Вампир для истинной королевы (СИ) - Клименко Анна

Вздохнув, я отвернулась от окна. Созерцать эту хрупкую красоту весенней ночи просто не осталось сил. Пропади все пропадом! Не лучше ли подумать о предстоящей свадьбе?

Я вздохнула еще раз. Король Эльфир, н-да. Все, что я слышала о своем будущем муже – это то, что он был невыразимо прекрасен, как Светлый лес в лучах восходящего солнца. Воображение спешно дорисовало недостающие детали портрета: высокий лоб, миндалевидные глаза чистого зеленого цвета, опушенные густыми золотистыми ресницами, нежный румянец на фарфоровых щеках, красиво очерченные губы. Наверняка ни бороды, ни усов Эльфир не носил – а вот длинные, ниспадающие волнами кудри цвета спелой пшеницы – это пожалуйста. Ну, и миленькие острые ушки, выглядывающие из-под непокорных прядей.

«Всевышний, и как мы будем с ним выглядеть вдвоем, когда пойдем к алтарю?»

Я зажгла две свечи, поставила их на стол – драгоценностям пришлось потесниться – и взялась за зеркало. Из мутноватых глубин на меня печально взглянула бледная и взлохмаченная особа с припухшими от недавних слез веками. Я пригладила пальцами волосы, попыталась улыбнуться – вместо величественной улыбки будущей королевы эльфов получился злобный полубезумный оскал.

«Нет, так совсем никуда не годится».

Поднявшись, я добралась до кувшина с водой, поплескала себе в лицо. Затем слегка пощипала щеки и губы, чтобы кровь прилила – а в довершение ко всему достала щетку и расчесала волосы, так, чтобы они локонами рассыпались по плечам.

Зрелище получилось вполне сносное: теперь девица в зеркале выглядела не столь измученно, золотистые искорки прыгали в тяжелых каштановых прядях, огоньки свечей отражались в больших темных глазах. На самом деле глаза у меня карие, но ночью кажутся почти черными – так уж получилось.

Я ухмыльнулась отражению, пытаясь придумать обольстительную улыбку. Все дело в том, что в моем замке и окрестностях обольщать было некого; Этьен – тот и вовсе не нуждался в подобных женских хитростях. Вот и приходилось тренироваться перед зеркалом. Эльфы – они народ утонченный, а уж король эльфов – наверняка самый изысканный из всех…

И тут в дверь осторожно постучали.

– Агнесса, детка, к тебе можно?

Голос матушки слегка дрожал.

Это было плохо, очень; я вдруг представила, что она сейчас войдет, вся заплаканная, обнимет меня, в последней попытке защитить от всевозможных неприятностей, который так и норовили свалиться на мою голову – и тогда… Уж точно мы просидим, рыдая, до рассвета.

– Входи, мама.

Я не стала гасить свечи, только зеркало убрала.

Дверь распахнулась, и в комнату, подобно маленькому урагану, ворвалась моя дорогая родительница. К моему вящему удивлению, на ее круглом личице, не было и следа пролитых слез – одно довольство.

Матушка еще не успела раздеться на ночь, на ней было привычное серое платье и ажурная шаль цвета морковки. Голову украшал белый накрахмаленный чепец, из-под которого выбивались упрямые кудряшки и падали на лоб, а матушка сердилась и постоянно дула на них, чтобы не мешали.

– Дорогая! – она порывисто прижала меня к пышной груди, – я так рада за тебя! Так рада!

– Мм… – неопределенно промычала я. Похоже, все они были в сговоре: и папа, и мама, и сестрицы, возжаждавшие подарков.

Матушка расцеловала меня в обе щеки, усадила на край кровати – а сама, шелестя юбками, принялась энергично расхаживать по спальне.

– Это такая честь для всех нас, выдать тебя замуж! – бодро произнесла она. Слова сыпались как горошины, – благодарю Всевышнего за такую-то милость!

– Ты так хочешь выдать меня замуж, что готова отправить даже к эльфам? – осторожно поинтересовалась я.

Мама на секунду остановилась и посмотрела на меня оценивающим взглядом. Затем пожала плечами.

– Дорогая, если бы ты имела шесть дочерей, о чем бы еще ты думала?

Воцарилось молчание.

Наверное, мама была права.

