Страж могил - Кликин Михаил Геннадьевич

– Зачем подкупить? – еще больше смутился Злоуш. – Угостить хочу. – Он выволок какой-то мешок, зубами и руками стал развязывать крепко затянутый узел.

– Перекусить я не прочь, – сказал Гиз. – Если, конечно, ты от чистого сердца предлагаешь.

– От чистого… – Злоуш сплюнул. – От сердца…

Провизии в мешке с лихвой хватило бы на пятерых. Сперва на свет появился ржаной каравай, затем круг сыра, яйца, копченые свиные ребра, пять огурцов, четыре яблока, два больших кукурузных початка. С особой торжественностью Злоуш извлек из мешка пузатую бутыль с мутной жидкостью:

– Вот! – Он был горд собой.

– Откуда это у тебя? – поинтересовался Гиз.

– Что нашел, что выпросил, что заработал.

Охотник понимающе хмыкнул, покачал головой:

– Ловок ты, земляк. Я это сразу понял.

– Ага, – закивал довольный Злоуш. – Мне это часто говорили.

– И били, наверное, при этом, – усмехнувшись, пробормотал Гиз и, не давая возможности новому знакомому обидеться, по-свойски весело предложил: – Слушай, друг, а чего мы тут мокнем? Полезли-ка в твою скирду!..

14

Раньше протекающая через заставу река была куда шире и глубже, но после того, как часть ее вод отвели в ров, она здорово обмелела. Теперь речушка больше походила на ручей. Воды в ней было чуть выше колена, и лишь кое-где попадались донные ямы, в которые можно было провалиться по-грудь.

Большая часть деревни располагалась на правом берегу реки. На левом берегу стояли нежилые строения – кузня, заброшенная лесопилка, амбары. Там же находилась пасека, рядом с которой густо разрослась малина – местные мальчишки любили лазить в самую ее чащу за мелкими сладкими ягодами. Берега соединялись мостом, но мальчишки редко им пользовались. Им было куда интересней и веселей перебираться через реку вброд.

Огерт же о мосте просто не знал.

Вымокший до нитки, в сырых сапогах, он ковылял на костылях и ругал себя за непонятную блажь, выгнавшую его из-под довольно-таки уютного навеса.

Впрочем, и сейчас некромант не прекращал думать о бегстве. Заставу он воспринимал как темницу, а возможная военная служба казалась ему хуже заключения. Он не мог долго находиться среди обычных людей, не подозревающих о его даре. Он ждал от них неприятностей и находился в постоянном напряжении…

Размокшая почва расползалась под ногами, проваливались и вязли костыли. Идти было тяжело. Но и повернуть назад Огерт не мог.

Ему было тревожно и неспокойно. Когда их поймали возле кладбищенской стены, у него словно что-то оборвалось внутри. Они ведь почти уже были на месте – и вдруг… Теперь он не находил себе места – его будто что-то подгоняло. Словно какое-то важное дело осталось недоделанным и звало к себе… Наверное, подобное чувство гонит перелетных птиц, думал он, разбираясь в своих необычных ощущениях.

А может, это Страж торопит его?

Или дар не дает покоя?..

Черный неприступный частокол выступил из мглы, надвинулся, и Огерт остановился, чтобы передохнуть. Он повис на костылях, тяжело дыша и озираясь.

Он видел, как на противоположном берегу мерцают сквозь пелену дождя немногочисленные мутные огоньки. Где-то там, должно быть, бродит среди домов младший брат Гиз – охотник на мертвяков, убийца некромантов. А Нелти, наверное, все сидит в телеге, не спит, переживает, слушает, не вернется ли кто из друзей раньше времени…

Надо спешить…

Огерт вытер мокрые руки об изнанку плаща.

Стена перегораживала речку, но не запруживала ее. А значит, там был выход – выход для воды, но, возможно, человек тоже сумеет сквозь него просочиться.

Огерт в упор подошел к частоколу. Привалившись спиной к скользким бревнам, опираясь на костыли, осторожно спустился с берега, встал на неприятно вязкое дно. Затем, пробуя каждый шаг, медленно двинулся вдоль стены.

Далеко идти не пришлось. Бревна расступились примерно в четырех шагах от берега. В черном проеме кипела вода, пенилась, завивалась бурунами. Огерт, словно подхваченный течением, порывисто шагнул в темноту проема и всем телом налетел на железную решетку.

Этот выход так же был перекрыт.

