Мой ангел Крысолов - Родионова Ольга Радиевна

Манга бережно вправила острый обломок кости, торчащий из руки Кея, на место и прижала края раны своими тонкими нервными пальцами.

— Труднее всего брать силу из камней и песка. Легче всего — из людей. Человек — самый открытый сосуд силы.

— Так что же это? — дрожащим голосом спросила Рут. — Получается, мы… тянем силы из людей?

— Умница, — Манга подняла голову, ее прозрачные глаза на мгновение сделались ледяными. — Так оно и есть. Все отродья рождаются вампирами. Но примерно половина из них изначально наделена способностью собирать силу из всех источников во вселенной и умеет ее отдавать. Отдавать намного труднее, и все же среди нас есть такие, кто отдает легко и естественно, как дышит.

— А… вторая половина? — Жюли смотрела на женщину-кошку, не отрываясь.

— А второй половине, — жестко ответила та, — чтобы пользоваться силой, требуется кровь.

Потрясенные отродья молчали.

— Кровь — самый полный источник силы, — сказала Манга, продолжая осторожно складывать вместе сломанные кости Кея. — И брать эту силу без кровопийства, как это делаем мы или те же кошки, обратные отродья не могут. А без нее они не могут ничего… и живут недолго.

— Кровельщик, — медленно произнесла Нета. — Самый первый Учитель. Он знал это…

— Да, — Аранта вздохнула. — Кровельщик знал. Его любимая, его Гарда была обратным отродьем.

— Значит, он собирал детишек…

Манга кивнула.

— Да, не только для того, чтобы защитить их от людей. Но чтобы защитить людей от них. Если обратные отродья живут вместе с прямыми, им не нужна кровь, прямые дают им достаточно силы. И маленькие отродья в замках не знали, кто из них прямой, а кто обратный. Пока обратный не попробует крови, он ничем не отличается от прямого.

— Исключения бывают? — Чен не сводил с Аранты узких черных глаз.

— Да, — она кинула быстрый взгляд на Марка и ласково улыбнулась. — Номады. Эти не могут стать вампирами ни при каких обстоятельствах. Они изначально представляют собой сплошную силу, сгусток силы, зыбкий, постоянно взаимодействующий со всем сущим сгусток, совершенно проницаемый и всепроницающий. Это не осознанный образ жизни, это вполне бессознательный способ существования номад. Они даже видят мир иначе, чем люди и иначе, чем отродья. Скажи, Марк, какой ты видишь Нету?

Марк чуть покраснел и ответил, глядя себе под ноги:

— Ну… такой темно-зеленый кокон… как свечка в стакане…

— Правильно, — Манга усмехнулась. — Синий и золотой, любовь и жалость, смешай — получишь зеленый. А я?

— Ты серебристый кокон, — не задумываясь, ответил номад. — Иногда чуть-чуть вспыхиваешь алым внутри.

— То есть, ты девушек видишь какими-то коконами? — очнувшийся Огневец сел, держась за голову. — Да я бы лучше умер…

Марк смущенно пожал плечами.

— Не только девушек… вообще всех…

— Ужас, — убежденно сказал Огневец. — Лю, положи мне ручку на голову, малышка, а то у меня в глазах темно…

— Кстати, если Марк положит тебе руку на голову, ты через пять минут будешь как новенький, — заметила Аранта. — Но через десять минут можешь и умереть. Так что молодым номадам не рекомендуется лечить — они к этому не приспособлены и должны сначала долго учиться.

— Это правда, — подтвердил Чен. — У меня в замке не было ни одного целителя. Все мои ученики были номады.

— Взаимоотношения номад с миром идеальны и совершенны, — сказала Аранта и подула в лоб Кею. — Они как бесконечный источник и бесконечный потребитель. Система, абсолютно повторяющая устройство мира в отдельно взятой особи. Кровельщик был номад.

Отродья, придавленные услышанным, потерянно молчали.

— Аранта, — наконец, робко спросила Жюли, — а среди нас… есть обратные?

— Был, — помолчав, сказала Манга. — Теперь нет.

— Кто?!

— Я не скажу. Не спрашивайте. Он ни разу не пил ничью кровь, а теперь это уже и неважно.

Она с помощью Неты и Целительницы все продолжала возиться с Кеем. Ее лицо было спокойно, Манга даже начала тихонько мурлыкать какую-то мелодию. Кей, до этого напоминавший тряпичную куклу, слегка пошевелился и застонал.

