Клинок предателя - де Кастелл Себастьян

Шутка, похоже, зашла слишком далеко: девочка едва не плакала.

— Ох, зачем же так жестоко, — сказал Крюг и помахал ей мощной медвежьей рукой. — Иди сюда, крошка. Я сделаю тебе хороший деревянный меч для игр.

Алине совсем не хотелось играть с деревянным мечом, но она шагнула к нему.

— Значит, ты все уже решила? — спросил Брасти.

— Что?

— Что больше не хочешь учиться стрелять?

— Вы же знаете, что это неправда. Почему вы такой злой? Почему вы все такие злые?

Валиана выглянула из повозки.

— Иди ко мне, Алина. Пусть эти болваны сами играют со своими игрушками.

Алина шагнула к ней, но Брасти ее остановил.

— Последний шанс, — сказал он без тени насмешки.

— Вы же и так знаете, чего я хочу, — вздохнула она с несчастным видом.

— Скажи это вслух, — потребовал Брасти; он все еще держал руки так, словно в них лежал лук.

— Я хочу научиться стрелять из лука.

— Еще раз.

— Я хочу научиться стрелять из лука.

Брасти преклонил колено и сказал:

— Тогда прими его.

Она замешкалась.

— Бери.

Она робко протянула руки и сделала вид, будто берет воображаемый лук из его рук.

— А теперь поклянись, Алина. Поклянись, что будешь следовать моим урокам, всегда метко целиться и, более всего, относиться к луку так, словно это твое последнее оружие.

Ничего не понимая, она кое–как произнесла:

— К-клянусь.

Брасти встал.

— Хорошо. Иди, спрячь лук и возвращайся. Для первого урока он тебе не понадобится.

Алина убежала к повозке, делая вид, будто аккуратно прячет лук среди припасов.

Кест посмотрел на Брасти.

— Должен признаться, что я никогда не учился стрельбе.

— Слишком уж утонченное искусство для вашего брата, Кест.

— Возможно… Признаюсь, что никак не возьму в толк, в чем смысл воображаемого лука.

— Если ты умеешь целиться и стрелять с воображаемым луком, то сможешь и с настоящим.

— Неужели именно так учатся стрелять?

— Мой учитель начал именно с этого, когда мне было столько же, сколько Алине. Мастер должен знать форму лука, а не просто доверять своим ощущениям. Настоящее оружие — это сам лучник, а лук — всего лишь деревяшка.

Кто–то из парней фыркнул, но слова Брасти было трудно подвергать сомнению, ибо он никогда не промахивался.

Алина вернулась и посмотрела на него.

— А про ветер расскажете? — спросила она. — Откуда вы знаете, насколько он сильный?

— Сначала, конечно, определяешь на глаз, но потом их придется закрыть, чтобы определить на слух.

— Как это?

— Закрой–ка глаза.

Она послушалась. Я тоже прикрыл веки, хоть и чувствовал себя глупо.

— А теперь слушай. Что ты слышишь?

— Вас и то, как остальные двигаются.

— Хорошо. А что еще?

— Лошадь храпит, и что–то шуршит, может быть повод.

— Продолжай, — сказал Брасти. — Вслушайся.

— Слышу, как ветер шелестит листьями.

— Правильно. Очень хорошо. Попробуй вслушаться еще и определить направление ветра. Что тебе напоминает звук?

— Будто кошка ступает по листве.

— Точно, как кошка. Это… О, черт!

Я открыл глаза и увидел, как Брасти вскочил на крышу первой повозки и схватился за лук. Настоящий.

— Что там? — спросил Фелток.

— Кошка, ступающая по листьям, — сказал он. — На таком расстоянии этот звук издают лишь люди, которые хотят подойти незаметно.

Фелток не колебался.

— К оружию, черт возьми! Уберите лошадей, поставьте повозки в круг. Карету госпожи в центр. Защищать ее светлость!

Парни кинулись исполнять приказ, а Фелток спросил:

— Сколько их там?

Брасти покачал головой.

— Наверняка не скажешь, но, видимо, больше, чем нас.

Долго ждать не пришлось: как только разбойники поняли, что мы достали оружие, они перестали таиться. Я заметил движение по обе стороны от дороги.

— Проклятые деревья, — выругался Фелток. — Ничего не видно, а мы сидим тут у всех на виду, как чертова мишень.

Охранники рассредоточились под прикрытием повозок, готовясь к атаке и выжидая момент. Брасти, направляя лук, выискивал цели.

