За гранью (СИ) - Механцев Борис

— Заблудился я, дорогу потерял, — донеслось из темноты. — Разрешите к костру вашему присесть.

— Давай, подходи, — откликнулся Мирон. — За костер денег не берем.

Про себя Нижниченко отметил, что в своем мире такой беспечности ни за что бы не проявил. Мало ли кто по ночам в степи шляется. Здесь же он безоговорочно верил Саше — плохие люди на Тропу не попадают. Зато странных встречных в этих краях, похоже, можно было ловить сачком: сначала Михаил-Махмуд, потом — эльф, теперь вот еще кто-то приблудился.

А кто-то вышел из темноты и оказался мужчиной лет тридцати в полевой форме советского морского пехотинца с погонами капитана. Высокий (правда, все же пониже эльфа, но у того рост вообще переваливал за два метра), худощавый, но крепкий. Волосы еще не тронуты сединой (по крайней мере, настолько, чтобы это было видно в свете костра), дневная щетина на загорелом лице — тоже. Гимнастерка на груди была расстегнута, рукава — закатаны до локтей, берет засунут под погон на левом плече.

— Добрый вечер, хозяева, извините за беспокойство, — офицер присел между Мироном и Женькой.

— И тебе добрый вечер, странник, куда путь держишь?

Мирон, стараясь не выдать себя, фиксировал цепкие взгляды, которыми морпех осматривал все вокруг. Это начинало немного беспокоить — капитан явно был настороже и, похоже, представлял потенциальную опасность. Причем расклад получался довольно паршивый: оружия у Мирона и Сашки не было, если не считать рапиры и кинжала — подарка Саида. Против офицера морской пехоты — немногим страшнее зубочистки. Эльф и его спутники, судя по всему, были вообще не боевыми единицами. Немного утешало то, что и у капитана оружия не просматривалось, но морской пехотинец, а уж, тем более, офицер — сам по себе оружие еще то. Неужели Сашка ошибся? Или с приходом на Тропу Мирона наступили новые времена (какая честь, не надо из-за меня делать таких исключений)?

— Даже не знаю, что и сказать, — немного развел руками офицер. — Заблудился я.

— Давай, отдохни, — предложил Мирон. — Хочешь — поужинай с нами.

Морпех непроизвольно сглотнул, так что стало понятно — его серьезно донимал голод.

— Спасибо. А вас без припасов не оставлю?

— Милостью Элистри голодная смерть нам не грозит, — вступил в разговор Наромарт. — Анна, извини, что приходится тебя беспокоить, но принеси гостю еды.

— Не стоит извиняться, — несколько церемонно произнесла девочка и полезла в фургон.

— Вот повезло, я уж думал, что придется так в степи и ночевать, — снова развернулся к костру капитан.

— Э, да, похоже, Вы на Дорогу неожиданно попали, — продолжал эльф.

— Что верно, то верно — такого я не ожидал, — согласился морпех, пожирая глазами темную фигуру в плаще.

— Печальная история, — заключил эльф. — Скорее всего, это связано со смертью ребенка-койво.

— Какого ребенка? — голос офицера дрогнул, что не укрылось от внимания Мирона — похоже, Наромарт попал в цель.

— Койво. Ребенок с особыми способностями. Это не магия, этому нельзя научиться, с этим рождаются. Как правило, койво — мальчики, хотя бывает, что способности пробиваются и у девочек, — капюшон сделал легкое движение в сторону Анны-Селены, которая уже разворачивала перед незнакомцем скатерть с остатками ужина.

— И Вы говорите, про смерть… такого ребенка?

— Ну, я немного неточно выразился… Это не совсем смерть, точнее даже совсем не смерть, говорю вам как врач… и как маг, пусть и начинающий.

От Мирона не укрылась пауза перед тем, как эльф признался в своей второй профессии. В том, что каждый из сидящих у костра что-то скрывает, ничего особенного не было: Тропа — Тропой, но так вот сразу делиться сокровенным никто не будет. Другой вопрос — что именно скрывает Наромарт. Раньше он говорил о магии совершенно свободно, похоже, по его мнению, в занятии магии нет ничего зазорного. Нижниченко имел очень слабое представление об эльфах, построенное в основном на художественной литературе в стиле фэнтези, которую он иногда почитывал на ночь. Из этой литературы выходило, что волшебство для эльфов — дело самое обычное. Да и ранее в разговоре с Мироном он обсуждал магию с полным спокойствием. По всему выходило, что никакой заминки драу допускать был не должен. И все же заминку он явно допустил. Почему?

Разрешить эту загадку прямо сейчас, разумеется, нечего было и думать: информации у Мирона явно недоставало. Но запомнить следовало: возможно, когда-то именно этот эпизод пригодится, чтобы найти верное решение или разгадать головоломную задачу.

— Простите, — офицер принялся за еду. Ел он не спеша, но Мирон видел, что неспешность эта деланная. — Простите, но вы говорите очень сложно. Смерть — не смерть…

— Но ведь и то, с чем Вы столкнулись — непросто. К тому же я не знаю, насколько хорошо Вы знаете строение мира.

— Ох, — вздохнул капитан, — если необходимо пускаться в столь сложные объяснения, то лучше как-нибудь в другой раз. Давайте проще: где здесь ближайшее жилье?

— Это Дорога, понимаете, — как-то устало повторил Наромарт, — ближайшее жилье — это может быть только город на Грани. А как далеко до такого города — невозможно предсказать. Может, день пути, может — неделя. Дорога меняется, она меняется каждую минуту.

— В-весело, — морпех оторвался от еды, — и как же до такого города добираться?

— Если хотите, я могу Вас подвезти, — Наромарт кивнул на фургон.

— А чем я буду расплачиваться?

— Тем, что имеет самую большую цену на Дороге — рассказами о своем мире.

— Вот как. И что я должен буду рассказать?

— Ну, кто в нем живет, и что умеет делать. Миры во многом похожи друг на друга, но в каждом из них есть свои особенности.

— Так, это мне подходит, только нас двое. Двоих возьмете?

Капюшон Наромарта повернулся к Мирону.

— Ну что, Мирон Павлинович, берем еще двух спутников?

— Я считаю — берем: надо же, помочь людям, — ответил Нижниченко и осекся. Морпех медленно вставал, не отрывая взгляда от Нижниченко, на его лице была высшая степень удивления.