Не будите спящего барона - Михеев Михаил Александрович

– То есть? А как же…

– Трактаты в три пальца толщиной? – закончил за него Элтон и печально усмехнулся. – А ты подумай сам. Если человек всерьез разбирается в чем-то, ему, чтобы объяснить суть вопроса, сколько надо времени и сил? Подозреваю, немного, ограничится несколькими фразами, все остальное – нюансы. Возможно, значимые, но все равно отражающие лишь частности. Если же человек старательно выводит словесные кружева, то он стремится замаскировать, спрятать за частностями либо главную часть информации, либо собственное невежество.

Аллен задумался – и кивнул. Сказанное Элтоном, в общем-то, совпадало с его представлениями о жизни. Целитель усмехнулся в ответ:

– Вот тебе и все трактаты. Никто до конца не знает, что такое магия, но это не мешает разрабатывать стройные теории и пользоваться ею. Правда, иногда эксперименты на основе непроверенных теорий заканчиваются плохо.

– Большим взрывом?

– Чем-то вроде, – кивнул Элтон. – Если в лаборатории – это еще куда ни шло, но в Тригайской битве, к примеру, один из магов применил непроверенное заклинание, существовавшее до того лишь в теории. Хрестоматийный случай, о нем начинающим магам часто рассказывают на лекциях, к месту и не к месту. Тогда погибли обе армии и ближайший город, как раз тот самый Тригай, вместе с деревнями вокруг. Почти сто тысяч жертв и бесплодная пустошь, на которой до сих пор ничего не растет, а люди, попав туда, рискуют заболеть неизвестными болезнями. От некоторых сгораешь в считаные часы, другие пожирают человека годами, но результат один – смерть. Лечить их так и не научились.

Барон задумчиво кивнул. Как же, слыхал. И не только слышал, но и видел. Пришлось ему как-то проезжать по самому краю Тригайской пустоши. Белый, очень мелкий и такой чистый, что казался звонким, песок, густо заросший ромашками. Белыми, очень крупными, он нигде ни до того, ни после, не видел таких. Почему-то именно этот цветок первым заселял бесплодные пески. Однако через пару сотен метров ромашковое поле кончалось и начиналось голое, абсолютно пустое пространство. И от этого, от буйства покачивающейся на ветру жизни, переходящей в смерть, становилось даже не жутко – тоскливо…

– И все же кое-что можно понять, – вошедший в раж Элтон не обратил внимания на ставший вдруг пустым и отсутствующим взгляд товарища. – Вот смотри. Для того, чтобы сделать что-то, надо приложить определенные усилия. Спорить будешь?

Аллен отрицательно помотал головой. Чего тут спорить? Очевидные вещи. Элтон, глядя на его немного озадаченную физиономию, довольно осклабился:

– Это замечательно. Но, если вдуматься, цепочка еще длиннее. Для того, чтобы у тебя были силы, надо развить мускулатуру, а для этого тренироваться. А еще надо что-то съесть. Чтобы съесть, надо добыть еду, которая, в свою очередь, не берется из ничего. Корова, прежде, чем превратится в бифштекс, должна много пастись и жевать траву. Трава должна вырасти, и так далее. Понимаешь? Все идет по цепочке, весь мир – это клубок таких вот цепочек.

– Понимаю, – кивнул барон. Он действительно понял, что хочет сказать ему маг.

– Это хорошо. Так вот, в случае с магией мы не видим цепочки. Держимся за одно звенышко, собственно, то, что и считаем магией, пользуемся им, но не знаем, куда ведет цепочка.

– Может, ее и нету? – осторожно поинтересовался Аллен.

– Не может не быть, – мотнул головой целитель. – Не может, чересчур уж это фундаментально. И есть один интересный нюанс. О нем мало кто знает, но мы, целители, и еще, возможно, некроманты чуть более осведомлены, чем большинство наших коллег, пускай они сто раз знаменитости и семьдесят раз мэтры. Даже это звено мы не видим целиком.

– То есть? – у Аллена нехорошо засосало под ложечкой.

– Ты ведь знаешь, – игнорируя его нетерпение, усмехнулся Элтон, – что звуки бывают высокие и низкие?

– Мне медведь на ухо наступил, но не потоптался.

