Ведьма и компания (СИ) - Волынская Илона

- Из кинотеатра ни ногой. – предупредил майор. – Работники ваши тоже. Ждите меня.

- Так… мы и без того никуда, вечерние сеансы скоро. Самая работа, днем-то зрителей немного. Правда, сейчас и вечером немного, слухи поползли. Говорят даже, что у нас в кинотеатре… - директор принужденно хмыкнул. - …нечисто. Я не в смысле санитарии и гигиены, я в смысле… антинаучных суеверий. А вы что скажете, товарищ майор? Неужели наш кинотеатр в самом деле связан, с чем-то таким… нехорошим? Я не в смысле суеверий, я в смысле… Неужели кто-то из сотрудников… замешан?

- Когда мне будет, что сказать, товарищ директор, вы непременно услышите. – майор бросил трубку на рычаги. Схватил ее снова, торопливо набрал номер, путаясь когтями в диске телефонного аппарата. – Передайте этой, молодой ведьме… - он неприязненно скривился. - …чтоб вызванивала своих подружек, которые в кино с жертвой ходили… с Аликом… и пусть немедленно едут в кинотеатр! И сама тоже чтоб явилась, понятно?

В одном повезло: в этом самом «Черном тюльпане» всего один повешенный, так что побывавшие на сеансе девчонки – свидетельницы, а не потенциальные жертвы.

Глава 9

- А кроме ведьм, вовкулаков и русалок еще кто-нибудь есть?

- А як же! В першу голову чорты…

- Черти? Как… как в «Вие»? Черти существуют?!

- А ты як думала? – Стелла принялась неторопливо снимать с протянутой поперек кухни веревки стиранные целлофановые пакеты. – Русалки да водяники – в реках, исчезники – в скалах, повитрули с ветром летают, мавки по лугам-полонинам цветы сажают, полесуны – вовкив пасут, не таких, як тот майор, а справжних. Везде свои твари водятся.

- Вроде как природные духи? – сосредоточенно помешивая варево в котелке, уточнила Оксана. Про русалок и мавок хоть на литературе рассказывали, и про всяких наяд и дриад по истории.

- Можно и так назвать, а только при человеке ихнего брата навить прибавилось. А шо ты думаешь? Человек – така тварюка, вечно щось удумает, от с годами навколо всякое и заводится. По домам – домовики-хозяева: когда за домом смотрят, а когда так и хозяев придавят. Подполянники девок сквозь пол утягивают, овинники, случается, людей в снопах жгут, банники детей крадут.

- Какие-то они все… жуткие. - Оксана передернула плечами.

- Та хиба ж люди шибко добрые? А вся нечисть, она… так соби кажучи, з людского вторсырья. Ось наприклад, банник заводится только писля того як баба в бане дитё народит – в старые времена ж не в роддомах, а в банях рожали. А писля родов младенчика з мамкой до хаты ведут, а в бане сама розумиешь, чего остается…

Оксана сделала понимающее лицо, хотя на самом деле не понимала. Биологичка у них была молодая и стеснительная: на уровне человеческих костей – еще так-сяк, а как только речь заходила про всякие внутренние, а тем более внешние органы – сразу начинала краснеть, мямлить и настороженно коситься на мальчишек. Хотя казалось бы, скелет – это совсем голый человек, голее некуда!

Сегодня же вечером надо почитать медицинскую энциклопедию.

- Не боись, девка! Для кожнои нечисти есть свое… доброе Слово! – Стелла наставительно подняла палец. – Якщо с разумением, так и от нечисти польза немалая, той же банник тебе долю твою покажет. А якщо вдруг Слов не понимает, або нахальничает, людей почем зря паром давит, так ведь можно и баньку по бревнышку раскатать, тут ему и конец. – она заглянула в Оксане через плечо. – Ну ось ты и перше зелье сварила! Нехай теперь полчасика на маленькому вогныку покипит – и готово.

- Вот так? – Оксана прикрутила вентиль на газовой печке.

- Сойдет! – Стелла благосклонно кивнула. – От удобства нынче для молодых ведьм – обзавидоваться можно! В моей-то молодости поди-попробуй в деревенской печи зелье уварить, да так, шоб кипело да не выкипало! А зараз – тьфу, делать нечего, а молодежь все ворчит: то им довго, то пахнет не так, то ще щось.

Оксана прикрыла булькающий на огне чугунный казан крышкой и вытерла слезящиеся от вони глаза.

- Ничего-ничего! – пробурчала Стелла. – Зато якщо три капли приворотного зелья на стакан воды подлить – любой хлопец твой! По пятам за тобой гоняться будет!

