Здесь водятся чудовища - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер

Грегори пожал плечами:

— То же происходит со всеми монстрами в Грамарии. Какая-нибудь бабуся, не зная даже, что она проективный телепат, рассказывает внукам сказки о ночных скитальцах, и куски ведьмина мха в лесу неподалеку движутся друг другу навстречу, пока не соберутся в достаточном количестве, чтобы породить на свет монстра, о котором она рассказывает.

На самом деле эта штука представляла собой скорее не мох, а плесень и по неведомой причине была чувствительна к телепатическим волнам, то есть мыслям, передающимся на расстоянии. Естественный отбор сделал ее такой — выживали именно экземпляры, реагирующие на внушение. Тренированный эспер мог сделать из этого растительного оборотня все, что угодно, включая жизнеподобные формы, поскольку и сам ведьмин мох представлял собой живое существо.

Нетренированный же мог превратить такой мох и вовсе во что угодно — временами с катастрофическими последствиями.

— Стоило попытаться, — объяснил Грегори. — Если бы диссоциация не сработала, я мог бы отшвырнуть его в сторону с помощью телекинеза.

Алуэтта подумала о ненависти, которая сверкнула в его глазах — она не сомневалась, что у него хватит силы отбросить в сторону эту громадную моховую кочку с такой же легкостью, как прутик с дороги. Мысль об этом не только пугала, но и воодушевляла: она чувствовала, что любовь к ней явилась причиной взрыва такой эмоциональной силы.

Итак, устояв перед ее коварством, он, тем не менее, втюрился по уши. Она потянулась к нему навстречу для поцелуя. Грегори на миг замер, а затем затрепетал.

Она поймала его дыхание, улыбнулась, ответив таким же лучистым взором, и сказала:

— Пора двигаться, пока еще чего не случилось. Этот огр может вернуться, и тогда его будет намного труднее остановить — он все опустошит на своем пути. Надо выяснить, каким ветром занесло сюда это создание, и принять меры.

Грегори ответил удивленным взглядом:

— Время ли об этом сейчас думать? Нам надо спешить — и найти источник бед, которые могут грозить королевству. — Он повернулся, бороздя взглядом землю под ногами.

Что ж, ему нельзя было отказать в предусмотрительности. Глядя на вещественные доказательства — отпечатки страшных ног в затвердевшем грунте дороги, клочья мха и прочие свидетельства страшного присутствия, Алуэтта услышала тревожный шум и, подняв голову, увидела перед собой физиономию пострашнее первой.

Пальцы ее впились в руку Грегори:

— Не двигайся, милый. Только подними глаза, только посмотри!

Грегори глянул и точно прирос к месту.

Перед ним была чудовищная карикатура на женщину. Седая косматая пакля вместо волос, лицо изрезанно морщинами так, что в нем с трудом различались глаза и рот. На огрессе был надет гигантский мешок-балахон с прорезями для рук и шеи.

— Это наверное мать того монстра! — вскричала Алуэтта.

Грегори тут же вспомнил о разъяренной медведице, которую однажды повстречал в лесу во время охоты.

Изо рта старухи, раскрывшегося словно в усмешке, показались желтые пеньки зубов. Замахиваясь дубиной, она издала рев, а когда дубина обрушилась вниз, в глазах полыхнула ярость.

Они вовремя отпрыгнули в стороны, и дубина ударилась в землю как раз в том месте, где они только что стояли.

— Моя очередь! — крикнула Алуэтта и обернулась к зловещей карге-людоедке. В ее сознании вспыхнули молекулярные связи, разрывающиеся от вибрации. — Но гигантская дубина вновь взмыла вверх, и она услышала зов Грегори:

— Быстрее, любовь моя! — Он выхватил меч, спеша к ней.

И тут оружие монстра обрушилась вниз.

— Грегори! — завизжала Алуэтта, полностью теряя самообладание и концентрацию мысли — но ее возлюбленный вовремя успел отскочить, и дубина просвистела в воздухе, а лошади вторили душераздирающему крику нового огра.

Алуэтта едва не потеряла сознание, но собралась и с усилием сосредоточилась на мысли о тающем на солнце снеговике.

Лошади оскалились на огра, прижавшись друг к другу боками. Карга взвыла в бессильной ярости, палка вновь засвистела, но кони рванули и дубина ударила им по копытам. Звякнули подковы.

