Последний Хранитель - Плахотникова Елена

– Понятно.

– Я мог бы и раньше начать, но... я забыл.

Это признание трудно выбиралось из моего горла, но вожаку нужно знать, с кем он делит тропу. И если воин ошибается, то вожак может наказать его или прогнать.

– Не бери в голову. Ты сделал все правильно и больше, чем я ожидал. Молодец, – улыбнулся наставник, и я перестал чувствовать себя глупым и неумелым. Не часто вожак или наставник хвалят молодых воинов. – А где остальные?

Я не сразу понял, о чем меня спросили. Потом стал так, чтобы видеть все темные входы.

– Кугары ушли туда, а Ипша... – Я опять почувствовал себя глупым. Наставник молча смотрел на меня. – Не знаю, какой путь она выбрала. Но я могу поискать...

– Не надо, – он покачал головой. – Сама найдется, если захочет. Не стоит надоедать ей, но... забывать тоже не стоит, – добавил он с едва заметной усмешкой.

– Я буду помнить, – пообещал я. – И об Охотнике тоже. – Мне очень не хотелось говорить это, но вожаку надо знать, какой глупец стоит возле него.

– Опять?.. – Наставник тут же перестал улыбаться.

Я молча кивнул, но его глаза требовали, чтобы я рассказал все.

– Он хотел закрыть большую дверь. Хотел, чтобы в убежище не было входа. Он хотел помешать Ме... Мерантосу. – Мне нелегко далось дорожное имя Медведя. Назвать кого-то по имени – все равно что разделить с ним еду, признать его равным себе или себя приравнять ему. Я никогда не смогу звать наставника по имени, даже мертвого наставника. – Я помешал Охотнику.

Серо-зеленые, как у воина-Кота, глаза смотрели на меня долго, очень долго – три вздоха и еще один полувздох, – я замерзал и умирал под этим взглядом. Потом вожак закончил четвертый вздох и улыбнулся. Улыбка не добралась до его глаз, в них остались холод и ожидание, но даже от такой улыбки мне стало чуть теплее. Вожак пригладил темную шерсть на голове, такую же темную, как у Зовущей, и тихо сказал:

– Малыш, тебе понадобятся глаза на затылке и надежная стена за спиной.

Я с благодарностью принял его совет и обращение.

Дыхание Старшего Медведя стало другим, и вожак заметил это:

– Похоже, наш большой друг просыпается. Пойду, поздороваюсь с ним.

Наставник хорошо говорил на всеобщем, лучше, чем хосты, но я не всегда понимал его. В его речах всегда прячется что-то, как вода под зеленой травой. Или как след на песке. И непонятно, какой зверь оставил его, можно ли съесть этого зверя или тот сам готов поохотиться.

Вожак быстро и легко поднялся. Он хорошо двигается, не так, как воины из клана Котов, но хорошо. Степные волки так двигаются или... Ипши.

Потом наставник сделал такое, что я забыл обо всем, забыл даже, что надо спокойно дышать и считать. Он лег на живот рядом с Медведем, их глаза оказались напротив, и... наставник поздоровался. Я долго смотрел на них, неприлично долго, потом Медведь повернул голову, и я увидел его глаза. Красные, налитые кровью. Что-то было в его взгляде такое, что мне опять захотелось повернуться к темному входу. Уже глядя в темноту, я понял, что заставило меня отвернуться: в глазах воина больше не было жизни. Только пустота и темнота смотрели из них. Темнота и пустота. И еще туда забралась безнадежность. Мне не нужно было слушать то, что я услышал, но я не мог не слушать, как не мог поверить... Еще тогда, когда я коснулся тела Мерантоса, я не хотел даже думать о... боялся, что тогда это станет истиной. Наверное, я все-таки подумал незаметно для себя, и мой страх сбылся: Мерантос не может больше двигаться, камень выпил все его силы.

Шагов наставника я не услышал и заметил его только тогда, когда он тронул мое плечо. Я вздрогнул от неожиданности, и он убрал ладонь.

