— Что, тебе так не терпится поскорее обняться свою жену? — Георг с усмешкой взглянул на брата.
— И, я считаю, из здесь присутствующих я не один такой.
— Мы пока что только помолвлены, — спокойно сказал Эверард, не отрывая взгляда от переливающихся камней на наручах, но братья смогли уловить в его голосе довольные нотки.
— Ну, не сегодня завтра. Это сути дела не меняет. Да и старики с этими картами звёзд и вычислением благоприятных дат вроде бы поуспокоились. Всё решили, не иначе. Так что теперь очередь за тобой, братец. — Николас заговорщически подмигнул Георгу, а тому только и оставалось что в раздражении покачать головой.
Эверард в последний раз сверился с показаниями артефактов и, убедившись, что всё работает как и должно, быстрым шагом направился к группе старейшин. Пора отчитаться о проделанной работе и отправиться домой. В груди уже разливалось тепло от предвкушения долгожданной встречи — они не виделись месяц, — и на лице его мелькнула улыбка. Он надеялся, что время обратного пути пролетит незаметно.
***
Она чувствовала примятую траву под собой, ощущала натяжение платья, белого, как и расстеленный плащ, на котором сидела, чувствовала дуновение ветра, слышала шёпот людей где-то в глубине парка. Да и волосы, наверное, не стоило так высоко забирать — на затылке пара прядей выбилась, и теперь они ехидно щекотали шею. А на платье останутся следы от травы? Вроде бы не должно. Хорошо, что тётя настояла перед выходом захватить с собой хотя бы плащ, «если драгоценной племяннице сегодня ни в жизнь захотелось быть всей в белом.» А ведь тётя опять отправится в архивы Рода, доступ куда ей разрешил сам Патриарх с, как подозревала Изабелла, планами довольно корыстными.
— Сосредоточься. Что-то ты сегодня сама не своя, никак о женихе призадумалась? — Раздался насмешливый голос Престола.
Изабелла распахнула глаза и в притворном гневе уставилась на расположившегося в тени деревьев старика. Он, разодетый ей под стать в белое с золотом, сидел широко улыбаясь, на скамье из белого мрамора.
— И вовсе я не о нём думала. — Она вздёрнула подбородок.
Смотреть на ухмыляющегося Престола не было сил. Где же его достоинство?! Стоило ей прийти в Храм Светлейшего, как Его Святейшество тут как тут — стоит, улыбается. И улыбка эта становилась день ото дня всё шире и шире. Если бы не необходимость научиться управлять доставшимися ей силами и дар Воли, таки открывшийся у неё после всех испытаний, она бы и на километр не приблизилась к этому месту, сидела бы дома и книжки читала, да руководила бы реконструкцией — они решили объединить два особняка галереями. Подумав об Эверарде, она почувствовала дрожь и разливающееся внутри тепло.
— А говоришь, не думала. Глаза-то как заблестели. Эх, молодёжь…
Этими самыми глазами она на него и сверкнула. Но всё-таки решила сосредоточиться: несколько раз у неё уже получалось подчинить обе силы, и сейчас нужно постараться закрепить успех.
Она подняла левую ладонь и отметила, что практически привыкла к увивающимся по руке тонким розоватым шрамам, которые, как бы ни бились целители, не проходили, — становились меньше, но полностью исчезать отказывались, и если бы они были только на руке… Она остановила себя. Не сейчас.
Над ладонью постепенно сформировался язычок прозрачного пламени в пару сантиметров и чуть меньший сгусток багрового дыма, трепещущий на лёгком ветру. Они сблизились сперва осторожно, но через пару мгновений сплелись, формируя уже вполне видимое, хотя и прозрачное, как лёд из чистейшей воды, лезвие с извитыми капиллярами внутри.
— Вот, молодец, — сказал Его Святейшество, но Изабелла этого уже не услышала.
Сердце в груди ударило радостно, но не от успеха, а от предвкушения. Лезвие, полностью послушное её воле, рассеялось, а Изабелла поспешила натянуть на руку длинную, до локтя, перчатку из белого атласа и затем устремила взгляд своих изумрудных глаз вверх, в ясное небо, где пока ещё вдалеке виднелся в ореоле синего свечения силуэт. Она улыбнулась.
