Бесконечная история (СИ) - Коллектив авторов

— А ты знаешь, где Митя?

Он беспомощно покачал головой:

— Ушёл, наверное. Или в тумане заблудился.

— А вы с ним можете… Как-нибудь обратно, а? — у Кати заколотилось сердце от надежды, что ещё можно всё исправить.

— Нет, проход закрыт.

— Можно перелезть.

— Другой проход, — он выразительно посмотрел на Катю и покрутил пальцем у виска, — соображать надо.

— Жаль.

Мимо прошла пожилая женщина с сумкой. Он проводил её взглядом, забрал у Кати рюкзак и медленно пошёл вдоль забора.

— Знаешь, пока я там был, в тумане, я больше всего хотел выйти домой, но только на год назад. Чтобы прийти, а мама дома, сидит в гостиной, чай пьёт, смеётся. Чтобы всё было как раньше. Чтобы она была живая, а у меня не было младшей сестры. Кому нужны сёстры? Я всё шёл, шёл, а потом услышал, как ты кричишь. Мне показалось, что это меня зовут, и я пошёл на голос. Вышел, а там… Ну я просто сел и стал смотреть, как они едут. Здорово было. Я уже хотел обратно, но туман развеялся. А потом я увидел её. Я подумал, что всё правильно — это моя мама, она живая, я её нашел, а то, что всё странное — так это ничего, так и должно быть, ведь она же умерла сначала, да? А может, и я умер, и мы с ней в раю, правильно? Только папа не умирал, а у меня нет старшей сестры. Младшая есть, совсем ещё… мелкая.

Катя приобняла его за плечо, притянула к себе. Какое-то время они так и стояли, у самого конца двух заборов. Впереди был только узкий проход к «народной стройке».

— Понимаешь… — это был второй трудный вопрос, — если и ты пропадёшь, маме будет совсем плохо. Она ведь думает, что ты — Митя. Не знаешь, я смогу туда попасть? Может, найду его, а?

— У тебя больше метки нет.

— Метки?

— Колючка, помнишь? Я думаю, что это и была метка. Туда тебя больше не пустят.

Он помолчал ещё немного и добавил:

— И меня тоже.

Катя отпустила его плечо и развернулась к нему лицом. У него были митины нос, глаза и уши, но он был другим, и с этим ничего нельзя было сделать. Интересно, подумала она, а мама догадывается, что это не её сын? Или не догадывается? Или делает вид, что ничего не замечает? Или…

— А как тебя звали? Ну, дома.

Он усмехнулся и шмыгнул носом. В этот момент он был совсем не похож на брата.

— Митя.

Катя хмыкнула. Оставался только один путь.

— Хочешь с нами — пошли.

Она шагнула к узкому заледеневшему проходу между заборов. Протянула руку.

— Если пойдешь — я помогу.

— Почему?

— Я — твоя сестра. Зачем ещё нужны сёстры?

кузина-белошвейка

Дело о застреленном бродяге

Выстрел в особняке на холме раздался около полуночи. Полиция приняла звонок несколько минут спустя. Какой-то бродяга забрался во владения семьи Голдберг, надеясь поживиться. На шум из спальни вышла миссис Голдберг, он попытался заставить ее замолчать, но та прихватила пистолет, и всё закончилось довольно быстро. Газеты в основном возмущались расплодившимся количеством бездомных и превозносили отважную женщину, вставшую на защиту своего имущества.

Меня эти новости не особо заинтересовали. С такими деньгами и именем любой адвокат легко докажет самооборону. Так что я закрыл газету и занялся кроссвордом на последней странице.

Я как раз бился над седьмым словом по горизонтали, когда она вошла. Девушка была одета в темно-серый костюм, никаких украшений. Держалась она спокойно.

— У вас было открыто, — сказала она, — можно сесть?

— Прошу, — я кивнул на стул и отложил газету.

Она села и сцепила руки в таких же серых перчатках в мертвый замок.

— Меня зовут Элиана Голдберг. Мне нужен детектив. Мистер Веспер, так?

— Всё верно.

— Вы уже читали, что случилось у нас в доме? — она дождалась моего кивка. — Мама выстрелила и… я не видела, меня не пустили. Этому бродяге попали в лицо. Я хочу, чтобы вы узнали, кто он был. Ведь можно же что-то узнать?

