Неявный лабиринт (СИ) - Данилкин Григорий Владимирович

   -- Есть мнение, что это недостойный выбор, но я готов признать его вполне разумным. Странно другое: если донесение было так важно по мнению Рунцена, то почему он отправил именно вас? У него были люди, которые сделали бы это быстрее и надежнее. -- Я сказал это не задумываясь, хотя понятия не имел, о какой крепости вообще идет речь.

   -- Пожалуй, вы правы, -- собеседник опустил глаза, явно решая, что сказать. -- Я не упоминал об этом ранее, думаю, полковник также хотел спасти меня, хоть и не сказал об этом. Я должен жениться через полтора месяца, и он расспрашивал меня об этом, незадолго до того, как стало известно о вторжении.

   -- Звучит довольно глупо, но такое возможно. -- Я поднял руку к лицу и помассировал большим пальцем невидимую, но уже ощутимую щетину. -- Вот что любезнейший, тут есть над чем подумать. Давайте убьём друг друга в когда-нибудь потом.

   Я понимал, что веду себя совершенно неуместно, но выбор был не велик. Я развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к краю поляны, где ждали карета и несколько лошадей.

   -- Куда же вы? -- окликнул меня несбывшийся дуэлянт на пол пути. -- Я требую смыть позор кровью! -- Судя по уверенности в голосе следующей фразой должно было быть обещание маме рассказать.

   -- Что в спину выстрелите? -- бросил я через плечо.

   Передо мной открыли дверцу кареты и спросили "домой?". Мне оставалось кивнуть, сесть на мягкое сиденье и надеяться, что теперь у меня будет немного времени обдумать положение и приготовиться к новым испытаниям.

   Прежде, чем карета начала останавливаться, я понял в какой дом еду. Дом выделялся среди соседних, но не примечательными деталями, а их полным отсутствием. Тем не менее, с первого взгляда было ясно, что дом крепкий, надежный и куда более уютный, чем у соседей. Оценивая свое состояние и поведение, я предположил, что вместе с телом мне досталось что-то ещё, вот и дом, вероятно, был уютным только потому, что был "моим".

   Войдя в дом, я встретил несколько человек явно чем-то занятых, откуда-то я знал, что это была прислуга, хоть и не представлял, что именно они сейчас делают. Доверившись телу, я добрался до кабинета на втором этаже, по пути со мной не только поздоровались, но и наконец поинтересовались, наличием распоряжений. Я потребовал ужин и не беспокоить. Спустя пятнадцать минут первую просьбу удовлетворили, а ещё через десять минут, отказали во второй.

   Дверь распахнулась, как от пинка, но наружу, то есть её просто резко дернули. В кабинет ввалились три человека, все трое были серьёзно пьяны. Очевидно это были мои друзья, те самые чертовы друзья, которые могут припереть без приглашения в любом состоянии, в любое время дня и ночи, и прислуга, даже если она есть, их остановить не может, ведь это, мать их, друзья.

   -- Здорова, Джон! -- выкрикнул один из друзей, падая в кресло напротив меня. Двое других обрушились на диван. -- Да, я помню, что ты сегодня никуда не собирался, мы тоже не собирались тебя беспокоить, но тут такие слухи дошли, что мы не удержались. Сидим мы значит в Каменной Кружке, никого не трогаем. Вдруг залетает Лек, помнишь этого ушлепка? Не помнишь? Ну и ладно. Так вот, он тут же подсел к своим корешам, и, давясь хохотом, начал пересказывать что-то несусветное про какую-то несостоявшуюся дуэль. История такая: кто-то из местных офицеров оскорбил дезертиром гордого лейтенанта из Лекрейма сбежавшего, оскорбленный вызвал его на дуэль, следующим же утром встретились стреляться, как положено, но в последний момент грубиян наш местный говорит: "Не буду тебя убивать", и просто уходит. Я, конечно, не поверил, но на всякий случай подошел уточнил, кто такое выкинул. Он же, глазом не моргнув, отвечает: "Так это из ваших, капитан Ламбер". Я естественно сразу ему втащил за такие сплетни, но потом мы обсудили и решили, что не мог он такое придумать, и, пожалуй, верил в то, что говорил, иначе бы мне точно не сказал, о ком речь. В общем мы не можем спокойно бухать, пока твое чистосердечное не услышим. -- Закончив говорить, друг присосался к бутылке, которую держал в руке.

