Путь, выбирающий нас - Панкеева Оксана Петровна

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95

– Вопреки законам равновесия ничего не бывает. Если я возвращаюсь, значит, для равновесия так и надо. А ты что, хотел уточнить, не получится ли вместо казни такой же цирк, как на суде?

– Нет, я полагаю, казни не будет вообще, так как вы удерете.

– Это тебе тоже ваш придворный маг сказал?

– Нет. Просто это наиболее вероятный вариант. До сих пор вы не сбежали только затем, чтобы высказаться на суде.

– А вот назло тебе не сбегу.

– Назло мне? Да мне-то какая разница? Вас же будут вешать, не меня. Или вы еще и там высказаться хотите?

– Я хочу, чтобы ты пришел на казнь. И посмотрел мне в глаза, когда меня будут вешать. И тебе таки придется прийти, потому что это мое последнее желание.

– Хорошо, если хотите, – пожал плечами судья. – А зачем?

– А затем, чтобы ты не думал, что раз я бессмертный, то твоя совесть чиста.

– Она была бы чиста, даже если бы вы были обычным смертным.

– Ну, ты таки сволочь. По-твоему, я был не прав?

– Конечно. Убивать – противозаконно. Я охотно верю, что потерпевший был негодяем, но это не повод нарушать закон. Существует масса эффективных легальных способов борьбы с подобными людьми.

– Например, штраф, – съязвил Казак.

– Если человек безнравственен, то это, как правило, проявляется во всех сферах жизни. И если его хамство и презрение к низшим сословиям преступлением не является, то в чем-нибудь другом он обязательно должен быть замаран. Не может быть, чтобы негодяя не за что было прижать. Надо только подумать головой и действовать законными методами.

– Ты еще и зануда к тому же. Иди отсюда и не морочь мне голову. Или ты хотел еще что-то спросить? Так телись быстрей, не ходи вокруг да около. А то и слушать не стану.

– «Что-то еще» – это зачем к вам приходили предыдущие шесть посетителей? – чуть усмехаясь, уточнил судья.

– Да ты что, следил за мной, что ли?

– Делать мне больше нечего, самому следить. Доложили. За прошедшие три дня к вам приходили искать бессмертия три высокопоставленных чиновника нашего департамента, дядюшкина нынешняя фаворитка, один бестолковый стражник и, что противнее всего, якобы безутешный отец потерпевшего. Одного не могу понять: что они могли вам предложить взамен?

– Они не такие умные, как ты, и не знали, что я могу исчезнуть из этой камеры в любой момент. Разное предлагали. Дело замять, выпустить, побег устроить, денег еще предлагали. Много.

– Так, – сам себе заметил судья, – этих четверых надо уволить.

– А ты что предложишь? – хитро усмехнулся Казак. Ему действительно было интересно, что же додумается предложить этот действительно неглупый и сообразительный юноша.

Судья опять пожал плечами:

– Ничего. Разве я спрашивал вас о секрете бессмертия, которого на самом деле не существует?

– А ты откуда знаешь, что не существует? А вдруг существует?

– Не думаю. Возможно, вы не раскрываете его из-за того, что связаны обетом, но мне кажется более реальным другой вариант. Секрета нет вообще. Это врожденный дар, который нельзя передать другому человеку. Иначе вы хотя бы раз в жизни это сделали бы. Не за деньги, не по просьбе, а по своей воле. Для друга, для любимой женщины, для кого-то, кто вам дорог. Но этого не происходило ни разу. Значит, невозможно. Логично?

– Ты сам до этого додумался или тоже придворный маг сказал?

– Сам. Это же просто.

– Просто? До большинства людей это не доходит, даже если сказать им прямо! Они не верят и долго уговаривают всевозможными способами…

– Я часто замечал, – судья вздохнул, – многие люди не способны мыслить трезво и беспристрастно. Каким-то образом у них получается обманывать самих себя, если им чего-то очень хочется. Так, значит, моя гипотеза верна?

И ведь он не врал. Его действительно интересовала правильность гипотезы, а не секрет бессмертия. И он искренне считал, что секрета не существует.

– Это на него похоже, – улыбнулся Кантор. Улыбка получилась не совсем искренней, так как именно в этот момент он вспомнил, как сам приставал к бессмертному приятелю с глупым вопросом о несуществующем секрете, и вспоминать об этом было стыдно. – И что, тебя повесили?

– Разумеется, – беззаботно кивнул рассказчик, будто речь шла о чем-то обыденном.

