Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Сердце размеренно и мощно билось в груди, отроду нечёсаная грива грозно щетинилась, глаза зорко ловили каждое движение врагов. Он увернулся от нацеленного в рёбра копья и, ликуя, с хрустом смял пастью чью-то руку в толстом кожаном рукаве…
Кобелёк-дворняжка, хромавший на трёх ногах по обочине лесной дороги, ещё долго-долго слышал вдали торжествующий голос старого пса и злые крики людей. Потом всё начало затихать.
А ещё немного погодя над кронами сосен взошло мрачно-рыжее зарево. Это горел двор Панкела Синего Льда. Пламя, ободряемое разбрызганным маслом, поглощало и дом, и амбары, и мёртвую плоть. Слишком поздно подоспевшие люди из деревни разгребут головни и увидят, что ночью на бобыля напали разбойники. И цепной кобель, бросившийся на недобрых гостей, был ими убит, а маленький уродец подевался неизвестно куда. Что взять с трусишки никчёмного!..
Пёсик жалко заскулил и побежал дальше, более не оборачиваясь. Что-то грязное и непонятное свешивалось у него из зубов.
«Косатка» кунса Винитара вошла в озеро Ковш сквозь один из узких и длинных проранов и почти сутки осторожно двигалась вперёд по приметам, очень тщательно вырисованным на хорошем и плотном пергаментном листе. Второй корабль, некогда принадлежавший самозванному вождю Зоралику, остался ждать у берега моря.
– Не заблудиться бы… – откровенно поёживались комесы.
Никто из них не побоялся бы заплутать в море, вдалеке от каких-либо мореходных примет. Свечение воды, форма волн – всё внятно, всё без речи говорит, без слова рассказывает! Раз посмотреть, и тотчас понятно, где какое течение и в которой стороне суша. Ни один не усомнился бы и среди каменных островков своей родины, затопляемых в прилив, голых и на чуждый взгляд вполне одинаковых. Но здесь… Здесь острова были лесисты, а берега проток густо поросли зеленью. Слишком похоже на реки, заманчиво и опасно тянущиеся в глубь страны. И кто поручится, что вот сейчас из-за острова не ринется на перехват хищная стая лодок, а за кормой не явится из зарослей камыша ещё одна такая же?..
Впрочем, воины были весьма далеки от того, чтобы поднять ропот и вынудить вождя повернуть. Кунс Винитар был предводителем, каких поискать. Сколько раз они под его началом вершили дела, о которых не стыдно будет когда-нибудь рассказывать внукам! Сколько раз сокрушали врага, захватывая добычу! А вот теперь всего лишь настала пора отплатить вождю за всё, что он делал для них. Где-то поблизости, берегами здешних озёр, протянулась дорога, а по дороге шёл человек, с которым у Винитара кровная месть. Жрец Богов-Близнецов обещал Винитару подгадать встречу с тем человеком. И никто не скажет про них, дружину, будто они не уважили право вождя оттого лишь, что оказались старыми бабами и забоялись чуточку отдалиться от моря!
В узких протоках было не развернуться под парусом. Сегваны даже опустили мачту и уложили её вдоль корабля, как всегда поступали, когда избегали недружественного внимания. И вёсла лежали на своих местах, увязанные вдоль бортов. Вёсла – для открытых пространств. Движением корабля управляли несколько человек с длинными шестами, вставшие на носу и корме. Остальные бдительно глядели по сторонам. И держали оружие наготове.
