Наследник пепла. Книга V (СИ) - Дубов Дмитрий

И вот исходя из всего этого, ситуация была абсолютно патовой. Можно было сказать, что на данном этапе расследование зашло в тупик. А Иосифа Дмитриевича это категорически не устраивало.

Что можно было сделать? Обвинить Зорича из-за его нынешнего состояния не представлялось никакой возможности. Но при этом чутьё Светозарова подсказывало, что отпускать Ермолова и Зарянича тоже не следовало.

Он снова тяжело вздохнул и разложил бумаги в другом порядке. Ему нужно было выйти из этой патовой ситуации. Ему нужно было что-то придумать, что-то такое, что могло окончательно внести ясность во все аспекты.

Ко всему прочему, у императрицы на состав, который она вдохнула из розы, оказалась аллергия. Состав подействовал совсем не так, как предполагалось. Императрица уже сутки чихала с небольшими перерывами. Но, судя по всему, это было самое меньшее зло, которое могло с ней приключиться. Лекари сказали, что таким образом её организм выводит из себя заразу, как будто вытравливает потихоньку.

А это обозначало, что по факту у него не было даже состава преступления, поскольку императрица по большому счёту не пострадала. Аллергия всё-таки не в счёт. А всем остальным, кто замешан в этом деле, даже не прикрутишь покушение.

И при всём при этом покушение имело место быть.

И как во всём этом разбираться, он не представлял. Тем более, что императрица требовала поговорить с Зоричем. А Зорича без памяти он ей предоставить не мог. Поэтому оттягивал встречу любыми возможными способами.

Он подумал, что ему нужен кто-нибудь из молодых, кто смог бы быстро анализировать и выдавать, возможно, дикие и нелепые, но свежие суждения. Потому что со своим пониманием он пока не мог сдвинуться с мёртвой точки.

После обеда мы засели в комнате общежития. Я понимал, что для лучшего взаимодействия нам нужно установить ментальную связь между всем нашим братством, на данный момент насчитывающим троих. То есть если мы с Тагаем вполне могли друг с другом разговаривать, не открывая рта, хотя, пока со стороны это выглядело довольно забавно, то вот общаться с Костей таким образом мы пока ещё не могли.

Поэтому, когда я закрыл дверь в нашу комнату, проговорил Тагаю:

— Краем уха следи, чтобы нас никто не подслушал.

— Будет сделано, — ответил с иронией Тагай и сделал движение, будто взял под козырёк.

— Что происходит? — напрягся Костя.

— Значит, смотри, — сказал я ему. — Не так давно мы с Тагаем смогли установить между собой канал связи, чтобы разговаривать по нему без слов.

— Ого, — проговорил Костя. Но то, что я сказал, дошло до него не сразу. Поэтому ещё через несколько секунд он проговорил:

— Ого! Вот это круто! А меня научите?

— Именно для этого мы здесь сейчас и собрались, — ответил я. — Ты должен расслабиться, закрыть глаза и услышать в голове голос Тагая. Как только это сделаешь, ты должен постараться ответить. Причём ответить, формируя слова у себя в голове и не открывая при этом рот. Задачу понял?

— Да, вроде как всё понятно, — ответил Костя.

— Смотри, — продолжил я, — поначалу тебе будет достаточно трудно это сделать, потому что у меня получилось не с первого раза. Но потом с каждым разом тебе будет всё легче, легче и легче. Поэтому не переживай, не бери в голову. Готов попробовать?

— Приступим, — ответил Костя. — Сейчас…

Жердев сел на кровать. В такой позе, словно готовился к драке. Начал сжимать и разжимать кулаки. И пригнул голову, словно действительно был готов броситься в бой.

— Так, а Тагай всё увидит, что есть у меня в голове? — спросил Костя.

Я переадресовал этот вопрос нашему другу.

— Ну то, что ты мне откроешь, я, естественно, увижу, — ответил тот. — Но не переживай, мы же всё равно братство. Я никому не расскажу, если увижу что-то лишнее, — хмыкнул Тагай.

— Ну, блин, — проворчал Костя. — Ладно, давай, я готов.

И закрыл глаза. Со стороны это выглядело даже немного забавно.

