Сага об орке. Выбор сделан (СИ) - Чиркунов Игорь

Кстати, о ноке. Мистическая хрень, что вроде как жила в воде «теплого» фьорда с каждым днем для меня становилась все реальнее. Сознание земного студента из двадцать первого века конечно отчаянно сопротивлялось: признай я, что есть такой нок, придется поверить во всяких троллей, ётунов, никсов и тому подобную нечисть. А как по мне, то это первый шаг в итоге приводящий к убежденности, что после смерти крылатые девы заберут тебя пировать в небесные чертоги. И боюсь я, что после такого перестану беречь свою жизнь. Как какой-нибудь съехавший геймер, который потерял грань между реальностью и игрой, и думает, что можно шагнуть под машину на реальной улице, или вышагнуть из окна собственной квартиры если перед этим нажать быстрое сохранение.

Вообще весь мой двадцатилетний опыт предыдущей жизни говорил однозначно: боги, нежить, всякие потусторонние твари — выдумки больного мозга. Есть материальный мир и законы физики, а все остальное — придумки мракобесов для стрижки баблишка с легковерных лошков. И вообще, я довольно долго убеждал себя в том, что голос в голове и виденье лошади после боя — это пережитый стресс. А шаги на пляже ночью? Так после трудового дня, в состоянии засыпанья не то что лошадь, марширующая рота может примерещится!

Теперь же… Да хрен его знает!!! Наверно нок — разновидность местной фауны, сэволюционировавший вот таким вот странным образом, и обладающий зачатками разума. Вот и буду держаться этой версии. Всё! Точка!

Что мне нужно принимать во внимание?

Первое: тварь опасна.

Второе: опасна она в основном после заката. Или если давно не кормлена. Давно — это год.

Третье: в дом без приглашения не зайдет. Значит, мысли «Не лучше ли перебраться обратно на пастбище?» можно откинуть как паникерские, недостойные разумного чело… орка.

Четвертое: если нет открытых кровотечений, можно спокойно плавать.

Тогда… Тогда, блин что я еще делаю на берегу? После недавних событий под водой меня ждет много разных ништяков. Я же помнил, что у Ларса на поясе висела хорошая такая сумочка. Не на ремешках, как у меня, а как бы сшитая из двух отделений, соединенных перемычкой, и перекинутая через ремень. Мне и сама сумочка пригодится, а главное — очень хочу взглянуть на ее содержимое. Думаю, Ларс меня порадует.

Подумал я и о меховых штанах с безрукавкой. Но снимать с трупа? Да еще и утопленного… Не знаю, посмотрю по месту, может и сниму. А что? Постирать, высушить… В конце концов это же мое!

А еще, у Ларса на поясе висел офигенный скрамасакс! Я однозначно его хочу. По-моему — честный обмен: я ему свой, старый, ржавый. Так и быть, оставлю в кишках, не буду забирать. А он мне свой, украшенный.

Царапнула мысль — Фроди говорил как-то, дескать вещи попавшие в царство Хелль ей и принадлежат, а царство Хелль это то, что не освещается солнцем — под землей, под водой — не важно… Но вашу мать! Я что, уже и в Хелль поверил?

Потянулся, наклончики вперед-назад-в стороны чтоб размять межреберные — мне же сейчас дышать активно! И пошел раздеваться.

Нырнул с мостков. Красота! Эх, может все же вышку какую забацать? Подумаю. А пока, немного поплавав по поверхности, продышался и нырнул.

Гребок, гребок. В темной, взбаламученной воде кое как нашел крайние сваи. Значит где-то здесь внизу должны лежать оба тела. Мелькнуло запоздалое сожаление — если толстяк упал на Ларса, придется повозиться…

Воздуха в легких хватало, развернулся головой вниз, гребком направил себя к подножию свай.

Черт, как же здесь темно! Да и муть со дна понял, своим барахтаньем. Я встал на ноги, опуская лицо ближе ко дну.

Муть постепенно относило, глаза привыкали к темноте. Ну же! Где?

Наконец, ленивое течение все же снесло остатки грязных облаков ила, я еще сильнее нагнулся…

Кости! Чистые, гладкие кости без каких-то признаков одежды!

Подавил приступ паники, хоть по телу и пробежала волна дрожи. Что за нах?

Я даже запустил руки, шаря по дну меж лежащими друг на друге белеющими скелетами. Где, где? ГДЕ???