Под вечер «косатка» достигла последней приметы, обозначенной на листе. Боевые сегванские корабли замечательны ещё и тем, что осадка у них не больше аршина, и Хономеру, назначавшему встречу, это было отлично известно. Длинная лодья неспешно проплыла над песчаными отмелями, опрятно раздвинула грудью листья кувшинок – и мягко ткнулась в топкий берег небольшого затона. Винитар, хмурясь, ещё раз посмотрел на карту. Да, всё так и есть. В самой вершине заливчика виднелся редкий по здешним местам большой камень почти правильной кубической формы, а на нём, в точном соответствии с рисунком на листе, в обнимку росли два корявых деревца, сосенка и берёзка. У камня, в силу его необычности, даже было собственное название: Одинец. «Но если поблизости проходит дорога, должны быть и спуски к воде… Почему, пока мы шли вдоль берега, я не видел ни одного? Ни одной прогалины в камышах, только лёжки кабаньи… И этот затон выглядит так, словно его сухим путём отроду не посещали…»
На карте, между прочим, никакой дороги тоже не было нарисовано. Винитар подумал и сказал себе, что карта относилась лишь к озеру и была предназначена для путешествующих по воде. С другой стороны, люди – во всяком случае, если им не повезло родиться морскими сегванами – всё-таки держат путь по воде с суши на сушу. А значит, следовало обозначить хотя бы те отрезки сухопутных дорог, что вплотную подходили к протокам. Непонятно…
Лист, который держал в руках Винитар, покрывал лишь очень небольшую часть Ковша. От прорана, выводившего в море, и до того места, где сейчас стояла «косатка». Протоки, открывавшиеся по сторонам, обрывались словно бы в никуда, куски очень скудно обозначенных островов тоже ни дать ни взять истаивали в первозданном нигде. Винитар, которому и без того было весьма неуютно, почувствовал себя на краю света: ещё шаг – и лбом стукнешься в Стену, возведённую Богами в самом начале времён!.. Или, если неудача выведет к дырке в этой Стене, – так и вывалишься прямо за край, за пределы ночи и дня…
Две седмицы назад, в Тин-Вилене, когда выяснилось, что интересовавший его человек покинул городские пределы, Хономер сказал, что всё ещё можно исправить, и дал кунсу этот самый лист.
«Откуда, – спросил Винитар, – ты знаешь, что он пойдёт именно сюда?»
«Он не слишком таил свои намерения, когда уходил. Ну а я просто держал уши раскрытыми…»
Винитар хорошо разбирался в картах и даже сам их составлял, когда служил Стражем Северных Врат страны Велимор. Может, именно это и подвело его: он удовольствовался скупым Хономеровым наброском, а теперь весьма сожалел, что не разыскал в дополнение к карте хоть какого-нибудь местного проводника. С живым человеком можно поговорить, расспросить его и узнать, что лежит за пределами разрисованного пергаментного клочка. Можно расположить его к себе, убедив, что попросту любопытствуешь и вовсе не имеешь намерения грабить нищие рыбацкие деревушки на островах. Можно и припугнуть, если другого выхода не окажется… Ну а что прикажете делать с убогим листом, который всё равно ничего нового не поведает?..
Винитар никоим образом не выдал своего состояния. Ещё раз прошёлся по палубе и отрядил двоих воинов на берег:
– Если увидите поблизости дорогу, сразу возвращайтесь назад. Но в любом случае дальше трёх перестрелов не уходить!
Сегванский перестрел – расстояние, с которого, как считалось, стрела ещё способна поражать цель, – составлял триста шагов. Воины пошли и вернулись. Ничего похожего на дорогу им не попалось, только две тропы, больше похожие на звериные.
– Никогда я не верил жрецам!.. – сказал однорукий Аптахар. – А Хономеру этому и подавно! Все они одинаковы!.. Наплюют на честь и на совесть, если надеются добыть себе новых верных [21] и новые подношения!..
Винитар знал, что его кровный враг запросто мог воспользоваться звериными тропами. А мог и обойтись совсем без троп. И вполне способен был покинуть дорогу только затем, чтобы взглянуть на достопримечательную скалу: не рассказывал ли сам Избранный Ученик, будто венн перерыл всю храмовую библиотеку, выискивая описания стран?.. Всё так – но отчего-то уютный заливчик всё более начинал смахивать на мышеловку. Куда Винитар сдуру сам голову сунул и ещё дружину за собой привёл.
– Снимаемся, – приказал кунс. Он помнил: у выхода из затона был довольно широкий плёс [22]. Там «косатка» по крайней мере могла развернуться… и, если придёт нужда, дать достойный отпор внезапному нападению.
Топкий бережок с мягким чмоканьем выпустил увязший форштевень. Корабль, подталкиваемый шестами, осторожно двинулся вперёд кормой, благо именно ради таких вот случаев корма боевой «косатки» мало чем отличалась от носа…