   -- Уговорил, наливай, -- ответил я, и, придав лицу мученическое выражение, извлек из ящика стола четыре металлических стакана.

   -- А ты говорил, выгонит, -- донеслось с дивана.

   Затрудняюсь сказать из чего был самогон, но за душу брал с первого глотка. Залпом выпив содержимое стакана, я вернул его на стол.

   Напившись можно было вести себя странно даже с друзьями, возможно, и я узнал от них не мало полезного, но увы во рту было сухо, а в голове пусто. Как оказалось, утрата памяти после пьянки -- свойство тела, а не... что там от меня осталось? А может быть я и вовсе отсутствовал во вчерашнем вечере, черт его разберет этот Лабиринт.

   Тело не хотело подчиняться мне после вчерашних надругательств, но собрав волю в кулак я начал осматриваться. Я очень надеялся, обнаружить на расстоянии вытянутой руки тару с жидкостью, предусмотрительно оставленную с вечера или принесенную кем-нибудь заботливым. Слева стояла прикроватная тумбочка, на ней искомого сосуда не обнаружилось. Повернув голову вправо, я вскочил как ошпаренный: общеизвестно, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало выпитого, но выпить столько смертному не под силу.

   Я "знал", что всё ещё нахожусь дома, оставалось надеяться, что в соседних комнатах не осталось гостей. С другой стороны, мне всё ещё нужно было многое узнать, причем срочно. В конце концов, у Джона Ламбера были какие-то обязанности, личные и служебные. "Чего ж не Сильвер?" -- усмехнулся я мысленно, между делом отметив, что прекрасно помню прочитанную в детстве книжку, хоть и не помню собственного имени. Это было очень приятно, не так уж мало от меня осталось, оказывается.

   Чудовище на кровати не подавало признаков жизни, и это не могло не радовать. Пожалуй, в моем положении, "ничего не помню" и "не было ничего" были вещами равнозначными. Стараясь не шуметь, я быстро оделся и выскользнул в коридор. Лишь спустя несколько шагов до меня дошло, что раньше мне не приходилось иметь дело с такой одеждой, тем не менее, никаких проблем с кучей застежек незнакомой конструкции не возникло, и вообще не вызывало сомнений, что всё одето правильно. "Значит хозяин тела оставил мне по меньшей мере некоторые механические навыки", -- отметил я, -- "Хотя стоп, а с чего я взял, что никогда не носил ничего такого, разве я помню, что носил? Да уж".

   Вероятно, догадка была верна, я, не задумываясь, пришел на кухню, где залпом осушил кастрюлю с каким-то компотом, потом в ванную, где привел себя в относительный порядок. Быть может, не сосредотачиваясь на происходящем, я легко бы победил во вчерашней дуэли, впрочем, отсутствие пострадавших не было поводом для сожалений.

   Закончив одеваться во второй раз, я наконец подошел к зеркалу. На вскидку капитану Ламберу можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Несколькими движениями я расчесал волосы цвета только остывшей золы: среди светло серых волос обнаруживались и сохранившие почти черный цвет. Очевидно, Джон никуда не делся, и телом мы управляли с ним вместе, расслабившись, я позволил ему быстро уйти от зеркала и толком не смог себя рассмотреть.

   -- Утро доброе, Джо! -- На лестнице стоял человек, чьё помятое лицо заставляло сомневаться в искренности доброты этого утра. -- Дернул же тебя черт устроить выходной прислуге. Не против, если я похозяйничаю у тебя на кухне?

   -- Пожалуйста, -- вяло разрешил я.

   Итак, можно было не волноваться о своем поведении, достаточно было о нем не думать, и всё получалось само. Однако это не означало, что также правильно будут выполняться более значимые действия, если я за них не возьмусь. Проснувшись с похмелья, люди туго соображают, нужно было как минимум узнать свои планы на день, пользуясь этим.