Мастера особых поручений - Кузнецова Дарья Андреевна

Вопрос неожиданно поверг Деналя в замешательство и странное волнение. Он замялся, попытался ответить, но промямлил нечто невнятное и в итоге поспешил сменить тему, но тут Олира вспомнила.

— Погодите, а ведь это тот пеналонский безопасник, который помог привезти бомбу, Ильнар говорил, — сказала она. — Откуда вы его знаете?

— Не помню, видимо, отец когда-то упоминал, — поспешно ответил Деналь. — Ваше величество, но я пришел поговорить совсем о другом!

Олира еще больше нахмурилась и хотела одернуть собеседника, но передумала. Эти оговорки и смущение арлакката наводили на очень нехорошую мысль, с озвучиванием которой спешить не стоило. Сначала обдумать и, пожалуй, обсудить с Тавьером.

Лаккат Мисори производил впечатление достаточно жесткого и скрытного человека, стал бы он в разговоре с сыном, отношения с которым и так не ладились, упоминать о каких-то своих знакомствах с пеналонскими безопасниками? Олира затруднялась представить контекст разговора, в котором это могло всплыть случайно.

— Хорошо, Деналь, я вас слушаю, — кивнула она.

— Я понимаю, что это может прозвучать неожиданно, самонадеянно и… глупо? — Арлаккат заерзал, словно сидел на иголках. Потом вдруг вскочил. — Ваше величество, я… Олира, я люблю вас, — наконец решился мужчина, опустился перед ее креслом на одно колено, бережно взял руку в свои ладони. — Я давно это понял, пытался бороться со своими чувствами — я ведь недостоин вашего внимания. Но это сильнее меня. Если бы я мог мечтать хотя бы о снисхождении…

— Вы предлагаете мне выйти за вас замуж? — неживым голосом уточнила женщина, чуть склонив голову к плечу.

— Я… прошу разрешить любить вас, не смея мечтать о большем. Но если вдруг… Если у меня есть шанс надеяться…

Несколько мгновений Олира растерянно смотрела на него, почти не моргая, и прислушивалась к себе.

Красивый, интересный мужчина стоит на коленях, признается в любви, ничего не просит и не требует. Что-то же в ней должно отзываться на эти чувства, на красивые, словно в романе, слова! Наверное, каждая женщина о таких мечтает, и Олира тоже… ведь когда-то мечтала, да. Буквально несколько дней назад мечтала! Причем, кажется, об этом самом мужчине.

Пожалуйста, мечта сбылась. Наверное, сердце должно дрогнуть, она должна погладить Деналя по щеке, улыбнуться… Пасть в его объятия, наконец!

Только почему-то этого совсем не хотелось, и радости от признания королева не испытывала. Она ощущала странную тоску и досаду, словно смотрела скучное театральное представление. И стыд, потому что столько времени давала арлаккату надежду, тепло принимала, улыбалась и называла по имени вместо того, чтобы быть с ним просто вежливой. И целиком ее вина, что она сидит сейчас и, испытывая скуку, мучительно подбирает верные слова для отказа.

— Деналь, я… не знаю, — глубоко вздохнув, наконец заговорила Олира, так и не решившись на твердое «нет». — Все это слишком неожиданно, и… обстоятельства не располагают к тому, чтобы думать о чувствах. Гибель Ерашия, все последующие события…

И вдруг поняла, что за эти слова еще более стыдно. Она ведь понимает, что любовь этого мужчины ей не нужна, по какой-то причине стала совершенно неинтересна, и вряд ли в ней вспыхнут какие-то чувства, кроме чувства вины. А вот эти попытки свалить все на покойного мужа и траур выглядят жалко и убого и больше похожи на эгоистичное стремление удержать Деналя при себе. Так, про запас, на всякий случай, чтобы под настроение купаться в лучах его чувств.

— Что вы, Олира! Я ни в коем случае не хотел…

— Простите, но я не могу ответить на ваши чувства, — подстегнутая стыдом, все же сказала она прямо. — Я не хочу вас обидеть, но обнадеживать вас будет низко и подло с моей стороны. Все, что я могу предложить вам, это моя дружба. И сейчас и в будущем.