– Ну, лапонька, не раскисай, – она потрепала меня по плечу, – подумай сама. Что бы ты имела, останься здесь? Вот это серенькое платьице, старые башмаки и какого-нибудь плохонького мужа из соседей. Лет через десять у тебя был бы выводок босоногих ребят, и ты бы мечтала о магическом посудомоечном механизме. В конце концов спящих принцев не хватает на всех, уж ты-то должна это понимать. А так – у тебя будет все, что только пожелаешь. Экипажи, туалеты…

Тут ее фантазия иссякла, и матушка умолкла.

– Папа сказал, почему я должна выйти замуж за эльфа, – пробормотала я.

– Сказал? Тем лучше, – она решительно махнула рукой, – но вообще-то я пришла поговорить с тобой не об этом.

Это было сказано столь значительным тоном, что я протестующее замотала головой.

– И не об этом, – грозно сверкнув очами, молвила матушка.

Ее рука ловко нырнула в карман передника, а через мгновение передо мной на толстой цепочке блестел золотой медальон.

– Что это? – я подозрительно уставилась на вещицу. Под ребрами сладко кольнуло, словно в предвкушении древней и страшной тайны, которая могла крыться в самой обычной драгоценности. – Я никогда его не видела раньше.

– Открой и посмотри, – загадочным тоном, который я терпеть не могла, молвила мама.

На ощупь он оказался холодным – слишком холодным даже для металла. Я поднесла золотой круг к свету, нажала крошечную пружинку и уставилась на собственный портрет.

Ох, все-таки не совсем на собственный. Но сходство было ошеломляющим.

Каждая семья имеет свою, пусть и очень маленькую – но тайну. Вот, например, наши соседи, граф и графиня. Считалось, что в юности женушка нашла своего будущего супруга в страшном, затерянном в лесу замке – да к тому же, в образе ужасного чудовища. Полюбив пугало за добрый нрав и благородство души, она вышла за него замуж, чары рассеялись, после чего счастливая чета перебралась жить в наше королевство. Год тому назад графиня свернула себе шею, упав с лошади. Граф, как водится, не перенес горя и запил – тут-то и поползли из облюбованной им таверны странные слухи. Якобы вовсе не он был чудовищем, а его покойная супруга, и что именно его любовь сняла злые чары. Кто-то наивно спросил, мол, зачем же вы, граф, женились на страшилище? Ведь столько невест было вокруг, да одна краше другой. Несчастный только пожал плечами – «А попробовал бы я тогда на ней не жениться!»

Или, вот, другое семейство. На вид – люди как люди.

Они выглядели любящими супругами ровно до тех пор, пока не появились в наших краях королевские гвардейцы и агенты из службы тайного сыска. Потом баронская чета исчезла бесследно, а по всей округе вновь поползли зловещие слухи о том, что сам барон был оборотнем, обожающим глодать окорочка невинных девиц, а возлюбленная его – знаменитой разбойницей в Алом Плаще. Когда-то, еще до моего рождения, они случайно встретились в лесу; боевитая деваха оказалась не по зубам оборотню – и тем самым навсегда пленила его зачерствевшее волчье сердце. Честно говоря, я никогда не понимала, как можно без малого два десятка лет прожить бок о бок с чудовищем, которое не переставало изредка баловать себя нежным мясом девственницы. Но раз уж знаменитая Дама в Алом Плаще предпочла его всем прочим ухажерам, наверное, что-то было в этой постоянной близости к убийце.

И теперь вдруг выяснилось, что в нашей ничем не примечательной семье тоже есть своя тайна. Вне всякого сомнения, тайна страшная и леденящая кровь.

Я еще раз осмотрела медальон. Миниатюра была выполнена мастерски, девушка – которая все-таки оказалась не мной – выглядела как живая. Бледная кожа, томный взгляд черных глаз, надменный взлет бровей. Губы – полные, яркие и, надо думать, располагающие к поцелуям. Само воплощение порока.

Вопросительно смотрю на матушку. А она, как ни в чем ни бывало, мурлычет:

– Девочка моя, я передаю эту драгоценность тебе. Носи при себе эту древнюю реликвию, предание гласит, что когда-нибудь она спасет тебе жизнь.

– Предание?!!

Мне вдруг стало жутко любопытно: если бы я не выходила замуж, пожелала бы моя родительница открыть этот маленький семейный секрет?