Сафари для победителей - Каменистый Артем

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83

— Хранители, отправляйтесь туда. Если встретите чужеземцев — убейте.

Из тьмы донеслось невнятное бормотание — трудно членораздельно общаться, если твой речевой аппарат подпорчен разложением. Но мальчик все понял прекрасно:

— Чужеземцев узнать легко — на них нет одежд паломников! Все, кто не одет в одежду паломников, — чужеземцы: убивайте их! Таково мое желание! Выполняйте его! Вы легко их найдете — они где-то там!

Потрескивание веток под подошвами, позвякивание ржавого металла. Несколько мгновений — и опять настала мертвая тишина: ни одной светящейся фигуры больше не было. Лишь мерзкий запах гниющей плоти доказывал, что все произошедшее не было галлюцинацией.

Разрывая тишину, в ветвях несмело прокричала ночная птица, тут же повторив свой крик уже почти уверенно. Хранители исчезли — можно продолжать концерт.

Ххот, естественно, пытки тишиной не выдержал первый:

— Эй! Паренек! Это как? Кто?! И это… Как?!

Вопрос был поставлен не вполне корректно, но мальчик его понял — он вообще неоднократно демонстрировал невероятную понятливость:

— Это были хранители. Нас они не тронули — я нашел с ними общий язык и попросил пройтись по тропе к северу. Если там есть засада или они на самолет наткнутся… Ххот, у врагов наших появятся проблемы. Большие проблемы.

— Не сомневаюсь. Ох, и крик был — вы слышали? От такого крика даже лысый может поседеть! А ладонь ты зачем порезал?

— Так надо. Не будем задерживаться — пойдем вперед, пока наши… гм… новые союзники расчищают путь.

— Э! А эти наши друзья потом не вернутся?

— Не бойся — они никогда больше не тронут тех, кто со мной.

— Я их уже почти не боюсь, а вот тебя начинаю…

Он успел сменить немало профессий, что для патриархального края нетипично. Было это, конечно, давненько — тогда ему приходилось самостоятельно подыскивать себе род занятий. У него не было обязанностей, не было долга перед Тропой, зато было много смешных желаний — обыденная жизнь его не устраивала. Начал, как и все, с крестьянской доли, но, как только подрос, первым делом бросил отчий дом, убежав на поиски доли лучшей. Лучшую найти оказалось непросто: она не попалась в лоток нелегала-золотодобытчика; не было ее и среди орд паломников, которым он подряжался прислуживать; под киркой рудокопа, на каторжных работах, тоже не блеснула.

Очень хотелось денег — много и сразу. Для чего они были нужны, он теперь уже не помнил. Из-за денег и пошел в конокрады. Всякий знает, что самый дешевый конь — ворованный конь. Украсть несложно — гораздо труднее уйти с добычей. С конокрадами крестьяне поступали незатейливо: ломали ноги в коленях, а руки в локтях, после чего прогоняли по калеке общинное стадо. Если после этого тело все еще подавало признаки жизни, сжигали в соломенном стогу, а обугленный огарок топили в помоях — в праве на погребение таким отказано.

Попадаться было нельзя.

Он придумал отличную идею… Вернее, тогда она показалась ему отличной. Тропа ведь приходит в упадок, паломников больше нет, и посторонние там не шастают. Идеальная дорога для перегона ворованных лошадей. А что касается правил Тропы — конокрадам правила не писаны.

Коллеги по ремеслу его идею восприняли благосклонно. Они уже привыкли к его находчивости и получили благодаря ей немало дивидендов. И в тот раз тоже не думали ни о чем — шанс пополнить карманы заставил позабыть о древних суевериях.

Раньше он много чего интересного придумывал…

Блистал оригинальными идеями…

Давно…

Даже очень давно…

В те времена он еще живым был…

Идея с перегоном лошадей по Тропе оказалась не столь прибыльной, как предполагалось, — древние суеверия превратились в реальность…

Зато теперь ему не нужны деньги — он даже не помнил, зачем они вообще нужны. В шкале нынешних ценностей монеты были примерно там же, где шишки на елях: висят себе и висят, вообще ненужные из-за своей полной бесполезности. Лошади хранителю тоже ни к чему: нельзя осквернять Тропу ленью — изволь передвигаться по ней своими ногами. Даже боги здесь пешком ходили — не ставь себя выше них.