– А Шеллар пришел?

– Пришел, конечно. В точности как я просил. Только не заметил я, чтобы в нем хоть вот такусенькая капелька совести зашевелилась. Зато потом, когда я вернулся, Истран меня отчитал, как маленького, что порчу ему воспитанников и калечу им психику.

– Ага, Шеллару, пожалуй, покалечишь психику, как же.

– А вот Истран считал, что слоняться по казням и заглядывать в глаза умирающим – первый шаг начинающего маньяка. Шеллар ведь и так был не совсем нормальный. Когда я узнал, что он королем стал, поначалу перепугался за его бедных подданных. Но оказалось – ничего, нормальный король. Не дурак, по крайней мере.

– А второй раз?

– Что – второй?

– Ты говорил, он тебя два раза судил?

– А, второй раз был еще веселее. Когда я вернулся, где-то через пару лун, меня встретили в городе опять все те же родственники потерпевшего. И, как это ни смешно, поблизости опять оказался тот самый законопослушный офицер стражи, и меня опять честно арестовали…

– И ты опять не сбежал.

– Да ты что! Да ни за какие коврижки! На этот раз должно было получиться еще смешнее, чем в прошлый. А для полного веселья я потребовал, чтобы меня опять судил тот же судья. Уж очень хотел посмотреть, как он будет ломать голову над беспрецедентным юридическим казусом.

– Что-то мне подсказывает, – криво ухмыльнулся Кантор, – что принц Шеллар испортил тебе все веселье.

– Испортил-таки, поганец! Все разбирательство заняло у него пять минут. «Такого-то числа подсудимого уже судили по такому-то обвинению? Судили. Приговорили? Приговорили. Казнили? Казнили. Какие еще претензии? Правосудие свершилось, виновный наказан. А что он опять жив – это уже чьи-то личные проблемы. Закон один для всех, ему без разницы, смертен человек или нет». Я уж почти разочаровался, но, когда истцы начали во всеуслышание обвинять суд в продажности, мне удалось хоть немного развлечься. Эти идиоты заявили, что я купил судью, открыв ему секрет бессмертия. Как я смеялся! Правда, потом пришлось опять от Истрана выслушать, на этот раз уж совершенно ни за что. Он, видите ли, опасался, что слух расползется и его шибко умного воспитанника начнут на каждом углу проверять на бессмертие. А чем я виноват, что люди такие дурни бывают?

– А сейчас вы с ним как?

– Да никак. Здороваемся. А вообще я стараюсь, как и ты, поменьше попадаться ему на глаза, а то у него вечно найдется чего у меня спросить… Ты завтра еще зайдешь?

– Зайду. А ты напомни его величеству, что он мне обещал кой-какие бумаги там подготовить, а то ведь наверняка уже забыл.

Обычно на нечетные дни Кантор старался ничего не планировать, так как приступ мог начаться в любое время. И по закону подлости, время выбиралось такое, чтобы все планы на день перегадить. Но в этот раз Кантор решил все-таки сделать исключение и попытаться за этот день закончить все свои дела в городе, чтобы завтра с чистой совестью отправиться навстречу новой жизни. Можно было, конечно, никуда не торопиться и отложить отъезд, но Кантор прикинул, что после визита во дворец о его присутствии узнают все кому надо и кому не надо. И в любой ближайший день его могут отыскать некоторые «кто не надо», жаждущие поговорить и надавать дурацких советов.

Первым делом он решил все-таки навестить графа Гаэтано, чтобы разделаться с неприятным поручением как можно раньше и желательно до начала приступа. Никаких особых надежд на успех этой бестолковой затеи он не питал, но обещания следует выполнять. Хоть и больной на голову, он все же кабальеро, а не засранец какой.

Происходящее в доме безобразие Кантор услышал еще с улицы. Кому-то громогласно и многословно рекомендовалось убираться вон и никогда более не оскорблять благородного дворянина подобными предложениями. Видимо, графа в очередной раз посетили представители цивилизованной оппозиции, о которых упоминал его величество. Возможно, стоило подождать, пока посетитель уйдет, а хозяин успокоится, но Кантор спешил. Уж очень не хотелось, чтобы приступ застиг его посреди разговора. Не хватало только сочувствий от Гаэтано и возведения в мученики. Поэтому Кантор не стал ждать окончания разборок, а смело взялся за цепочку дверного звонка, надеясь, что его приход ускорит окончание скандала.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95