– Извини, Малыш. Не хотел тебя пугать. – Наставник говорил тихим и каким-то усталым голосом. – Я хочу помочь Мерантосу...

Он замолчал, будто прислушиваясь к чему-то, но его молчание оказалось невыносимо долгим, и я сказал:

– Ты подаришь ему легкую смерть? – Это был ненужный вопрос, но я устал прислушиваться к дыханию Мерантоса. Знать, что большой и сильный воин стал беспомощней новорожденного котенка, и ничего не делать... это неправильно и бесчестно. – Спасибо, наставник. Думаю, он с радостью умрет от руки Вождя. Я бы радовался такому подарку. И соплеменник не станет мстить.

– Мстить? Мне?.. – Мысли наставника были где-то далеко.

– Нет – мне! Если бы я подарил ему смерть, то унизил бы его своей помощью. И соплеменнику пришлось бы мстить мне и моему клану. А когда его убьют, придет другой воин из клана Медведей, чтобы отомстить за убитых соплеменников. А сородичи убитых Котов тоже пойдут мстить...

– Начнется война? – спросил наставник.

– Начнется война, – согласился я, и голос убежища повторил мои слова.

– Я не хочу его убивать, но если массаж ему не поможет...

– Как ты хочешь ему помочь?..

Наставник еще раз сказал слово Хранителей, но я опять ничего не понял и молча извинился. Он принял мои извинения.

– Я попробую сделать так, чтобы наш большой друг опять смог ходить, – объяснил наставник. – Похоже, что он сильно перенапрягся, воюя с этой чертовой дверью.

Кажется, вожак пошутил, но я не понял шутки. А пока думал, почему я такой глупый, пропустил еще слова наставника.

– ...надеюсь, что у меня получится. Только мне нужна твоя помощь.

– Моя?! – Удивлению было тесно в моем теле, и оно стало вырываться жаром и словами. – Если я могу... я с радостью... что угодно...

Наставник-вожак наклонился и положил ладонь на мое плечо; он стал смотреть мне в глаза и говорить тихо и медленно:

– Я хочу, чтобы мне никто не мешал. Понятно? Когда я начну, меня не должны отвлекать. Ты сможешь это сделать?

– Тебе никто не будет мешать! Я убью любого... – и я потряс копьем.

Наставник покачал головой.

– Постарайся не убивать. Только останови. Можешь оглушить. Пусть поспит часок-другой, ему это не помешает. – Он посмотрел на раненого, который так и не проснулся. – Думаю, другие не станут вмешиваться, а там... – еще один взгляд, теперь уже в темноту входа, – решай сам.

– Я не стану убивать, если можно не убивать.

Вожак кивнул, еще раз пожал мое плечо и отошел.

Когда он запел, я оглянулся. Наставник ходил вокруг Мерантоса, иногда присаживался и водил над ним руками, опять ходил и пел. Потом он вспрыгнул на спину Медведя и начал танцевать. И пение вдруг стало другим Наставник запел голосом молодой самки. Я знал, что надо отвернуться, но не мог, а наставник пел и топтал босыми ногами спину большого воина. Если бы я лег на эту спину, то смог бы вытянуться от одного плеча до другого, и еще место осталось бы. Наверное, Мерантос и не заметил бы моего веса, как не замечает веса наставника. Я все-таки вспомнил, что надо следить, и отвернулся, но когда отворачивался, то увидел т'ангайю. Краем глаза только, но мне захотелось посмотреть на нее еще раз. Знаю, что здесь не может быть ее – не бывает т'ангай совсем без запаха, но оглянулся и... наставник танцует на спине Медведя, топчет бугры мускулов. Повернулся к темноте, опять мелькнуло тело т'ангайи. Она была и не была. Исчезала, когда я поворачивался к ней, и появлялась, когда не смотрел на нее. Играла, дразнилась, неуловимая, как тень, и оттого особо желанная добыча. Если уж не рукой, то хотя бы взглядом дотянуться до нее!