Три удара колокола - Кошовец Павел Владимирович

Как правило, РоГичи был именно таким: подтянутым и образцовым военным, знающим себе цену, поэтому не старающемуся доказать это длинными словесными руладами и эмоциями - он знал, что это производит противоположное впечатление. Но, как выяснилось, и из правил бывают исключения. Тому подтверждение - общение с гоблином со странным именем Худук из не менее странной команды наёмников, состоявшей из представителей разных рас, причём и светлых, и тёмных, соседство которых было противопоказано самой жизнью, и одного человека, загадочного илийского королевского смертника, как показалось капитану, являвшегося лидером группы, по странному стечению обстоятельств попавших под подозрение о шпионаже, а совсем погодя спасших остатки патруля из лап тёмных.

И это ещё не всё. Его вторая молодая жена, красавица Велья, что смогла в своё время окрутить голову такому сухому, зацикленному на армейских жизненных стандартах и армейских же взаимоотношениях с противоположным полом (случилось это после трагической гибели первой жены, матери его сыновей). Капитан буквально таял, словно масло в печи, стоило любой мелочи напомнить о Велье: будь то её платочек, мимолётный взгляд, воспоминание о любом совместном эпизоде и даже при виде людей и вещей, неким случайным образом напоминающих о ней. И вот она, милая Велья, при всей красоте и покладистости при нахождении рядом мужа, очень плохо реагировала на его вынужденные отлучки, и накануне убытия на службу могла устроить скандал, аргументируя тем, что молодая жена нуждается в постоянном нахождении рядом крепкого мужского плеча. И не только. Доводы Прейра о служебной необходимости воспринимались, как некое несущественное оправдание, девушка капризно заявляла, что королевская служба - это ещё не повод оставлять её одну с ребёнком и без внимания. РоГичи не то что спорить, даже говорит на такие темы с женщинами не умел и, боясь, что сладенький, но в такие моменты острый язычок может довести Велью чуть ли не до измены короне, капитан резво сбегал в казарму или на дежурство - туда, куда требовал его прийти долг и обязанности. В общем, понятно было всем вплоть до рядовых гвардейцев, что жена у капитана - девица с норовом (бывали случаи, когда она заявлялась в расположение части с единственным вопросом: "Тебя скоро ждать?"), этакая отрада с шипами, причём последнее было такого размера, что РоГичи предпочёл бы сантиметр стали в бок, нежели их.

Так вот, прибыв после патрулирования и доклада РоВенци домой, капитан встретил недовольную жену и прямо с порога получив вполне конкретный вопрос: "Как долго это будет продолжаться?", Прейр - ох, дурак! - попытался отвлечь и развеять свою красавицу историей неудачного столкновения с тёмными, делая акцент на их коварстве, а также описании чудной компании наёмников. Но Велья, не тронутая абсолютно красочным рассказом взаимоотношений в необычной команде представителей разных рас Веринии, вычленила из речи мужа главное: из семнадцати человек осталось двое, не считая молодого симпатичного маркиза. Настроение у неё испортилось окончательно, и капитан посчитал неверным говорить ей ещё и о скором убытии на войну - от одного только представления, что может случиться после его слов, у него, много повидавшего и, в принципе, не боящегося ничего, начинало бешено колотиться сердце и неприятно ломить виски.

На следующий день, вырвавшись из лап королевских дознавателей, он пришёл домой, в уютную квартиру на улице Цветочной и... никого дома не застал. Велья, забрав с собой пятилетнюю Адалию, фамильные драгоценности и частично одежду, ушла в неизвестном направлении. Чуть не теряющий сознание от переживания Прейр бросился по единственному известному адресу - к отцу Вельи, известному на весь Агробар банкиру. Но старый дракон отправил не дорогого (в смысле не очень состоятельного) и уже в возрасте (хотя сам, будучи практически одногодком с капитаном, блистал в обществе с ещё более юной пассией, нежели его родная дочь) зятя восвояси с напутствием забыть его любимую крошку Велью. Но всё-таки как бы смилостивившись, добавил, что с ней всё в порядке, где она, не скажет, а маленькую Адалию они сами вырастят без такого непутёвого отца... Всё, занавес.

