Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

— Мистер Нотт, мисс… Уизли, — поприветствовал их с важным видом пожилой мужчина в смокинге с фирменными цветами Холихедских Гарпий. — Ваши места в ложе специальных гостей, двенадцатое и тринадцатое.

— Специальных гостей?! — спросила его, раскрасневшись, Джинни. Её улыбка заставляла сердце Теодора трепетать. «Наверное, это и есть влюблённость», — подумалось ему.

— Ну… эм… у меня по маминой линии кузина выступает в составе этой команды уже много лет, вот я и получаю приглашения каждый год, — смутившись, пояснил Тео.

— Ты ходишь на каждый матч Гарпий?! — воскликнула она. — А с кем, интересно, ходишь, раз позвал меня впервые?

Они поднимались по открытой лестнице на верхние ярусы трибун. От неожиданной ревности со стороны Джинни Тео едва не прыснул.

— На самом деле, Джинни, я первый раз за всю жизнь посещаю их матч, — с серьёзным видом глядя ей в глаза (но всё равно улыбаясь).

— Ты что, серьёзно, мог ходить на каждый матч и никогда не делал этого?

Джинни была потрясена. Когда они дошли до мест, она, едва не срываясь от восторга на писк, рассказала, как была впечатлена, когда Билл, её старший брат, вместе с дядей Биллиусом, спортсменом-гонщиком (Тео умолчал, что видел его в деле), взяли её на матч Гарпий, когда ей было три. С тех пор она обожает эту женскую команду. Узнав, что конкретно Тео родственник Гвеног Джонс, она схватила себя за голову и демонстративно побилась лбом в плечо Тео.

— Всё, Нотт, — решительно сказала она, положив ему руку на плечо, — теперь ты обязан мне добыть её автограф! Это же самая перспективная гарпия из текущего состава!

Наконец, подошло время начала матча. Половина трибун была окрашена в рыжие цвета Пушек Педдл, для которых это был домашний матч, а вторая, в том числе и трибуна Тео и Джинни, в зелёные с жёлтым цвета Холихедских Гарпий.

Матч длился два часа. Гарпии с самого начала уверенно повели в счёте, опережая игроков Пушек за счёт техничной игры, а вот среди ловцов преимущество явно было на стороне местной команды. Джинни и Тео полноценно отдались болельщицкой страсти, вместе с другими зрителями, среди которых было много смутно знакомых по Хогвартсу лиц. К пятидесятой минуте разрыв составлял уже восемьдесят очков, что было достаточно мало по меркам игры с Пушками.

Трибуны ревели, разрываясь криками, едва загонщицы Гарпий попадали по бладжерам, отправляя их в охотников Пушек, и аплодировали очередной успешной атаке на кольца каждой из команд.

Наконец, удар Эрики Рац, недавней выпускницы Хогвартса, как отметил коментатор, по бладжеру поразил другого недавнего выпускника, Освальда Кирка, ловца Пушек. Трибуны в рыжем разразились криками проклятий, и матч даже приостановили — лицо Кирка пострадало от удара и ему явно требовалась помощь.

— Так ему, — прошипела Джинни, и пояснила Тео свою злость. — Он был старостой у барсуков и назначил Форджам два месяца отработок! Мама плакала даже!

Нотт кивнул, соглашаясь внешне с её словами. На его взгляд, притихшим в этом году Уизли нужно было давать отработки каждый раз, когда они заканчивали с предыдущими. Для поддержания спокойствия.

Наконец, игра возобновилась — но уже было видно, что Кирк не может летать с прежней уверенностью. Прошёл ещё час, прежде чем ловец Гарпий, девушка с труднопроизносимым валлийским именем, поймала снитч, что ознаменовало окончание матча.

Усталые от времени на открытом воздухе, криков и шума, подростки спустились с трибун в числе первых. Тео позже узнал из письма Гестии, что Гвеног спустилась на трибуну, чтобы поприветствовать его, но не успела.

Выстояв очередь в публичные камины и заплатив аж целый сикль за две горсти пороха, ребята переместились в Косой переулок.

Взяв Джинни за руку, Тео привёл её в кафе Фортескью, где они расположились за столиком на двоих и съели по порции восхитительного мороженного. Когда они запили мороженное горячим чаем, Тео почувствовал сонливость, как и Джинни. Они покинули Фортескью и расположились на по случаю свободной лавочке в тени искусственного дуба напротив «Всех волшебных тварей».