Огр с воплем упал и разразился криками ярости.

Старуха пыталась отмахнуться от боевых лошадей единственным оставшимся у нее оружием, не понимая, что опускается с каждым шагом все ниже и ниже, пока не обнаружила, что ног у нее уже нет. Только тогда она посмотрела вниз и попятилась, но было поздно: вскоре старуха превратилась в лужу все той же серой слякоти — и от нее остался лишь мох, как и от ее сына.

Алуэтта вздохнула с облегчением.

— Здорово! — Грегори с гордостью обнял ее.

— Как живая. И такой финал… растворилась, — потрясенно пробормотала девушка.

— Причем так внезапно, что не успела даже ничего почувствовать, — заметил Грегори. — И потом, любовь моя, чем было это создание всего неделю назад?

— А я? Чем была я? Твоим врагом?

— Забудь об этом. Она обратилась все в ту же кучку мха, чем и была с самого начала.

Дрожь Алуэттат приутихла.

— И еще — мы не могли оставить это чудовище в живых, чтобы оно нападало на скот и крестьян. — С практичностью домохозяйки отметил Грегори. — Все же это было более милосердно, чем убивать ее мечами либо копытами лошадей.

— Так-то оно так, — улыбнулась Алуэтта, и слезы высохли на ее щеках. — Благодарю Небеса, что у меня есть такой великий утешитель.

Он просиял в ответ и склонился еще ниже, чтобы поцеловать ее.

Когда они пустились в путь, их кони шли бок о бок, так что они могли ехать, не выпуская руки друг друга.

«Как она добра», — с ликованием рассуждал Грегори. — «Какое сердце! Она оплакивает даже врага, ужасного и кровожадного огра».

Не прошло и часа, как на дороге им встретилось крестьянское семейство. Они шли рядом с повозкой, запряженной буйволами: на повозку был свален их нехитрый скарб. Лица поселян были хмурыми и печальными.

Алуэтта натянула поводья:

— Постойте, добрые люди! Что выгнало вас из дому? По какой причине вы двигаетесь по дороге со столь хмурым видом?

— По той, что на хутор напали разом три огра, леди, — отвечала женщина, утирая рукавом заплаканные раскрасневшиеся глаза. — Заели нашу коровушку, а потом чуть было не добрались и до нас.

— Да не допустят этого Небеса! — воскликнул Грегори.

— Хвала Небесам, что они не устремились за нами в погоню, — рассудительно заметил глава семейства.

— Не переживайте, — сказала ему Алуэтта. — Двое из них уже пустились по вашему следу, но быстро закончили свое существование.

— В самом деле? — Супруги обменялись недоуменными взорами, в которых были испуг и неожиданная радость, смешанная с удивлением, а двое детей уставились широко открытыми глазами на «тетю».

— Но как такое могло случиться? — обратилась хозяйка к Алуэтте. — Кто мог расправиться с этими чудовищами?

— Разве есть в этих краях рыцари, способные поражать чудовищ в поединке? — спросил ее супруг. — И какое же нужно оружие, чтобы их уничтожить? — недоумевал он.

— Магия, — коротко ответил Грегори, чтоб им сразу стало понятно. — И владеют ею не рыцари, а колдуны.

— Колдуны!

— Еще точнее — ведьма, — он лукаво посмотрел на Алуэтту, гарцевавшую перед изумленными супругами.

Семья тут же сбилась в тесную кучку, и дети спрятались за родителей.

— Спокойно, спокойно, — с улыбкой сказала Алуэтта. — Это была добрая ведьма, почти что фея. Сами понимаете, злая колдунья не станет истреблять кровожадных монстров, ведь они — ее помощники. Да и вообще, колдуньи уже нет — она ушла своей дорогой, так что вы не встретите ее, — она показала хлыстом назад, — на своем пути.

— Ну, если вы так говорите, леди, то что ж… — Супруг отступил от семьи, сделав несколько доверительных шагов вперед. — Так вы, значит, видели ее?

— Кого?

— Ну, эту добрую колдунью.

— Мельком. Так, издалека, со стороны. — согласилась Алуэтта.

— Ну, тогда, если еще раз встретите ее, передайте ей наше огромное крестьянское спасибо. Поблагодарите ее от нас, простых сельчан.