– Это хорошо, это радует. Так вот, мы слышим звуки только в очень узком диапазоне. Чуть выше, чуть ниже – и все, для нас их нет. А вот собаки, к примеру, могут уловить то, что не слышим мы. И некоторые люди, кстати, тоже, хотя и не так заметно. То же самое и с магией. Все пользуются только одним диапазоном, но это не значит, что нет других. Я, конечно, сильно упрощаю, но…

– Можешь не извиняться, я понял, – медленно наклонил голову Аллен. – Ты хочешь сказать, что на меня не действует классическая магия, но если выйти за ее пределы, то можно подобрать частоту, которая для меня подойдет.

– Скорее, ты для нее подойдешь, – кивнул Элтон. – Однако же, ты уловил суть. Замечал ведь, что хотя тебе ничего, к примеру, не внушить, но силовая волна тебя может опрокинуть, а магическое пламя обжечь? Намного слабее, чем обычного человека, ты едва почувствуешь жар, но тем не менее. А все потому, что такие вот бесструктурные заклинания захватывают широкий диапазон, выходя далеко за пределы обычной человеческой чувствительности. Вот и я вышел за ее пределы, и какой-то кусочек сил, вложенных мной, достиг цели. Ты думаешь, для чего мне нужна была помощь нашей девочки? – кивнул Элтон головой в сторону клюющей носом по соседству Ирмы.

– Своих сил не хватало? – предположил барон.

– Именно.

– Так слушай, – Аллен потер виски. – Получается, я тоже мог бы научиться магии?

– Теоретически – да. Практически – вряд ли. Мало кто способен работать за пределами стандартного диапазона, и никто на моей памяти не мог выборочно использовать ту или иную частоту, лежащую выше или ниже нашего восприятия.

– Жаль…

– Возможно, если бы у тебя был охват ниже, то из тебя можно было бы слепить некроманта – они каким-то образом используют как раз низкие частоты, подозреваю, бессистемно и не особо даже понимая, что делают. Но я даже не знаю, выше твой диапазон, ниже или охватывает обе стороны. Как тебя обучать? И потом, лезть в это дело рискованно. Ирма, я это, к сожалению, только сейчас понял, ведь тоже вылезает за обычные пределы, в этом суть ее магии. В обе стороны, совсем чуть-чуть, но результаты впечатляющие и непредсказуемые. С тобой же может быть и хуже, судя по тому, что, когда я сдуру попытался играть в учителя, магия нашей девочки тебя не убила, твои частоты сдвинуты куда сильнее. А ведь магия – штука смертельно опасная. Почему, ты думаешь, магическое сообщество так боится самоучек? Представь себе скрипку. Кто-то извлекает из нее мелодию, которая заставит сердце замереть от восхищения. Другой же по струнам резанет так, что уши в трубочку свернутся. То же и с магией. А самое паршивое, что практически любой человек, имея минимальные зачатки способностей, при некоторой доле везения может резануть так, что мало не покажется. Любой дурак, понимаешь? А я, честно тебе признаюсь, очень боюсь дураков.

– Это еще почему? – удивленно шевельнул бровью Аллен.

– Потому что дураки ничего не боятся. Нет у них инстинкта самосохранения. Такого могут наворотить, что… А-а, – целитель раздраженно махнул рукой. – И ведь дураков с минимальными способностями подавляющее большинство. Потому еще магия обкладывается со всех сторон кучей ритуалов, это игра на публику и защита от дурака. Практически все верят, что без долгого обучения этим ритуалам они ни на что не способны, притом что магия – очень тонкая материя. У того, кто не верит, ничего и не получится. Ирму уже не остановить – ну и ладно, постараюсь ее выучить, а тебе даже близко подходить к этому делу не советую.

– Понятно, – с легким сердцем отмахнулся Аллен. – Значит, не судьба. Не будем раскатывать губу, а сожру-ка я еще что-нибудь и пойду спать. Да, кстати, ты смог выяснить, куда этот козел уволок Селесту?

– Да чего тут выяснять, – махнул рукой Элтон. – Ты думаешь, так просто полностью заблокировать телепортиста? Это практически нереально, поверь. Маякнула она вполне уверенно, я ее засек. Один раз, правда, на большее ей не хватило сил. Полноценно поговорить не получилось, конечно, но Селеста жива и не слишком нервничает, полагаю, что прямой угрозы ее жизни нет.