— Это и так больше, чем я смел рассчитывать, — после короткой паузы проговорил Деналь, явно пытаясь скрыть неловкость и разочарование. Вновь осторожно коснулся губами женских пальцев, выпустил руку. Замер на мгновение, потом рывком поднялся и поклонился. — Я… прошу прощения, что нарушил ваше уединение. Не смею сейчас навязываться, но надеюсь, в следующий раз вы все же согласитесь меня принять?

Что бы он ни говорил про «не рассчитывал на ответ», но когда «не рассчитывают» всерьез — просто не признаются.

— Разумеется, Деналь, — кивнула королева.

Скомканно попрощавшись, арлаккат вышел, а Олира осталась в смятении. Правда, оправиться от сложного разговора снова не дали.

— Здравствуйте, Ильнар, — улыбнулась она явившемуся безопаснику.

Королева поймала себя на мысли, что этому новому посетителю она рада несравнимо больше.

— Да вроде бы здоровались сегодня, и не один раз, — хмыкнул он и тут же проницательно уточнил: — Что-то случилось?

— Почему вы так решили? — Отчего-то Олира почувствовала смущение, как будто до прихода Тавьера занималась чем-то неприличным.

— Мне казалось, вы покидали Совет в куда лучшем расположении духа, — ответил мужчина и занял буквально только что покинутое другим человеком кресло напротив.

Несколько секунд королева смотрела не то на него, не то сквозь него, а потом ровно ответила:

— Мне только что признавались в любви. По-моему, первый раз в моей жизни.

— Хм? — Тавьер растерянно кашлянул, вопросительно вскинув брови. — Однако счастливой влюбленной женщиной вы не выглядите. Признание прозвучало недостаточно искренне, не в той форме или не от того человека? — насмешливо улыбнулся он.

Олира несколько секунд очень пристально разглядывала безопасника, но потом только неопределенно кивнула в ответ.

— Всего понемногу? — понимающе уточнил тот. — Ну… Привыкайте, что я могу сказать.

— В каком смысле? — опешила королева.

— Пока сориентировался только один, дальше они пойдут косяками.

— Вы меня пугаете, — пробормотала женщина.

— Предостерегаю, — педантично поправил он. — Вы бы уже как-нибудь договорились с арлаккатом Мисори, чтобы он отгонял от вас всех этих доброжелателей.

— Это он и был, — прозвучало устало и потерянно.

— Вот как? — искренне удивился Тавьер. — Кхм. Прошу простить великодушно, но мне казалось, вы к нему… расположены.

— Мне тоже так казалось пару недель назад. — Олира неопределенно пожала плечами. Помолчала.

Неподвижная, с отсутствующим выражением лица, она напоминала статую. Не суетилась, не нервничала, и Ильнар с удивлением понял, что ему не по себе под этим равнодушным, чужим взглядом.

— Знаете… — негромко заговорила она. — У меня такое ощущение, словно внутри что-то надломилось. Всего несколько дней назад я была совсем другой, я… Я знала, что правильно и честно, что нельзя нарушать закон, что он един для всех. Что нельзя решать проблемы жестокостью, что с людьми надо разговаривать. А сейчас… сейчас я почти боюсь себя. — По щеке скользнула слеза, но женщина ее даже не заметила. — Я смотрю на людей как… как… на вещи. Деналь вот сейчас говорил так красиво, жарко, а я смотрела на него и чувствовала себя участницей посредственной пьесы. Всего несколько дней назад, мне кажется, я бы обрадовалась его словам. Ответила на них. А сейчас ощутила только досаду. Что со мной, Ильнар? Во что я превращаюсь?

Тавьер не сразу нашелся с ответом. Циничное и прямолинейное «вы просто повзрослели», кажется, совсем сюда не подходило, а говорить мягче и тактичней безопасник толком не умел даже в молодости, а уж теперь…

— Человеку свойственно меняться, — осторожно ответил он. — Помните, мы с вами говорили о том, что все люди живут в одном мире, просто видят разные его части? Смотреть на реальность из другой точки обычно тяжело, а вы сейчас буквально вылупились из того кокона, в котором жили прежде. Там было тепло, уютно, ничто не беспокоило и всего хватало. Скорлупа треснула, и вы познакомились с другими гранями мира. А сейчас уже достаточно окрепли, чтобы расправить крылья и взлететь. На себя прежнюю вы уже не похожи, и, конечно, страшно сделать шаг в пропасть. Но иначе взлететь не получится.