Наконец скачок диафрагмы возвестил о том, что пора бы всплывать. Оттолкнулся ото дна… Вдох.

Ухватившись за мостки, отдышался. Что же получается?… Завис, тупо уставившись в даль. Получается… Фигня получается!

Рывком выдернул себя из воды, сел свесив ноги. Черт… Что же такое?…

Зло сплюнул в воду. Получается, что с ништяками меня прокатили. Вот и все, что мне надо принять во внимание. Остальное — буду анализировать, оказавшись дома, с кружкой кофе и круассаном перед компом. И харе забивать башку всякой ерундой!

— Э-э-й!!! Асгейр! А-асге-ейр!!! Где ты там?

Я вздрогнул, арбалет дернулся в самый неподходящий момент и стрела, скользнув мимо мишени улетела дальше. Черт! Теперь тащится, забирать… А чтоб пройти за мишень надо в воду лезть, так и не озаботился за три дня сделать какую-нибудь дорожку вдоль берега. Да-а-а… расслабляюсь.

— Здесь я, здесь! — надрывая горло проорал я, — К краю подойди!.. А все, вижу! — помахал рукой Стейну, — Стой там, ща поднимусь.

Поскольку дальше шифроваться с расположением моего промысла смысла не было, я договорился с Гунаром, что к концу третьего дня моего пребывания на рыбалке он пришлет кого-нибудь. Тем более что они с Келдой теперь имели процентик с моего оборота, так что это не его добрый поступок по отношению ко мне, а участие в бизнесе. Я мысленно хмыкнул, может им процент поднять, а за это часть каких-нибудь операций на них скинуть? Типа намораживания глазури?

Новую коптильню я копать во фьорде начал, но может и копчение переложить на плечи бизнес-партнеров? Тут же сморщился — не, слишком много процессов в другую семью… Они хоть мне и ближе, чем Йоргенсоны, но все ж не родные.

— Ничего себе ты забрался!

Стейна просто распирало любопытство.

— Слушай, а как ты меня нашел? — спросил я, пока мы спускались на пляж, — Я чёт не подумал, что Гунар отправит тебя.

— Так он сказал мне — там, где «грязный» ручей в море впадает. Я по нему и пошел! Только на отдалении, больно уж дух от него смрадный!

— Ох ты ж! — я невольно спохватился: после «деанона» промысла так и не удосужился уточнить, как народ рыбу из «грязного» фьорда воспринимает. Пришлось спрашивать Стейна прям на месте.

— А что? — удивился тот, — Ты же не из самого ручья рыбу достаешь! Тем более у тебя рыба морская, значит в соленой воде водится. А значит вода из ручья успевает достаточно перемешаться с морской.

— И не страшно? — недоверчиво глянул я на орка.

— Чего? Ты когда хлеб растишь, разве навоз на поля не раскидываешь?

Я неопределенно хмыкнул, чтоб можно было понять как угодно.

— Вот видишь! — если бы Стейн не держался обоими руками за веревку, он бы точно поднял вверх указательный палец, — Ты же не из навоза зерно вынимаешь! Так и с рыбой, я что не понимаю, что за счет впадения этого ручья с горячей водой у тебя тут рыба пасется круглый год?

Какие они тут все сообразительные, чуть ли не с досадой подумал я. Блин, это ведь я человек двадцать первого века, а они — орки века так девятого, может десятого, я историю не очень хорошо знаю, чтоб прям период точно определить. И чуть ли не каждый раз утыкаюсь мордой в то, что местные во многом не глупее меня, а в чем-то даже лучше разбираются.

— Ого!

Стейн наконец закончил спуск и вышел на открытое место.

— А это что за штуки?

Ха! Всем интересны мои захапы!

— Смотри, — я продемонстрировал сетку, — опускаю и лежит на дне. Рыба успокаивается, начинает плавать над рамкой, тут я ее и поднимаю. Конечно, если положить прикормку, дело идет сноровистее.

— А она не понимает, что в этом месте ее товарок из воды вытаскивают?

Я хмыкнул.

— Так и я не пальцем деланный, я же места меняю. Поэтому все такое легкое и разборное. Переносное.

— Да-а… — протянул Стейн, — а еще корявое…

— Ну, не до красоты. Зато работает.

Потом Стейн глянул палатку, заинтересовался навесом, проверил крепления, похмыкал, покрутил головой.