— Спасибо за этот праздник, Тео, — сказала девочка. Нотт, помедлив, приобнял её за плечо. — Я мечтала посмотреть на игру Гарпий вживую, и вот!

— Тебе спасибо, Джинни, — искренне ответил мальчик. — Я готов отдать многое, если не всё, чтобы видеть такую искреннюю радость, счастье в твоих глазах!

Они неловко помолчали. Тео вспомнил, что хотел сказать, и во рту у него пересохло.

— Пойдёшь со мной в Хогсмид на свидание в первые выходные осенью? — спросил он тихо, касаясь её руки. Девочка смотрела на волшебных попугаев, ерошащихся за стеклом витрины напротив, как будто не слушая его. Наконец, она лукаво улыбнулась и их взгляды встретились.

— А злой слизеринец не боится, что его проклянут другие злыдни?

— Добрый слизеринец не боится никого из студентов Хогвартса. Кроме братьев-близнецов храброй гриффиндорки, конечно же!

Они рассмеялись.

— Ты будешь на Чемпионате? — спросила она вдруг, сжимая его ладонь.

— Буду, — кивнул Тео. — Симус пригласил нас составить ему компанию в лагере ирландских болельщиков. У Ирландии хорошие шансы на четвертьфинал.

— Они играют с Испанией в одной восьмой, да?

— Ага. Как пиринейцы вообще прошли…

— Лаванда Браун, ну, вы с ней на одном курсе, на своём экзамене по прорицаниям увидела какие-то чёрные вести на Чемпионате, — перебила его Джинни, сжав руку сильнее. — Я… гриффиндорка из семьи гриффиндорцев, этим всё сказано, но… но я встретилась, — она стала говорить совсем шёпотом, — с тьмой ближе, чем хотела бы. Надеюсь, что это лишь её бредни, но комиссия с невыразимцем зачла Браун предсказание и поставила «Превосходно».

— Я… — Тео сглотнул слюну, — я сделаю всё, что смогу, Джинни.

— О, молодые люди, вы уже тут, — устало произнёс появившийся с хлопком мистер Уизли. — Ну что, Джинни, как тебе игра?

— Папа, это сущий восторг! — защебетала Джинни, отпустив его руку. — Тео пообещал мне автограф Гвеног Джонс! Оказывается, она его кузина!

— А, да-да, — мистер Уизли скользнул взглядом по лицу Теодора. — Точно, ведь Нотт женился на Джонс, я и забыл. Ну, что же, — он протянул дочке руку, и та приняла её, поднимаясь с лавочки, — спасибо за компанию моей дочери, мистер Нотт. До встречи!

Они исчезли с лёгким хлопком, и Тео с сожалением понял, что она так и не ответила ему по поводу осени.

***

В этот раз лорд Элджерон Лонгботтом в ответ на поздравления ограничился скупой благодарностью. Несмотря на то, что Тео был другом его родственника, внуком его друга молодости и сыном его наёмника. Нотт пожал плечами, читая холодные строки ничего не выражающей благодарности мистера Лонгботтома, и отправил кусочек бумаги в камин, оправив рубашку.

Половину недели Тео разбирался в каракулях отца, которые он действительно оставил в семейном сейфе, пытаясь понять, нужно ли ему что-то делать. Родовая магия, по ремаркам Магнуса, была под запретом на островах вне мест компактного проживания магов, а с 1979 года — под «временным мораторием» на всей территории Британии и Ирландии. В целом, для её реализации была нужна лишь специальная площадка, так называемые «ритуальные круги», которые можно было подготовить вручную с использованием магии.

Ритуалы, описанные отцом, включали ритуал «крещения» (магической связи маленького волшебника и взрослого, не являющегося членом рода — это побуждало развитие магического ядра ребёнка от каждого магоёмкого действия, совершаемого старшим магом с добрыми намерениями), «введения в род» (установления магической усиливающей связи для тех, кто являлся кровным родственником), «изгнания из рода» (обратное действие) и «эмансипации».

Последнее было посвящено процессу передачи руководства внутри объединения «магический род» в случае, если это объединение лишилось всех совершеннолетних членов. Такой ритуал должен был проводить наиболее достойный маг из тех, что остались в роду, и в таком случае артефакты, настроенные на магию рода (иначе говоря, родовые артефакты), слушались его.