- А-апчхи! А как догонит – убьет. Я б точно убила. Апчхи! – Оксана зажала нос, и попыталась дышать исключительно ртом.

- Ты дывы на нее! – немедленно насупилась Стелла. – Хиба це мени треба? Для меня чим меньше видьм, тим краще! На горло собственной песне наступаю: тебя, дурепу, учу, а ты чимось ще незадоволенная, га? Не хочешь – не вчись, хиба я заставляю?

Зазвонил телефон, послышались мелкие торопливые шажочки и голос старушки в балахоне. Через мгновение старушенция появилась на кухне.

- Товарищ майор велел чтоб молодая… - глядя только на Стеллу и полностью игнорируя Оксану принялась докладывать она. - …ехала к кинотеатру и подружек своих привезла, тех, которые в кино с жертвой ходили!

- Чула? Иди звони, я выключу. - Стелла шагнула к плите. Оксана не пошевелилась, перекрывая доступ к кипящему чугунку.

- Почему она так меня называет? – глядя в упор на старушенцию, холодно спросила она. Что эта старушонка каким-то странным и пока не вполне понятным образом стоит ниже ее, Оксаны, она уже поняла (она знала, всегда знала: возраст – еще не повод для уважения!), но что это значит и как себя правильно вести, пока не понимала.

- Молодая, чи шо? А хиба ж ты старая? – хмыкнула Стелла.

- Мне показалось или это звучит неуважительно?

- Меня-то она поважаты обязана, бо моя рóбленная моей Силой живет, а ты ей хто? Аж нихто, хиба що рóжденная, от она смотрит на тебя и думает: и чому цей писюхе неграмотной – тебе, тобто – надурняк досталося то, за що она свою волю отдала?

Оксана задумчиво кивнула, будто соглашаясь… и одним движением вывернула котелок с зельем в кухонную раковину.

- Ты що зробыла? Ты… навищо? – глядя на стекающее в кухонный отвор коричневое варево, заорала Стелла. – Мстишь, чи шо? Шо моя рóбленная тебя не уважила? Ты до уважения ще дорасти, поки що она чаклует вдвичи кращая за тебя!

Старушонка немедленно приосанилась, презрительно поглядывая на Оксану.

- Я в любом случае собиралась вылить. – пожала плечами та. - Мне приворотное зелье не нужно, а вы себе сварите. Или там было вовсе не приворотное? – она демонстративно помахала перед носом. – А что-то такое, что вы сами варить не хотели?

- А як ты думала за науку расплачуваться? – зло прищурилась Стелла. – Я на тебя за так время тратить не стану, и не надейся даже!

- Я предпочитаю знать, чему именно меня учат. – сквозь зубы процедила Оксана. Так и школу ценить начнешь: там хотя бы на лабораторке по химии тебе не предложат смешать яд, который потом «химичка» неизвестно куда использует – может, всё ЦК Компартии перетравит, а ты виноватой останешься?

- Мамки – дочерей учат, рóжденные хозяйки – своих рóбленных, а ты кому сдалася, приблудная ведьма? Не нравится щось – от и иди соби! – Стелла выразительно махнула толстой пятерней в сторону двери. Старушонка в балахоне радостно скалилась.

- И пойду… – тщательно вытирая полотенцем обсыпанные травяной трухой пальцы, согласилась Оксана и закончила. – Прямиком к Елизавете Григорьевне!

- Ото станет с тобой сама наднепрянская ведьма-хозяйка размовляты! Та ты и где шукать ее не знаешь!

- Ну, допустим, у майора-оборотня ее номер есть, он ей из кабинета звонил. Поплáчу, как он меня перед всей школой без вины опозорил – даст! – усмехнулась Оксана. – А можно даже не искать, а сварить еще раз то единственное зелье, которому вы меня научили и попробовать выяснить, для чего оно: напоить кого-нибудь… или намазать… Что-то мне кажется, она после этого меня быстро сама найдет: если уж она такая… хозяйка. А я и расскажу, кто меня научил.

Стелла помрачнела, а усмешка старушонки пропала, будто ее стерли тряпкой, как мел с доски.

- Ото молодежь пошла… шустрая. – процедила Стелла, и дернула кухонный ящик. Резко запахло чесноком, посыпалась старая луковая шелуха, семечковые лушпайки, ореховая скорлупа… Подняв облако муки и пыли Стелла шмякнула перед Оксаной две стопки разлинованных листов, сшитых вручную грубой ниткой.