Наша светлость - Демина Карина

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104

Хочется верить, что все будет именно так.

— Неспокойно? — Урфин знал ответ. Он и сам слышал, пусть иначе, чем Кайя.

Недаром две последние недели почти не выходил из подземелья. Читал донесения. Раскладывал. Отдавал приказы. Мерил шагами Магнусову комнату, пытаясь скрыть нервозность, и все равно злился, чувствовал себя запертым, хотя Кайя не стал бы останавливать, вздумай он выйти.

Сегодня Урфин явился сам. И был мрачнее обычного.

— Я четверых человек потерял. — Он сгорбился в кресле и руки к огню вытянул. — Магнус ведь рассказывал про типографию? Получалось. Мне казалось, что у нас получается. На агента вышли. И первую партию листовок сдал без проблем. Мы отследили, кому именно. Задерживать пока не стали. Ждали, что заказчик объявится или хоть кто-то важный, тем более что заказали кое-что и вправду серьезное.

Урфин кинул на стол сложенный вчетверо лист.

А вот и те иглы, которые мешают городу уснуть. Колючие слова, в которых многие видят совсем не то, что написано. Правда у каждого своя.

— Мы следили. Ждали. Держались поодаль, боясь спугнуть. Время до срока еще оставалось, но все равно присматривали. А в результате потеряли четверых и груз. Если бы я там был…

— Трупов было бы пять.

— Мне нравится, что ты в меня веришь. — Упрямство не позволяло Урфину согласиться с очевидностью вывода. — Я бы…

— Твои люди не были новичками?

Магнус новичков к такому делу не допустил бы. И Урфин прекрасно понимает, о чем речь.

— Они были менее опытны, чем я.

— Но достаточно опытны, чтобы ушел хоть кто-то.

— Их сняли одновременно. — Урфин поднялся тяжело, словно был много старше, чем на самом деле. Непросто терять людей. И он еще долго будет пережевывать случившееся, пытаясь понять, где же совершил ту самую ошибку. — Их выследили и сняли. И да, я понял. Нашего агента раскусили. Или сдали, вероятно, с самого начала сдали. А Тень просто воспользовался случаем.

Это его и бесит.

Даже не столько потеря людей, которые доверились Урфину, сколько осознание того, что его обошли. Использовали. И сделали это с издевательской небрежностью.

— Я своими руками дал ему оружие! — Урфин сгреб лист, смял и швырнул в камин. Огонь отпрянул от подношения, но тут же потянулся любопытными рыжими лапами. Края бумаги пожелтели, поползли черными дырами, и в конце концов пламя проглотило слова. — Я! Своими руками!

Он выдыхает сквозь сцепленные зубы.

— И ты лишил его пушек. — Кайя знает, что утешение слабое, но хоть что-то.

— Ну да… в городе от них мало пользы.

— Ты не прав. — Про пушки Кайя думал. Ему было жаль убивать их, поскольку оружие не виновато в том, что задумали люди. — Пушки — символ. Им не нужно стрелять. Им нужно быть. Иллюзия мощи. Люди бы в нее поверили. Без пушек будет много сложнее поднять на бунт…

Но не остановятся. Лживые обещания подарят городу неспокойные сны.

— Сегодня мы возьмем всех, кто хоть как-то засветился. Я этот город по камню переверну…

Перевернет. Наверняка задействовал всех доступных людей. Но наперед знает, что эта охота вряд ли будет удачна. И Урфин подтвердил догадку:

— Все внизу. Тень ведет. И выигрывает. А это опасная дорога, очень легко поверить в собственную неуязвимость. И когда-нибудь он оступится. Он ведь молод. — Урфин возвращается на место и садится, упираясь локтями в колени. Сцепленные руки держит перед собой, смотрит на них, точно пытаясь сосредоточиться. — Не старше тебя и меня. Возможно, моложе. Тени не живут долго. А у него есть тень. И деньги, чтобы оплатить все. Он самостоятелен, поскольку не приходится отчитываться за траты. Возможно, он потратил все или почти все состояние. Зачем? Я вижу только одну причину.

— Месть? — Перебрав все варианты, которые пришли только в голову, Кайя остановился на этом.

