Тринадцатая реальность (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович

– Кто тебе сказал такие глупости? – спросил я. – Или вычитала в одном из своих романов? Много тебе поможет слабость, если попадешь в беду, а рядом не окажется твоего Сергея. И рожать такой хилой просто опасно. Сильная женщина живет без неуверенности и страха. Она не только сама не требует защиты, еще и мужу поможет.

– Постой, – вмешалась жена. – Как понимать твои слова? Мне уже не надеяться на твою защиту? Для того и учил?

– Балда, – сказал я, прижав ее к себе. – Я за тебя не задумываясь отдам жизнь. Но теперь я спокоен, потому что ты сумеешь за себя постоять. А была бы ты такой дохлой, как сестра, я бы из-за постоянных переживаний до старости точно не дожил бы.

– Выдумываешь ты все, – неуверенно сказала Ольга. – Откуда будут неприятности при такой охране? А если охранники не справятся с оружием, много вы сможете с пустыми руками?

– Охрана злоумышленникам не нужна, тем более вооруженная, – возразил я. – Ее в первую очередь и положат. А нас убивать нет смысла, нас будут похищать. И к людям, у которых нет оружия, совсем другое отношение. В любом случае лучше что-то знать и уметь, чем быть беспомощным и на кого-то надеяться. И еще это здоровье, о чем я уже устал тебе напоминать. Ладно, можешь и дальше оправдывать свою лень. Вера иди первая мыться.

Девушки ушли из гостиной, а я сел в кресло ждать, когда освободится ванная комната. Мысли опять вернулись к утреннему визиту Шувалова. Он первый раз появился в нашей квартире, вызвав у меня своим появлением чувство тревоги.

– Где мы можем поговорить? – спросил он. – Разговор важный и нежелательно, чтобы нам кто-нибудь мешал.

– Здесь только жена и мать, – ответил я, – ну и домработница, которая сейчас на кухне. Давайте пройдем в гостиную, а их я предупрежу.

Я отвел его в гостиную, сообщил женщинам, что у меня гость, и вернулся.

– Вам нужно отсюда уезжать, – сказал Петр Павлович, увидел мою реакцию и усмехнулся. – Не бойтесь, никто вас не засунет в какой-нибудь другой лагерь. На днях переедете во дворец к императору. У вас уже есть придворный чин, а Веру Николаевну сделают статс-дамой. Вашему сочинительству это не помешает, а развлекать своими песнями можете Двор. Сергей Александрович перейдет работать в свой департамент, поэтому для него переезд удобен. Ваша сестра пока будет заниматься частным образом, есть там такая возможность.

– Война? – спросил я.

– Война может разразиться в любой момент, – ответил он, – хотя мы ее ожидаем через месяц-два. И когда это случится, император хочет, чтобы вы были у него под рукой. Он считает, что ваши советы могут быть очень полезны, да и вообще проникся к вам симпатией и всячески это демонстрирует. Для вас такое может таить неприятности. Неестественно, когда мужчина в его возрасте тянется к юнцу, а все вас именно так воспринимают. Поэтому распространилось уже много самых разных слухов, начиная от его симпатии к вашей жене и заканчивая тем, что вы один из членов нашего Совета. Вспомнили и об обвинении вашей семьи в терроризме, и о вашей мнимой смерти. О вас и так пошел шум из-за песен, а тут еще вышла книга, поэтому сейчас в Москве о вас многие болтают. Уже пошли слухи о том, что вы все разъезжаете в бронированных машинах с большой охраной. Даже вашу сестру так возят в гимназию и обратно. Это опасно уже сейчас, а когда начнутся военные действия, опасность только возрастет. Мы хорошо почистили агентуру наших европейских соседей, но людей они найдут. Могут, например, использовать поляков, с которыми у них тесные связи. А для вас, князь, это шанс пробиться на самый верх. Это и мне развязывает руки. Надоело мне вас опекать и нести ответственность.

– Как я понял, вы меня только проинформировали, а мое мнение в расчет не принимается?

– Правильно поняли, – усмехнулся он. – В этом и мое мнение никого не интересует. Скоро начнется такое, что многим придется менять привычную жизнь, просто вам это нужно будет сделать одним из первых. К завтрашнему дню для вас должны подготовить комнаты, а я обеспечу транспорт и охрану.