Решетка поднималась на высоту в два человеческих роста. По ней можно было вскарабкаться, но перелезть через нее было невозможно – решетка подпирала сбитую из брусьев и досок стену, еще более высокую, чем частокол.

Огерт внимательно осмотрел металлическую преграду, надеясь обнаружить какой-нибудь замок или засов. Но нет – решетка, кажется, не отпиралась. Ржавая, покрытая слизью, обросшая водорослями она выглядела так, словно нетронутой простояла здесь сотню лет.

Огерт разочаровано ругнулся, плюнул в воду – плевок тут же уплыл, смешавшись с пеной.

Конечно, некромант не ждал, что покинуть заставу будет легко. И все же он надеялся…

Огерт сунул руку в ячейку решетки. Сжал пальцы, поймав горсть воздуха с той стороны стены.

Свобода так близко…

Что-то шевельнулось во тьме, и Огерт отпрянул. Из мрака вывернулась сутулая фигура, ударилась всем телом об решетку, забилась яростно, захрипела. По-звериному щерилось серое жуткое лицо с человеческими чертами.

Поднявшийся из воды мертвяк пытался сквозь решетку дотянуться до оторопевшего некроманта.

15

– Они здесь кругом. Каждую ночь собираются, – понизив голос до зловещего шепота, сказал Злоуш.

– Что-то мы, когда сюда ехали, никого не встретили.

– Так они к воротам близко не подходят. То ли остерегаются, то ли понимают, что там все равно не прорваться.

– Мертвяки не могут ничего понимать, – сказал Гиз.

– Ну не скажи! У нас тут затесался один мертвяк – человек-человеком! Даже говорил что-то…

– За него говорил некромант.

– А я не разбираю: мертвяк, некромант! Все одно – нежить! Выпотрошить – и на костер! Вот и весь разговор! – Злоуш изрядно захмелел, но бутылку из рук не выпускал. Все чаще и чаще прикладывался он к горлышку, видно совсем забыв о своих обязанностях.

– Горячий ты какой стал, – усмехнулся Гиз. – Тебя бы с таким запалом да в бой.

– А что? Я за тем и пришел, чтобы в бой. Думаешь, я их боюсь? Да ничуть! У меня вот!.. – Злоуш дернул отвороты куртки, распахнул ее, обнажив щуплую грудь. – Вот у меня что! – Он схватил в горсть десяток висящих на шее шнурков, потряс ими: – Вот у меня!

– А что это?

– Эх ты, а еще охотник! – Злоуш презрительно фыркнул. – Это же обереги! Этот, – ткнул он пальцем в какой-то вышитый мешочек, – от мертвого сглаза. Этот, черный, от мертвого слова.

– А этот? – Гиз взялся за нечто, похожее на монету с тремя отверстиями.

– А этот для защиты души. Хочешь подарю? – Злоуш, не дожидаясь согласия, уже снимал амулет. – Бери! Мне не жалко. У меня таких три, – Он протянул оберег Гизу. Тот, поколебавшись, принял подарок. Поинтересовался, рассматривая серебряный, кажется, кружок:

– Где ты их набрал?

– А у меня тетка ведунья. У нее дар особенный – в простых вещах чудесное находить.

– Что-то не слышал я о таком даре.

– Что, не веришь? Да моя тетка, она же! К ней со всей округи ехали!

– И что, помогали ее обереги?

– А то! Конечно! Ты испытание прошел?

– Какое испытание?

– Ну, как же? Тебя проверить должны были.

– На что проверить?

– Ну, мало ли… – попритихший, заподозривший неладное Злоуш чуть отодвинулся от охотника. – После того мертвяка, что на человека был похож, всех проверяют. А ты разве испытание не прошел?

– А как проверяют-то?

– Да кровь пускают слегка, чтоб посмотреть, не гнилая ли… Ну и пузырек есть такой… На тот случай, чтобы некроманта узнать.

– Что за пузырек?

– Стеклянный… – Злоуш отставил бутыль.

– Ты что, боишься меня, что ли? – спросил Гиз.

– А чего мне бояться? – обижено фыркнул Злоуш и покосился на лежащее рядом копье. – Только вот, раз испытание ты не прошел, то разговаривать мне с тобой вроде бы как нельзя.

– Будет испытание, будет, – успокоил собеседника охотник. – Утром. Так Смар сказал. Так что за пузырек стеклянный? Договаривай, раз начал.