Уже отзвучали три удара колокола, знаменующие начало вечерней службы, а он, капитан гвардии РоГичи, сидел в казарме за бокалом вина, тонул в море горестных раздумий, перебирал варианты хоть каких-нибудь действий, что могли бы исправить ситуацию, но все какие-то один нелепее другого: застрелиться из арбалета, вызвать на поединок на мечах отца-банкира (вряд ли державшего в руках что-либо тяжелее гусиного пера), написать прошение королю о переносе его рабочего места из казармы на дом - но иного обоснования кроме как "семейного благополучия" его фантазия не смогла изобрести.

Эк его крутануло, - думал он невесело, раз такой бред, даже дракону не пришедший бы в хвост, лезет в голову. Сделал глоток вина, невидяще уставился в окно.

Тут его отвлёк какой-то невнятный рокот. Не понял... Он встрепенулся. Какие бы житейские тиски не давили его, он всё равно в первую очередь оставался военным, то есть тем винтиком, который в седле ли, на плацу, в безумной сшибке оставался в своей среде. Какие б неподъёмные мысли не одолевали его, тревожный грохот сигнальных барабанов выдернет его даже мертвецки пьяного из постели.

Он встал, отодвинул вино, провёл рукой по короткому ёжику волос, одёрнул свою тунику и повернулся к дверям собранный и уверенный - слышался топот сапог.

Деликатный стук, и почти сразу дверь отворилась, показался совсем ещё безусый солдат из числа караульных, а следом за ним отрядный маг (помимо всего прочего у него был Дар получения и передачи информации).

- Говори, - обратился РоГичи к караульному.

У гвардейца были глаза, словно плошки, при чём не от бега, а от волнения, прочистил горло и, правильно поняв командира, опустив формальное обращение, сообщил:

- Передаёт дежурный по воротам. Получен сигнал тревоги со стороны городских восточных ворот и порта. Несколько раннее городская стража и наши мобильные патрули отмечали повышенное оживление на улицах.

- Почему мне не довели? - строго спросил капитан.

- Множество людей, пусть и не совсем благонадёжной наружности не посчитали веским поводом для внимания. Они ничего незаконного или нарушающего общественный порядок не делали...

- Это мне решать, стоит ли обращать внимание на подобные мелочи, - отчеканил, проакцентировав последнее слово РоГичи, но тут же постарался взять себя в руки - ни к чему подчинённым видеть командира разболтанного личными неурядицами. Мысленно прикинув по карте, где находятся ворота, а где порт, капитан подумал, что он что-то упускает из виду для полноты картины, вновь обратил взор на поедающего взглядом молодого солдата. - Что ещё?

- В расположение части только что прибыло несколько стражников, и они... - поперхнулся, будто пересохло горло, - они говорят невозможное... - побледнел под немигающим взглядам капитана, выпрямился и чётко продолжил. - В центральных районах начались волнения: поджигают церкви, грабят лавки, на небольшие патрули совершаются нападения, а на некоторых улицах... возводятся баррикады.

РоГичи заскрежетал зубами, в голову ударили молоты, что вышибли клочья самобичевания. Словно пойманная птица, бился о прутья непонимания вопрос: "Как?! Как могли такое проср...?!"

Он перевёл чёрный взгляд на мага, полного с залысинами мужчину за пятьдесят, с крупными чертами лица и мягким, но полным достоинства взглядом - он знал себе цену, вдобавок был потомственным дворянином и, несмотря на не внушающую серьёзности внешность, человеком был смелым, а магом - воздушником неплохим. Но сейчас он невольно отшатнулся под взглядом капитана, который предчувствуя ещё какую-то каверзу судьбы, не смог разлепить сжатые для вопроса губы. Но РоБейли его понял.

- Из дворца требуют помощь...

Дверь хлопнула и в комнату, словно ураган, внёсся лейтенант РоОлвенци, один из офицеров РоГичи, тщеславный и амбициозный, но в целом хороший достаточно молодой человек, помимо всего прочего, лучший мечник гвардии по результатам гарнизонных соревнований.