— Мамочка, как больно, — произнес он незнакомым сдавленным голосом. Из-под плотно сомкнутых ресниц выползли две прозрачные слезинки.

Манга удовлетворенно кивнула.

— Вот и хорошо… Хорошо… молодец. Нета, займись. Кости не трогай, просто сними боль, пусть поспит. Я пока посмотрю Умника. Лина, ты возьми капитана.

— А Птиц? — Мэгги баюкала птерикса на своих коленях, ее светло-карие глаза блестели от слез. — Он проснется?..

— Конечно, проснется, куда он денется… И перестань реветь. Морина не успела его приласкать, он просто нанюхался. Яблок поест, и все пройдет. Яблоки от этой змеи лучшее средство… В общем-то, всё. Жюли, посмотри, у нее на бедре рана довольно глубокая. Сможешь затянуть?

Жюли кивнула и поспешно принялась за дело.

— А… Тритон? — тихо спросила Нета, осторожно гладя мокрый лоб островитянина.

— Потом, — коротко ответила Манга. — Уснул попрыгунчик? Вот и хорошо. Займись-ка Ченом. Поправь ему ключицу.

Буси сидел у костра, прикрыв глаза. Его лицо было совсем серым от боли, но он даже не шевельнулся, когда Нета ощупала его плечо.

— Зубы-то расцепи, — сказала Нета с жалостью. — Раскрошатся. Сейчас пройдет… Как же ты терпел?

— Я воин, — выдавил Чен сквозь зубы. — Воин должен терпеть боль.

— Глупости, — невежливо отозвалась Нета. — Зачем тратить силы на борьбу с болью, если я могу ее снять?.. Вот так… сейчас… Легче?

Горный Учитель расслабился, черты лица смягчились.

— Спасибо, — произнес он тихо. — Так хорошо, да.

— Я потом еще поправлю, чтобы кости срослись, — пообещала Нета. — Сейчас у меня просто сил нет. А ты рукой не шевели, ладно?

Она поискала глазами Мангу. Та поймала ее взгляд и кивнула.

— С Умником все будет хорошо. Алиса, посиди с ним, я сейчас вернусь.

Они отошли подальше от костра. Нета подумала, что Манга почему-то не хочет, чтобы их разговор кто-нибудь услышал. Это ее встревожило, и она нетерпеливо заглянула в глаза женщине-кошке.

— Что?..

Аранта отвернулась.

— Тритон…

— Что?..

Манга взяла ее за руку и слегка стиснула пальцы.

— Не кричи. Мы бессильны, Нета. Мы не сможем ему помочь.

Нета выдернула руку.

— Аранта, — сказала она, дрожа от ярости. — Ты только что на моих глазах собрала островитянина буквально по косточкам! А у Тошки всего лишь сломана спина! И ты мне говоришь, что не в состоянии ему помочь?!..

Манга кивнула.

— Да, — сказала она твердо. — Говорю. И говорю правду, заметь. Мы ничего не можем сделать. Если… если Тритон когда-нибудь все-таки встанет, он встанет сам. Сам. Без нашей помощи.

Нета потрясенно молчала. Манга давно ушла, вернулась к Умнику, а она все никак не могла заставить себя подойти к костру. Сидела на камнях, бессмысленно смотрела в редеющие сумерки и даже не ежилась от пронизывающего до костей утреннего ветерка.

Тритон, у которого, как когда-то говорил Корабельник, шило в заднице.

Тритон, летун, пловец, неуемное отродье.

Тритон, ее бесконечная несчастная любовь.

Тритон никогда не сможет встать, взлететь, даже просто поднять руку.

— Лучше бы я умерла, — сказала она вслух.

— Нета, иди сюда.

Спокойный голос Тритона ужалил ее, заставив взять себя в руки и подняться. Она одернула платье, поправила волосы. Не скажу ему. Ни за что не скажу. Не сейчас.

— Сядь вот тут, чтобы я тебя видел. Что тебе сказала Аранта?

Нета молчала, изо всех сил стараясь не отвести глаз от его лица.

— Нета.

Она молчала. Слова — хоть какие-нибудь — не находились, и Нета прекрасно понимала, что, чем дольше она молчит, тем яснее дает понять Тритону, что у нее нет для него хороших вестей.

Не скажу. Не скажу. Не спрашивай.

Она все-таки отвела глаза, не выдержав его взгляда.

— Я никогда не поднимусь, да?

Голос у него не дрожал. Казалось, он совершенно спокоен.