скамьи спускались, когда шатёр уже опустел и даже большую часть ламп погасили. Выходя наружу, Белик оглянулся и вдохнул в последний раз запах горячего масла и пыли — волшебный воздух театра.

Представление закончилось поздно, и улицы заметно опустели. Фонари светились в темноте, как упавшие с неба звёзды, но было их маловато, и Белик ступал осторожно, опасаясь измазать новенькие башмаки.

Волшебство увиденного постепенно отступало в тайник души, обыденные мысли возвращались в сознание. Завтра съедутся другие студенты, послезавтра начнётся обучение, как-то примут в эту среду небогатого крестьянского парня? Ему ведь и дальше придётся заниматься приборкой, подавать кушанья в харчевне мастера Лотана, уносить грязные миски и чашки, чистить лошадей, конюшню и прочее.

Ещё больше тревожила мысль, что он может оказаться неуспевающим. Магия наверняка очень трудный предмет, а в деревенской школе его научили только писать, читать и считать. Вдруг скромный познаний окажется мало? Тайталь утешал, объясняя, что другие ученики могут оказаться ещё большими невеждами и магистры-преподаватели наверняка это учитывают.

— Тебе упорства и трудолюбия не занимать, всё преодолеешь. Главное не считай себя хуже других.

Так приятели не спеша шли вперёд, беседуя о своём, насущном, когда услышали впереди возню и шум. Фонарей здесь не оказалось совершенно, и сумрак опасно сгустился, но Белик, привычный к тёмным деревенским ночам, разглядел, что человек пять-шесть то ли дрались, то ли просто ссорились, загораживая узкую улицу.

— Давай переждём, — предложил благоразумный Тайталь. — Их многовато, а нас только двое, да и толку от меня в потасовке выйдет немного.

Белик уже совсем вознамерился с ним согласиться, когда ему показалось, что разглядел в середине неприятностей знакомого дворянина и его хрупкого приятеля. Марилев всегда держался учтиво, не побрезговал говорить с простолюдином и ответил на его поклон, оставлять его в беде, значило себя не уважать.

Белик бросился вперёд. Крайний злоумышленник получил кулаком в ухо так, что улетел в дверную нишу ближайшего дома и больше никого не беспокоил, но остальные быстро перестроились. Следующим противником оказался ражий детина, тускло сверкнул нож, но Белик и не подумал пугаться. Он резко отпрянул, словно сдаваясь, а когда грабитель уверенно замахнулся, перехватил его руку и резко вывернул. Железо вяло звякнуло о грязную мостовую, парень злобно взвыл, но Белик уже впечатал кулак свободной руки ему под дых, а когда противник согнулся, добавил для верности в челюсть.

Тайталь неловко отмахивался рядом, зато у него хватило ума крикнуть:

— Держитесь, ребята! Стражу я уже кликнул, сейчас они будут здесь!

Дворянин бился как зверь, стараясь задвинуть за спину субтильного товарища. Подмога ошеломила бандитов, а вопли Тайталя привели в смущение. Оставшиеся на ногах проворно кинулись прочь. Преследовать их никто и не подумал.

— Уйдём отсюда, — сразу предложил Марилев. — Неровен час и правда стража пожалует, а когда драка уже позади, держатели порядка совершенно без надобности.

Дышал он ровно, говорил спокойно, видно тоже не новичок был в кулачном бою. Пожалуй, за товарища переживал больше, чем за себя, даже предложил ему руку для опоры. Подросток с негодованием поддержку отверг и первым независимо зашагал по улице. Марилев поднял нож и протянул Белику.

— Законный трофей, возьми, пригодится.

Под ближайшим фонарём все четверо остановились, чтобы оценить ущерб. Белик, обозрев себя, к счастью, существенных утрат не обнаружил. Башмаки придётся почистить, да рукав немного надорван, но это легко зашить, а так всё нормально. У Тайталя на скуле темнела ссадина, но пустяковая. Он ничуть не расстраивался, наоборот, был возбуждён и весел. Марилеву и его спутнику досталось больше. Подросток, морщась, прижимал локоть к рёбрам, на одежде его виднелись пятна крови. Дворянина тоже достали ножом, Белик заметил порезы на дорогой ткани его костюма, но держался юноша уверенно, двигался свободно, скорее всего, отделался легко.

— Мальчика надо бы к лекарю, — сказал Тайталь.

— Пустяки! — тотчас отозвался тот звонким от волнения или по малости лет голосом. — Немножко зацепило, всё обойдётся.

— Я окажу помощь, меня учили, — сказал Марилев. — Возьми меня под руку Ирре, ты бледен, так будет надёжнее.

— Я справлюсь! — упрямо ответил отрок. — Идём, пока опять кто-нибудь не привязался.

Белик подумал, что на четверых нападать вряд ли кто решится, и на двоих бы не осмелились, но дворянин, как и полагалось, в театр отправился без оружия. Его сочли добычей, но он дал достойный отпор. Белик сумел даже в сутолоке схватки разглядеть в нём знатного бойца.

Удивительно, но только сейчас, обнаружил, что дворянин ниже ростом и совсем не выглядит богатырём. Почему-то раньше это в глаза не бросалось. Держался он уверенно, прямо, ступал твёрдо. Наверное, внутренняя сила прибавляла значимости. На деле едва внушительней Тайталя, а впечатление производит. Быть может, сказывается знатная кровь?

До переулка, где им предстояло разойтись в разные стороны, шли молча, но там Марилев остановился.

— Благодарю, — сказал он. — Без вашей помощи пришлось бы скверно. Меня зовут Марилев Санвид, спутника моего Ирре Киссен. Позвольте узнать ваши имена.