– Все мужчины в семьи Вельзер бесстыже красивы и невероятно богаты. Наверное, потому что в их жилах течет древняя кровь дракона. Догадайся, кто будет сниться дамам этой ночью!
Вельзер. Его фамилия Вельзер. Поцелуй и лезвие. Странные ассоциации. Первый слог, словно поцелуй. Второй, словно лезвие.
Я обернулась, видя двух незнакомых дам, которые бросали на герцога Вельзера кокетливые взгляды.
Теперь я надеялась, что взгляд адресовался не мне, а им. Какое мне дело, кто с кем собирается провести это путешествие?
Глава 15
Я решила немного отойти, чтобы не мешает любовно- кокетливой перестрелке и присоединиться к мужу.
И тут я заметила ту самую девушку, с которой не сводил взглядов мой муж.
– Вы не подскажете, кто это? – спросила я, обращаясь к оперной диве.
– Это Ровена Каллимдор, – севшим, чуть охрипшим голосом произнесла Мона Серат. – Поговаривают, что ее отец оставил ее с долгами. Ну еще бы! Все деньги он спустил на эту проклятую Фринберг! А она променяла его уже через месяц.
Ровена. Красивое имя.
Я чувствовала себя немного неловко. Мой муж уже вовсю разговаривал с Бенджамином. Внучка магната в сверкающем платье бегала по ковру и кружилась, словно снежинка. Очень милая девочка.
Я повернулась в сторону герцога, и поняла, что он снова смотрит на меня. Дамы, которые остались возле дивана его ничуть не интересовали.
“А вдруг он – маньяк!”, – подумала я, стараясь делать вид, что не смотрю на него.
“Или ты просто ему понравилась!”, – шепнуло что-то внутри.
Я даже не знала, какая мысль пугала меня больше.
Мой муж украдкой бросал взгляды на Ровену, которая тоже смотрела их сторону.
Меня это ужасно злило.
Я уже не первый раз ловила мужа на том, что он почти не смотрит в мою сторону. Его взгляд перемещается вслед за красавицей, которая о чем-то разговаривала с каким-то мужчиной.
Назло мужу я повернула голову в сторону герцога. Надеюсь, он это заметит!
Я скользнула взглядом по красавцу с бокалом. Он следил за всем, оставаясь в стороне.
Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга. Так пристально, что я даже испугалась. Только я собралась отвести взгляд, как вдруг увидела, как уголки его красивых губ приподнялись в легкой улыбке.
Я должна была улыбнуться в ответ, чтобы дать понять, что игра мне нравится, но я предпочла просто отвести взгляд.
Все зря. Муж как выжигал взглядом красавицу, так даже не повернулся в мою сторону.
Я вздохнула и посмотрела в свой бокал.
Вдруг послышался ужасный детский крик!
Глава 16
– Что случилось? – переполошились все, бросив разговоры.
– А-а-а! Пустите! Я – не Мадлен! Я – Марджорина! – закричала внучка магната, а я увидела страшную картину.
Камилла схватила и крепко прижала к себе испуганного ребенка.
– Мадлен, милая, – шептала Камилла. – Моя Мадлен… Ты меня не узнала? Я – твоя мама!
– Дедушка! – завизжал ребенок.
– Мадлен! Милая моя, – шептала Камилла, гладя руками завитые волосы крохи.
От ужаса сцены у меня чуть не надорвалось сердце.
– Мадам, – послышался мягкий голос начальника поезда, бросившегося спасать ребенка. – Мадам… Отпустите девочку… Вы ее напугали… Это – не ваша Мадлен…
Я видела, как дед следом бросился на выручку, забыв про больную спину. Остальные застыли, не зная, что делать. “Какой ужас!”, – сипло произнесла оперная дива и покачала головой. – “Бедняжка! Если мужа она не любила, то дочка для нее была единственным счастьем. Какая потеря!”.
– Мадам… – слышала я уговоры начальника поезда. Теперь они вдвоем с дедом пытались вызволить из объятий безутешной матери чужого ребенка. Они бережно уводили ее руку, но она крепче цеплялась за Марджорину.
Наконец-то их удалось разнять.
– А где тогда моя Мадлен? – в ужасе прошептала Камилла, а я увидела, как к ней спешит служанка.
Пожалуй, это была единственная служанка на борту.
Рука Камиллы гладила воздух.
– Где моя дочь? Верните мне мою дочь…
– Сейчас, я дам ей лекарство, – торопилась служанка. Она открыла пузырек. Кто-то подал стакан воды. Несколько густых капель упало в воду.
