Триумвират (СИ) - Корнелий Луций

Порабащенный Сатори

Монстропехота

Это были уже знакомые мне обезьянолюди. Рыжая шерсть, что-то среднее между гориллами и орангутангами, но они носили подобие одежды, доспехов и двигались как-то неуклюже. Похоже, из них сделали что-то типа гомункулов, но морфировали не тела целиком, а только мозги. Сатори итак обладали внушительной силой. Надо было лишь усмирить их нрав и получалось грозное, живое оружие. Всего таких бибизьян у ти-шадайцев было штук двадцать. Неприятно.

Артиллерийский парк Лин-Лаги тоже внушал. Понимая, что часть кораблей будет использоваться как стационарная крепость, пираты захватили с собой как можно больше орудий. Палубы кораблей-сокровищниц превратили в плавучие батареи. Туда умудрились поставить даже самые тяжёлые орудия, обычно используемые только при штурмах крепостей. А уж мелких вообще не сосчитать. Стационарных арбалетов были сотни и среди них десяток многозарядных ти-шадайских вариаций полибола. Оригинальной разновидностью орудий были немногочисленные орудия залповой стрельбы. Они представляли собой станковые арбалеты с широкой ложей. В ней было вырезано несколько стреловодов, в которые помещалось нужное количество стрел. При спуске тетивы все они разом вылетали из оружия. Конечно, о какой-то серьезной точности подобного орудия говорить было нельзя. Думаю, что кинетическая энергия каждого отдельного снаряда тоже страдала, но для стрельбы по скоплению легкобронированной живой силы такая штука отлично подходит. Хорошо, что у меня живая сила бронирована довольно хорошо. По крайней мере некоторая ее часть.

Менее многочисленные баллисты и камнеметы были сделаны на манер имперских. Дело в том, что ти-шадайцы ранее практически не использовали торсионные машины, больше полагаясь на гравитационные тяжелые орудия. Имеются ввиду аналоги средневековых требюше. Популярна была машина с гибким метательным рычагом, изготовленным из цельного бамбукового ствола, где вместо противовеса использовалась мускульная сила слуг, которые натягивали множество веревок, а затем осуществлялся бросок с помощью рычага. Однако такие конструкции сложно разместить даже на палубе огромных кораблей. Поэтому, полагаю, что либо имперские перебежчики типа Гастоса помогли Лин-Лаги собрать торсионы, либо они были переданы союзниками — шаддинцами или сулимцами, если последние вообще используют торсионы. Шаддинцы то их явно знают. Все таки соседство с Империей обеспечило глубокое взаимопроникновение двух военных традиций, вопреки разному устройству обществ и отличающемуся ландшафту.

Я смотрел на всё это великолепие с некоторой тоской. Столько труда, сил, ресурсов и амбиций было вложено во вражеские корабли, чтобы оно вскоре заполыхало. Орина таки, видимо, права. Я совсем не Гастос. Уверен, что ему такое жертвоприношение собственному безумию лишь польстило бы, а мне жаль. Потому, что слишком хорошо сейчас понимаю ценность и кораблей, и жизней их команд. Это отнюдь не гуманизм. Боги упасите. Скорее жадность и бережливость. Когда экономишь месяц за месяцем, а потом видишь как кто-нибудь прикуривает от пятитысячной купюры, то хочется сразу дать козлу по рукам. Тебе не надо? Так отдай другим. Мне, например.

У нас было время для подготовки к бою. Моряки перепроверяли такелаж и работу артиллерии.

«Враг, полагаю, рассчитывает на многочисленные орудия». — вполне резонно заметил Фальвус. — «И могу поспорить, что на дне перед его корабельной крепостью нас тоже ждут сюрпризы. Скалы, рифы, затопленные суда, прекрасногрудые морские девы».

Осада на воде это что-то новенькое. Полагаю, пока корабли-сокровищницы будут играть роль бастиона, более мобильные группы галер постараются нанести урон нашим флангам. Скорее всего, попытаются таранить, ломать весла и поджигать.

«Могу уверенно сказать, что как только мои легионеры доберутся до палубы ти-шадайских кораблей, то мы сокрушим врага в ближнем бою». — передал я Фальвусу. — «Ну а как им туда добраться, лучше решить вам».

«Всенепременно. Мы уже готовим ключик к этому замку. Остается только уповать, что милостью богов, Гастос не сможет осушить море или обрушить с неба луну».

«Очень надеюсь, что не сможет».

Впрочем, место, у которого состоится бой, не отличалось опасным рельефом. Это был достаточно крупный, поросший джунглями остров, вулканического происхождения с одной природной гаванью, сейчас заблокированной флотом Лин-Лаги. Нормально высадиться в других частях острова крайне проблематично. А для быстрого пополнения запасов воды нам понадобится хорошая гавань. Значит придётся её штурмовать.

Кроме разведки воздушной, специалисты Фальвуса использовали и подводную, выпустив стайку небольших гомункулов, напоминающих нечто среднее между рыбой и змеей. Долго эти существа не прожили. Добравшись до острова они были быстро уничтожены вражескими монстрами, но кое-что успели рассмотреть.

Через их жертву я узрел коралловые рифы, населенные яркими обитателями морского мира. Эти подводные сады открывали глазам потрясающую симфонию цветов и форм. Среди всего этого великолепия лежали затопленные корабли, дополнявшие оборону морской крепости.

Флот Лин-Лаги был прикрыт рифом спереди. По обе стороны от коралловых садов шли два фарватера, через которые корабли могли попасть в гавань.

Свои более лёгкие суда Лин-Лаги держал в двумя группами по 77.

Враг действовал от обороны, пытаясь использовать сильные стороны каждого типа своих кораблей. Размеры и площадь палуб ти-шадайских парусников сочетать с атаками мобильных групп гребных судов.

Настроение в наших войсках перед боем было скорее приподнятым. Несмотря на происшествие с Пастью Таргара, легионеры чувствовали уверенность в своих силах. Это я сужу как по индикаторам морали, так и по разговорам. Взятие нескольких крепостей на Терионе и спокойный проход почти до самого Канртега внушали ощущение, что враг боится нас.

— Дайте мне только добраться до этих шлюхиных детей! — примерно такие речи я слышал среди антесигнанов на моём корабле.

Пасть Таргара обошлась почти без контактных боев, если не считать попытку моего пленения и подводную войну. А на островах Терионы легионеры видели немногочисленные гарнизоны местных преступных синдикатов. Это всё внушало впечатление о полной несостоятельности нашего врага в прямом столкновении. Я понимал что это не так. Мне даже пришлось произнести отдельную речь, этому посвященную.

«Воины Империи, я вижу вашу храбрость и горжусь ей. Однако не думайте, что победа над врагом достанется нам слишком легко. До этого наш противник избегал прямых столкновений. Но всё изменится, когда мы достигнем стен Канртега. На подходе к этому древнему городу нас уже ждёт вражеский флот, подготовленный намного лучше чем прежние. Пусть мы сильнее, но предстоит серьезный бой. Храбрость следует сочетать с упорством и готовностью бороться за победу. Я знаю, что у вас всё это есть. Просто не хочу, чтобы вы испытали разочарование, когда враг не разбежится лишь от одного нашего вида, а станет оказывать сопротивление».

Такое предостережение не вызвало упадка морали, но немного поубавило чрезмерной бравады.