В бывших друзьях по шайке он тоже больше не нуждался и держался с другими хранителями лишь из соображений практичности — вместе проще окружать добычу. Да и подходящих дневных убежищ у Тропы не столь уж много — солнечный свет вреден для мертвой плоти, поддерживаемой псевдожизнью. Вот и ютились все вместе в маленькой сырой пещерке чуть западнее поворота Тропы.

Все его приоритеты и ценности после смерти резко поменялись. Высшее благо теперь не деньги, а кровь. Кровь стала всем.

Не всякая кровь подходит, но в этом деле хранители предпочитали действовать методом проб — сперва убить, а потом разбираться. Добыча поступила свински: сделала правильные выводы и все реже появлялась возле Тропы. Это очень плохо: отходить от следов богов он не мог — это действовало на него гораздо хуже, чем прямые солнечные лучи. Приходилось голодать, а это тоже не шло на пользу: темный падальщик — призрачная сущность из межмирового пространства, что завладела его телом, — нуждалась в обильной пище. Без еды она хирела — отмирали те нити тонких энергий, что поддерживали внутриклеточные процессы. Ткани постепенно загнивали; к ходячему трупу начинали проявлять интерес насекомые. Особенно опасны были мухи — их личинки способны нанести невосполнимый ущерб телу. Действовали они гораздо эффективнее солнечных лучей — немного медленнее, зато разрушения от них колоссальны. Сохранись у него чувство юмора, он бы смеялся над байками крестьян — те искренне считали, что нежить убивает солнце. Бред — он легко мог пережить полуденное пекло, но потом… Потом бы его сожрали черви, вылупившиеся из яиц, отложенных мухами.

Так что свет вторичен — просто его любят мухи. В пещере приходилось укрываться вовсе не от светила: мухи в темноте летать не любят.

Он не знал, кто были те люди, что забрели в ночной лес. Старик, двое мужчин, ребенок, и еще зверь с ними. Но он знал, что в их жилах течет живая кровь. В людях всегда течет живая кровь. И в животных тоже.

Остатки человеческой личности сосуществовали с магической сущностью в причудливом симбиозе. Сущность поддерживала в трупе биологические процессы, а человек занимался рутинными делами — искал пропитание для поддержания псевдожизни. В пищу годилось лишь одно — живые кровяные клетки, отобранные у тех, кого прокляла Тропа, или отданные добровольно. В действия человеческой личности падальщик не вмешивался без нужды; вот и этой ночью не возражал против нападения на пятерку теплых существ.

Сперва не возражал.

Ребенок, умышленно поранивший свою ладонь, все изменил.

Кровь бывает двух видов: ценнейшая в ночном мире… и бесполезная. С первой все понятно: нечистые животные, коим запрещено топтать следы богов; нарушители законов Тропы; добровольцы, обсидиановым ножом вскрывающие свои вены для пропитания храмовых хранителей. Эта кровь подходит для магической сущности — именно такую пищу ищет для нее человеческий носитель.

Увы, попадается она нечасто. Обычная добыча хранителей — это заблукавшие крестьяне, неосторожные охотники, азартные золотоискатели. Их кровь сущности не подходит — эти суеверные людишки редко нарушают законы Тропы. Умертвив подобную добычу, приходилось ее бросать — ни на что она не годилась. В такую даже твари межмирья вселяться не желали — это все равно, что пытаться влезть в раскаленный докрасна доспех.

Первой крови он был рад. При виде второй ощущал нечто вроде огорчения — тень человеческой личности все еще испытывала бледные подобия эмоций.

У ребенка кровь была не первая.

И не вторая…

Он ничего не боялся — мертвецу бояться нечего. Магический паразит тоже был не из пугливых: нет в этом мире оружия, способного ему навредить.

Этой ночью паразит испугался. Испугался так, что человеческий носитель забился в судорогах, упал на колени со столь сильным криком, что изо рта вылетели клочья подгнившей легочной ткани.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83