Тагай напряжённо смотрел на Костю, причём настолько напряжённо, что у него даже вздулись вены на лбу. Костя при этом сидел и пока никак не реагировал. Только кулаки у него медленно сжимались, а потом снова разжимались.

И тут Тагай хохотнул и не удержался:

— А в мечтах она у тебя, кажется, ещё симпатичнее, чем в реальности.

— Ну, Тагай! — Костя открыл глаза.

— Извини, извини, — тот поднял руки. — Просто не удержался. Ну ты же ни о чём другом думать не можешь.

Костя покраснел.

— Теперь попробуй передать что-то мысленно Вите, — сказал Тагай.

И вот тут я понял, что наша связь, которую я пытался установить, завязана на одном немаловажном факторе: на способностях Тагая. Сможем ли мы общаться с Костей сами по себе без привлечения нашего друга-менталиста?

Я сосредоточился и постарался поймать примерно такую же волну, какую ловил во время общения с Тагаем. Но тут что-то пошло не так. В меня реально посыпались образы: мой образ, образ Тагая, образ Миры, образ каких-то поднятых рук.

— Ты словами говори, — не выдержал я и уставился на Костю.

Тот открыл глаза.

— Я пытаюсь, — ответил он, — но у меня всё равно получаются пока только образы.

— Ладно, — я махнул рукой. — Главное, что связь между нами есть. Теперь будем её потихоньку улучшать.

— Что предпримем? — поинтересовался Тагай.

— Ну, прямо сейчас, — ответил я, — мы пойдём на стадион. Нам нужно установить две вещи. Первое: на каком расстоянии наша связь действует. Это очень важно, потому что нужно знать, находясь насколько далеко мы сможем предупредить друг друга о какой бы то ни было опасности. И второй момент, — я посмотрел на Тагая. — Нам нужно понять, сможем ли мы общаться с Костей, находясь рядом, в тот момент, когда ты будешь вне зоны, так сказать, возможности нашей связи. Ты понял?

— С трудом, — ответил мне на это Тагай. — То есть мне надо будет удалиться за зону действия нашей связи? — уточнил он.

— Абсолютно верно, — подтвердил я. — А мы попробуем с Костей поговорить.

— Ну, вряд ли получится, — пожал плечами друг. — Я сейчас передавал его потуги тебе.

На стадионе мы быстро выяснили, что дальность действия нашей мысленной связи равна примерно тридцати метрам. На тридцати пяти образы и слова утрачивали свою контрастность и расплывались. Было только смутное воздействие, ощущаемое в сознании. На сорока связь прерывалась абсолютно.

И выяснилось, что Тагай действительно работает ретранслятором.

То есть, даже когда мы с Костей находились бок о бок, а Тагай отдалялся от нас на расстояние более тридцати метров, я переставал улавливать мыслеобразы от Кости, а он переставал слышать то, что я ему говорю.

— Неудобненько, — резюмировал я в конце нашей ментальной тренировки. — Нужно что-то придумать, чтобы это изменить.

— Возможно, нам понадобятся какие-то амулеты, — пожал плечами Костя.

— Ага, — сказал я. — Так, наверное, к концу академии мы будем увешаны этими амулетами с головы до ног. Этот амулет для мыслесвязи, этот амулет для защиты, этот амулет для усиления, этот амулет, чтобы не писать мимо унитаза… ну и так далее.

Ребята расхохотались.

— Но на самом деле, — резюмировал я, — я очень доволен тем, что мы сейчас выяснили. Во-первых, мы установили связь между собой, пусть пока и не совершенную, но мы знаем, куда нам двигаться, что нам развивать и как. А, во-вторых, мы теперь сможем обсуждать что-то важное не вслух. Потом выясним, сколько народу Тагай вообще сможет связывать между собой, — закончил я.

— А что? — спросил тот. — Мы будем брать к себе ещё кого-то?

— Ну почему нет? — я пожал плечами. — Думаю, что наша тройка как минимум разрастётся до пятёрки.

— Будь аккуратнее, — проговорил Тагай.

— Согласен, — кивнул Костя. — Мы недостаточно знаем остальных людей из нашей пятёрки.

— Друзья, — широко улыбнулся я, — когда-то, а точнее, в начале этого учебного года, вы меня тоже не знали.

— Тут твоя правда, — кивнул Костя.