Камиллу усадили в кресло и напоили. Я видела, как красавица тяжело дышит, приходя в себя.
– У нее такое бывает. Она просила, чтобы в ее вагоне не было детей, – заметила служанка с простодушием. – Сейчас ей станет лучше…
– Моя девочка, – шептала Камилла. – Моя милая. Ты ехала к маме… У мамы для тебя был новогодний подарок… Я такую красивую куклу тебе купила… Она просто сказочная… Я сама выбирала ее для тебя…
Но лекарство и впрямь начинало действовать. Взгляд Камиллы прояснялся, а в нем вместо отчаяния сверкнула ненависть.
– Это вы! – в сердцах произнесла она, глядя на Бенджамина. – Это вы во всем виноваты! Это вы строили железную дорогу там, где сходят лавины! Из-за вас погибла моя Мадлен… Вы – убийца! Я вас проклинаю! Проклинаю! Вы отняли у меня самое дорогое! Мое сердце! Мою жизнь!
Марджи жалась к дедушке.
– Между прочим, мадам, – сухо произнес Бенджамин, глядя на Камиллу. – В шестом вагоне ехал мой сын с невесткой. И они погибли вместе с вашим мужем и вашей дочерью.
– Я все равно вас ненавижу! – прошептала Камилла. – Так вам и надо!
Она тихо заплакала, а мы стояли, в растерянности.
– Я предлагаю сыграть в игру, – послышался голос начальника поезда. Он явно хотел скрасить неловкость момента.
В его руках появилась красивая коробка. И внимание переключилось на коробку.
– Здесь написано то, что вы должны сделать. Каждый подходит и вытягивает бумажку! – заметил начальник поезда. – Кто первый? Ну, смелее!
Глава 17
Первым был тот таинственный поэт. Он подошел к коробке и сунул руку. Достав листок, он развернул его и удивленно прочитал.
– Расскажите о своем самом заветном желании! – прочитал он. – Я мечтаю однажды, что мои стихи будут изучать в школах! Я хочу стать очень известным поэтом! Чтобы мои стихи печатали во всех газетах! Чтобы книги с моими стихами продавались в каждом книжном магазине!
Все захлопали.
– Поэтому я прочитаю вам свое стихотворение! Я написал его, стоя на перроне! Так сказать, навеяло! – заметил он, доставая книжечку.
Я удивленно подняла бровь. Стихи мне нравились. Люди тоже оживились, глядя на поэта, который тут же приобрел довольный вид.
– Сквозь сизые мглы, словно белая сцена, поезд мчит с треском под небесами, снег кружит ярко, невкусно, бессменно, покрывая следы под шагами! – торжественно закончил поэт.
Не знаю, как остальные, но у меня осталось странное послевкусие, что где-то что-то в стихотворении явно не так.
– О, это было… очень… очень, – тут же вежливо заулыбались гости, бегая глазами по лицам друг друга, чтобы понять, талантливо это или нет. Вдруг среди нас затесался какой-нибудь критик или человек, который не просто разбирается в искусстве.
– Отвратительно, – послышался внезапный голос, а все повернулись на герцога Вельзера. Голос его был чуть хрипловат. И вызывал приятное покалывание от низких вибраций. – Такое чувство, словно это просто набор слов.
Красавец поставил бокал на стол. Он встал с кресла во весь исполинский рост, вызывая задержку пока еще только дыхания, у окружающих дам.
– Бездарно. Попытки создать образы провалились, – заметил герцог, нахмурив брови.
Мне казалось, что герцог Вельзер выразил мнение всех присутствующих. То самое, которое они не отваживались озвучить из вежливости.
– Вы так считаете? – дрогнувшим голосом произнес поэт.
– Да, – заметил герцог. – Я не привык врать из вежливости. – Я так понимаю, вы хотите наказать всех школьников своими стихами?
– Вы просто не очень разбираетесь в стихах. Да, они еще шероховаты, но… – начал поэт.
– Что такое “мглы”? Есть “мгла”! – заметил герцог.
– Знаете, критиковать может каждый! – гордо ответил поэт. – А стихи писать дано не каждому!
– Стынь пронзая снежную, растревожив снег, мчится в мглу кромешную, ускоряя бег. Отдается сердце грохотом колес, как игла он бурю прошивал насквозь… Как-то так! – заметил герцог, улыбнувшись.