Я заметил, что Алина бросилась к повозке, в которой спрятала свой «лук», и крикнул:

— Алина! Иди к леди Валиане и сиди с ней!

Мне пришлось отвернуться, потому что в этот миг в землю рядом со мной вонзилось несколько стрел.

— Пистоли есть? — спросил я у Фелтока.

— Дрянь, а не оружие, — ответил он. — Хорошо, если из дюжины один в цель попадает. Кроме того, они однозарядные, и требуется уйма времени, чтобы их перезарядить.

Брасти выпустил стрелу в лес, и она попала одному разбойнику в плечо.

— Я бы не стал этого делать, — раздался голос из–за деревьев.

— Да? И почему это? — спросил Фелток.

В ответ в грязь под нашими ногами ударил целый град стрел. Не меньше тридцати.

— Проклятье, Фелток. Почему ты не взял с собой больше людей?

— По приказу ее светлости. Десять человек, включая меня, не больше.

— Зачем леди Валиана отдала такой приказ, зная, что это опасно?

Фелток взглянул на меня.

— Не она, а ее мать, герцогиня. Это ее приказ.

Мы с Кестом переглянулись. Он был так же сбит с толку, как и я, — а может, и того больше, если учесть, что до сих пор он замышлял убить Валиану.

Главарь снова прокричал:

— Оставьте повозки и уходите. Не будем лить кровь почем зря. Из леса прилетела стрела и вонзилась в плечо Блондинчика.

— Это тебе за моего парня, которому ваш лучник попал в плечо. Всё по справедливости.

— Мы не можем бросить повозки, — сказал я. — Дорога впереди длинная и опасная, мы умрем от голода.

— Лучше вы, чем мы, — ответил он. — У всех есть право на провизию и удобства.

— И кто это сказал? — пробормотал Фелток.

Но у разбойника был хороший слух.

— Так гласит королевский закон, мой старый дерзкий друг. Можешь сам узнать, если найдешь кого–то, кто научит тебя читать.

— Надо же, какой разговорчивый разбойник, — хмыкнул Фелток.

Действительно, хорошо сказано, и королевский закон верно истолкован.

Даже интересно!

— Давайте обсудим, — предложил я. — У каждого человека есть право на проведение переговоров, прежде чем будет пролита кровь.

Молчание.

— Хорошо, — ответил наконец главарь. — Мы сейчас выйдем. Дюжина наших против дюжины ваших, но имейте в виду, что у меня есть еще лучники, которые прикончат вас, если вы вздумаете схитрить. Оружие у нас наготове.

— Принято, это справедливо, — согласился я.

Они вышли из леса. Обросшие, в лохмотьях, с повидавшими виды мечами и деревянными пиками. Позади всех шел главарь с длинным клинком, сверкавшим на солнце, без малейших признаков ржавчины. На голове у него была изношенная коричневая шляпа с широкими полями. А на плечах — плащ магистрата.

— Адская преисподняя, — выдохнул Брасти.

Фелток, прищурившись, взглянул на меня. Он мне как–то говорил, что некоторые «шкурники» встали на путь грабежа и разбоя.

— Вряд ли он магистрат. Скорее, убил кого–то из наших и снял с него плащ.

— Нет, — ответил Кест. — Я его узнал. Это Куньен из Орисона. Кантор.

Я тоже узнал его. Куньен стал кантором вскоре после меня. Будучи кантором, он решал дела, которые не удалось решить другим магистратам. Кантор всегда был готов отправиться туда, где убили или взяли в плен другого магистрата, чтобы совершить правосудие.

— Вот так встреча, — сказал Куньен. Он неторопливо подошел, оглядывая наших спутников. Обратил внимание на Валиану в повозке. — Вы прекрасны, милочка моя. Может, поцелуете меня? — спросил он, а затем заметил Трин, сидящую рядом. — Надо же. Две красавицы по цене одной, просто замечательно!

— Не смей, — сказал я. — Пока никто еще не пострадал всерьез.

— А ему–то какое до этого дело? — фыркнула Валиана. Она вылезла из повозки и подошла к нам, Трин семенила следом за ней.

— Миледи, — начал Фелток.

— Почему ему должно быть до этого дело? Он же шкурник, а они ведут себя именно так. — Она повернулась ко мне и отвесила пощечину. — Это тебе за все твои возвышенные слова и самомнение, ибо ты всегда считаешь, что другие неправы. Ты и твои люди не лучше остальных, даже хуже, потому что вы всегда смотрите свысока даже на самых достойных.