Он уехал, а я первым делом отправился к жене.

– Хочу тебя поздравить, – сказал я ей. – С завтрашнего дня ты будешь одной из статс-дам императрицы. Почему на твоем лице нет радости?

– Это граф сказал? – спросила она. – Интересно, в связи с чем такая милость? Нас, случайно, не перетаскивают во дворец?

– Мы в него переезжаем, – ответил я. – Малыш, на носу война, поэтому нашу концертную деятельность придется на время оставить. Сейчас всем будет не до песен. Обещаю, что долго мы с тобой царедворцами не будем.

– Хочу свой дом, – уткнувшись мне в грудь лицом, сказала она. – Хочу петь и играть, и чтобы не было ни охраны, ни всяких государственных дел. У нас с тобой мало друзей, да и с ними не получается встретиться.

– Будет еще и дом, и много друзей, – пообещал я. – Надеюсь, что будет и много детей. А сейчас нужно просто переждать.

– Не обращай на меня внимания, – сказала она. – Просто стало грустно и захотелось поплакаться, а у кого еще плакать на груди, как не у тебя. Во дворец, так во дворец.

Пришедший с работы отец принял новость совершенно спокойно и сообщил, что его повысили до коллежского советника. Мама, наоборот, разволновалась и ушла смотреть свой гардероб. Хуже всех на новость отреагировала Ольга.

– Я не могу! – заплакала она. – Как ты не можешь этого понять?

– Все я понимаю, но ничего поделать не могу! – сказал я, садясь рядом с ней на диван. – Моего мнения, сестренка, никто не спрашивал. Я тебе не имею права говорить, в связи с чем этот переезд, просто поверь, что он связан с событиями, которые изменят мир. Ты не уезжаешь за море, а наше проживание во дворце долго не продлится. К тому же скоро ваши занятия заканчиваются, а я постараюсь сделать так, чтобы вы летом хоть иногда виделись. Извини, сделать большего не в моих силах.

После моего обещания она немного успокоилась и побежала звонить своему Сергею.

– Ты не заснул? – спросила заглянувшая в гостиную жена. – Иди мыться, я уже закончила.

Я сходил за халатом и пошел принимать душ. Заниматься чем-либо после купания не хотелось, поэтому я прилег на кровать. Вера проявила солидарность и легла рядом.

– Леш, – сказала она, положив голову мне на грудь. – А мы совсем не будем петь?

– Будем разучивать новые песни, – пообещал я. – Если захочешь, споешь их другим девушкам.

– В статс-дамах девушек нет, – сказала она. – Там, наверное, одни старухи. Буду петь фрейлинам. А Двор большой?

– Не имею ни малейшего понятия, хоть и камергер, – ответил я. – Завтра все увидишь сама.

– Послушайте, Хартман, – сказал глава концерна. – Мы попали в очень неприятное положение, и я даже не знаю, как теперь будем из него выпутываться. Я только что был у кайзера, а за два часа до меня у него побывал французский посол, который в довольно резких выражениях высказался по поводу наших сепаратных переговоров с русскими. Французам известно о ядах в городах и о нашем обещании дать наводку русской авиации на их войска, и вам нужно разбиться в лепешку, но узнать, кто с ними этим поделился. Кайзер сказал, что, кроме моих людей, о нашем соглашении с русскими знают только двенадцать человек, включая его самого. В пяти из них он абсолютно уверен, а остальных сейчас проверяет его секретная служба. А со своими людьми мы должны разобраться сами. Полностью в курсе всего были только я, вы и Клейн, но и те, кого я брал с собой в Россию, многое видели и могли кое-что услышать. Уверен я только в себе, а всех остальных нужно проверить по полной программе! Начать можете с себя.

– Все выполню, – пообещал начальник службы безопасности. – Только я сомневаюсь, господин Болен, что это кто-то из моих парней, скорее, утечка произошла в министерстве иностранных дел.

– Ваше дело не высказывать мнение, когда его у вас не спрашивают, а выполнять мои приказы! – сердито сказал Болен. – Я сегодня вылечу в Москву, поэтому приготовьте мне охрану. Двоих хватит.