Я просто смотрел на нее. Быть спокойной ее, вероятно, учили с пеленок. Глубже дышать, когда хочется кричать во весь голос. Медленнее двигаться, вместо того, чтобы разбить вазу о чью-нибудь голову. Но сейчас это спокойствие давало трещину.

— Я заплачу! — она истолковала мое молчание по-своему и расстегнула застежку сумочки. — Я уже совершеннолетняя, не сомневайтесь, могу распоряжаться своим счетом.

— Чего именно вы хотите, мисс Голдберг?

— Пожалуйста — Элиана… — Вам жаль, что у этого бедняги не будет имени на надгробной плите? Или вы желаете отправить мать за решетку?

Тут её лицо приняло такое выражение, что я порадовался, что в офисе нет ни одной вазы. Но она справилась. Поправила шляпку и даже попыталась улыбнуться.

— Я боюсь за маму. Ей начали угрожать несколько месяцев назад. Что, если это не случайный грабитель? Я хочу знать, что происходит. Мы с Оскаром уже не дети.

— Ваш брат заодно с вами?

— Он не знает, что я к вам обратилась. Никто не знает.

Дела в последнее время шли не то чтобы хорошо, особенно когда границы города снова поменялись из-за атаки с реки. Я бы мог сказать, что эта затея плохо пахнет, но, положа руку на сердце, как будто у меня было хотя бы одно дело, о котором приятно вспомнить. Я вздохнул: главная часть.

— Я постараюсь узнать имя человека, застреленного в вашем доме. Если поиск ничего не даст или вы потребуете его прекратить, верну вам гонорар, кроме того, что уже потратил. Если то, что я узнаю, будет затрагивать кого-то из членов вашей семьи — вы первая узнаете об этом. Ставить в известность полицию или нет — решать вам. Сумма стандартная. Вас устраивает?

— Я выпишу чек.

— Можете отдать позже.

— Нет, я знаю правила, — она вынула из сумочки чековую книжку и ручку, быстро вписала сумму, расписалась, оторвала страницу. — Возьмите.

Рука с зажатым чеком почти не дрожала. Я взял его с другой стороны и дождался, пока не появится печать. Сделка состоялась.

— Так кто и почему может угрожать вашей матери?

— Не знаю. Пользы от меня мало. После смерти отца она сама ведёт все дела, говорит, что нам с Оскаром надо вникать в них постепенно. Просто она из тех людей, кто предпочитает все делать сам.

— А ваш отец давно умер?

— Почти пятнадцать лет назад. Мне было четыре года, Оскару — еще меньше. Крушение парома, тогда очень много человек погибло.

— Понятно. Как вы узнали, что ей угрожают?

— Письма. Я видела два, думаю, их было больше. В первом было написано «Расплата близка», во втором — только «Он идёт».

— «Он»?

Она пожала плечами. Девушка из особняка спустилась в город, преодолевая опасности, добралась до двери детектива, и тут оказалось, что это еще не все.

— Тогда я начну с выяснения имени. Наведаюсь в полицию, вечером позвоню вам, расскажу, как успехи.

Она встала и на этот раз протянула мне руку.

— Я рассчитываю на вас, мистер Веспер.

«Наведаться в полицию», конечно же, не означало, что я войду с главного входа, усядусь перед начальником отделения, мы выпьем кофе, поболтаем о шансах Цикады Демптона на победу в боксерском матче, а на дорогу мне отдадут папку, где будут бережно сложены все сведения о застреленном бродяге. О нет. Преступники вредят гражданам, копы ловят преступников, но никто из них не любит частных детективов. Да мы и сами друг друга недолюбливаем, такие вот дела. У нас даже своего клуба нет.

Верный человек в полиции обещал дать мне пролистать дело о взломе особняка Голдбергов, а пока до встречи с ним оставалось время, я отправился в морг.

Смерть всегда рядом, поэтому мы не смотрим слишком внимательно. Поэтому не обращаем внимания на знаки, выведенные над каждым входом, на бледную траву, пробивающуюся сквозь плиты. Сжигаем своих мертвецов и обходим стороной кладбища. Если не смотреть, не видеть, тогда, возможно, не увидят уже тебя. Возможно.