В лабиринте миров (СИ) - Любушкина Татьяна Евгеньевна

- Не стесняешься держать в доме своих шлюх! Ты знаешь, что Николай не выходит второй день?

- Знаю, – Яков Петрович переместился за стол в ожидании обеда.

- И что же? Так он и будет сидеть взаперти, пока не помрёт? Ты этого добиваешься?

- Я добиваюсь послушания. Я не потерплю в доме деревенской девки!

Дама покивала головой, соглашаясь.

- Я говорила ему, что Тамара не нашего уровня, но ты же знаешь Николая, он упрям, как... прямо как ты!

Яков Петрович пожал плечами.

- Неудивительно, ведь он же мой сын. Надо найти ему хорошую пару и тогда он забудет про скоротечный брак с этой пастушкой. Что посоветуешь? Ты наверняка думала об этом?

Дама задумчиво гладила рукой скатерть стола.

- Думала. Есть хорошие девушки. Есть... но Николай... он не желает и слышать о них!

- Тогда пусть катится к чертям вместе со своей деревенской девкой!

Дама продолжала, будто и не слышала гневного выпада Якова Петровича.

- Сегодня к нам в гости придёт председатель горкома Сергей Иванович. У него есть дочка. Пятнадцать лет, но...

- Что?

- Крайне мила. Мужчины не отрывают от неё глаз.

- Вот как?

- Да. И наш Николай не устоит. Но есть сомнения...

- Какие?

- Ты, – маленькие глазки дамы злобно блеснули. – Боюсь, что право первой брачной ночи в этом доме всегда будет принадлежать только тебе!

- О-о-о, – Яков Петрович в бешенстве откинул в сторону стул и он ударился об стену, ломая ножку и сбивая с пьедестала хрупкую статую. – Опять ты за своё?! Да когда ты угомонишься, старая дрянь!

- Да, я дрянь! Я дрянь!!! – дама залилась слезами. – А когда ты угомонишься, Яша, когда?! При живой жене, шлюху приволок, Софку.

- При живой жене?! – Яков Петрович тряхнул супругу за шею и она испуганно замолкла. – А ты забыла, как сама появилась в этом доме? Разве я не был женат? Но тебя это не остановило!

- Яша, я же думала у нас любовь! Сам говорил, жена старая, дочь больная... я же старалась, Яша! Двоих детей тебе родила! Коленьку, Катю... здоровых!

- Вот именно, – Яков Петрович неожиданно успокоился сел на стул и зевнул. – Тут ты права, жена старая. А старых жён надо менять, они ремонту не подлежат. Так что ты говоришь про дочку Сергея Ивановича? Пятнадцать лет? Гм...

Супруга Якова Петровича тяжело поднялась и заковыляла прочь из комнаты. Муж проводил её тяжёлым взглядом и зычно крикнул:

- Розка, Софка! Где вы, чёрт бы вас... обед заканчивается, а я только истериками сыт.

В комнату резво вбежали давешняя белокурая дамочка и рыхлая девица лет двадцати пяти с широким подносом, заставленным тарелками.

Девица принялась шустро накрывать на стол, Софья подсела к Якову Петровичу и, подставляя ему под руку, тарелки и закуски торопливо заговорила:

- Надо что-то решать, Яша. Беременная я, как с ребёнком то буду одна? Твоя старшая – уже дама, младшие тоже взрослые... сами свою жизнь устроят. Нет, мы конечно, будем помогать...

- Ты что ль помогать будешь? – буркнул Яков Петрович с набитым ртом.

- Да хоть и я. Помощь не только деньгами нужна, а и советом, лаской.

Яков Петрович оторвался от обеда и с интересом посмотрел на Софью.

- И что предлагаешь?

- Женись на мне, Яша. Ребёнку отец нужен. Фамилия. А то что же он будет? Байстрюк безродный...

- Не будет, – Яков Петрович продолжил прерванный обед, а Софья радостно всплеснула руками:

- Так ты женишься? Только жену твою Надьку надо отселить, да и Лидию Павловну... Люди смеются: первая жена в этом доме с дочерью живёт, вторая с детьми, а теперь ещё и я... как-то это Яша... не по-партийному.

Яков Петрович удивлённо поднял брови.

- Вона как заговорила? А теперь слушай сюда, – Яков Петрович утёр губы и жёстко взял Софью за узкие плечи. – Партию не тронь. Жёны жили здесь и будут жить. Нам по закону определённый метраж положен. Если всех выселить, так чужих заселят – будет коммуналка. В коммуналке хочешь жить?

Софья испуганно затрясла головой.

- Но три жены, это ты права – перебор. Потому я на тебе не женюсь.

- Да как же, Яша! Ребёнок...

- Я не женюсь, а вот Колька женится!

- Что?!

- Что слышала. Будет твоему ребёнку фамилия.

- Нашему ребёнку, Яша! Нашему!..

Яков Петрович вышел из-за стола, натянул на голову фуражку и молча вышел, горделивый и недоступный.

Софья залилась слезами. Рыхлая девица шустро вбежала в комнату и небрежно покидала тарелки на поднос.

- Будет убиваться-то будет.

- Ты слышала?!

- А то! Весь дом слышал. Ничего, могло быть и похуже. Тебя хоть в доме оставили, да и не просто оставили – замуж за генеральского сынка отдадут! Чего реветь-то?

- А Николай? Думаешь, он согласиться?

- А куда он денется? Небось уж не чает, как ему свою вину загладить, ведь в кои-то веки папеньку ослушался. Забудет свою Тамарку, женится на тебе, ребёночка родите... чего ещё? Не реви, ступай волосы прибери, умойся и вечером встреть его, как положено: с улыбками, да поклонами. А я пирожков напеку.

- Тошно мне, Роза. Как ни утро – так блюю, прямо из туалета не выложу. А он как дохнёт мне в лицо табачищем, там прямо хоть волком вой.

- Ничего, терпи. Такая бабья доля. Немного осталось-то. Родишь – полегчает. А с ребёночком мы управимся. Вон сколько баб-то в доме.

- А он потом другую найдёт, – плаксиво выговорила Софья.

- Да уж, известно. Найдёт. Да тебе что за печаль? Тебе судьбу ребёнка устроить надобно. Ты мать.

... От долго сиденья в шкафу затекли ноги, и мы Настасьей шевелили конечностями, разгоняя кровь.

- Идёмте, идёмте, – Катерина трясла красивыми цыганскими кудрями, нетерпеливо дёргая нас за руки. – Уехал изверг-то, пошлите ко мне во флигель!

Мы поднялись по узкой и крутой лестнице и оказались в круглой комнатке с высокими и узкими окнами, завешенными розовыми в мелкий цветочек, занавесками.

- Что Настька? Передала Машка обещанное зелье?

- Нет, – девочка с косичками виновато потупилась. – Её мамка про то узнала. В хате заперла, да ещё и высекла.

Катерина злобно нахмурила смоляные брови, и лицо её разом утратило красоту, стало неприглядным и даже гадким.

- Клушки деревенские! И чего я с вами связалась?! Недотёпы...

Катерина взволнованно ходила по комнате, кусая губы и ломая пальцы.

- Колька, дурак, только и хватило его, что на Тамарке, вопреки папочкиной воле жениться. И что? Боялся жену домой привести. Так и жили порознь. Молодожёны... двух недель не выдержал, побежал разводиться, чтобы папочке угодить! Зелья нет. Скоро родит Софка, они вместе с Розкой нас отсюда выживут. А то и отравят. Слышь, Настька? Отравят! Лучше добром дай зелье, я их первая потравлю!

Катерина неожиданно схватила девочку за горло и принялась душить. Вид её был совершенно безумный.

- Эй! – мне едва удалось расцепить пальцы Катерины. – Перестань, он не виновата!

- Не виновата?! А кто виноват? Я?! Убирайся! – Катерина топнула ногой и Настя, красная, с лицом, залитым слезами, стремглав кинулась за порог.

Катерина неожиданно успокоилась и принялась пританцовывать, мелкими шажками семеня по флигелю.

Я решила воспользоваться спокойным состоянием своей новой подруги и осторожно задала вопрос:

- У тебя сложные отношения с отцом?

- С чего бы это? – Катины брови капризно взметнулись вверх. – Никаких сложностей. Папочка всегда рад помочь. Рассказать, если что-то непонятно. Например, как на свет появляются дети? Твой папа тебе рассказывал?

Я неопределённо пожала плечами. Я не помнила своего отца.

- Нет? Какая жалость. Тебе, наверное, очень одиноко. Но мой папа не такой! Он никогда не бросает своих жён и детей. Особенно дочек...

Катерина снова закружила по комнате, напевая, только шаги её стали стремительнее, а мелодия заунывной, как вой.

Мне стало не по себе от её танца, и я отвернулась к окну. Похоже, эта Катя слегка сумасшедшая.

Дыхание Катерины раздалось прямо возле моей шеи.