— Месть. Не тебе конкретно. Всем. Знаешь, это страшно, но в чем-то я его понимаю. Мне самому тошно от того, что здесь творится. Порой хочется, чтобы замок провалился сквозь землю. Просто перестал быть со всем дерьмом, которое в нем накопилось.

— Замок не виноват.

— Не смотри так. Это не я… я понимаю, что война ничего не решит. Я видел ее живьем. И ты видел. А вот он… — Урфин замер. — Он не представляет, что затеял. В теории — да. А живьем… Кайя, у меня такое ощущение, что я почти понял. На краю уже… а за край не получается. Бегаю по кругу. Не замечаю очевидного. Я знаю, что я близко. Но не знаю к чему!

К пробуждению.

Город снова заворочался во тьме, сквозь сон огрызаясь на людей Урфина, которым вздумалось сунуться в заклятые места.

Послезавтра бал. И отступать некуда. Все будет как будет…

Ледяные статуи. Замороженные цветы. Клетки. Птицы. Зеркала и свечи.

Наша светлость старалась, но подозревает, что старания эти пропадут втуне. Акуно просит не волноваться. А у меня не выходит.

Я не могу не думать о том, что скажут.

О леди Флоттэн, чье искреннейшее желание помочь оказалось неверно понято нашей жестокосердной светлостью.

Обо мне — особе с напрочь отсутствующим чувством вкуса.

О Кайя, который потерял разум и потакает любым моим прихотям…

О бедных девочках, чьи хрустальные надежды на бал в цветах разбиты, а мечты опорочены…

В общем, много о чем. До сегодняшнего дня я была слишком занята, чтобы отвлекаться на досужие разговоры, ведь помимо бала имелись лечебница и комитет, который все-таки начал работать. И благодарить за это следовало Акуно, нашедшего нескольких, по его выражению, в достаточной степени порядочных людей, чтобы за ними не требовалось постоянного надзора.

Банкиры съезжали.

Доктора упрямились, не желая принимать участия в мероприятии, которое не считали таким уж необходимым. Докторов мало. Больных много. И нет нужды искать новых, уж тем паче отвлекаться на работу в лечебнице… а я не находила аргументов, достаточно веских, чтобы убедить.

Акуно подсказал выход: мы можем взять подмастерьев, особенно тех, которые пребывают в этом звании лет пять-десять. И докторов оступившихся, попавших по воле судьбы в долговое рабство. Их немного, но это лучше, чем ничего. Есть и рабы, которых учили медицине. Редкость, и стоить будут дорого, но если иначе не выйдет, то придется платить. Для начала надо не так много, а дальше наша светлость что-нибудь придумает…

На самом деле, если я так думаю, то у меня в принципе появилось время думать, что само по себе замечательно. Первый спокойный вечер… даже фрейлины собрались. С ними тоже что-то надо делать. Зачем мне этот высокородный цветник, от которого никакой пользы, но только ощущение вечного подглядывания? Подозреваю, многие сплетни рождаются с легкой руки моих придворных дам.

И сейчас сидят, шепчутся… Тисса, как обычно, отдельно ото всех, и только Майло вертится рядом с ней, делает вид, что распутывает нитки, но, по-моему, от его услуг больше вреда, чем пользы. И Тисса нарочито хмурится, но, поймав притворно-виноватый взгляд нашего пажа, не выдерживает.

У нее хорошая улыбка. Открытая.

И, кажется, у них с Урфином все налаживается, потому что девочка стала много спокойней.

— Если будешь стоять у окна, тебя продует. — Ингрид подошла сзади, она ступала по-кошачьему тихо, крадучись, и порой эта ее манера заставляла меня вздрагивать. Но вряд ли Ингрид и вправду хотела меня напугать. Скорее уж привычка — вторая натура.

А окна здесь и вправду далеки от совершенства, и тянет от них зимним холодом.

— Как твой сын? — Мы садимся вдвоем, рука к руке. Ей идет платье из темно-зеленой плотной шерсти. В чем-то строгое, но подчеркивающее изящество фигуры.

— Спасибо, хорошо. Он начал называть меня мамой.

Ингрид протягивает шаль, и забота ее приятна.

— Тебе следует быть рядом с ним.

— Возможно, — легко соглашается она. — Я буду. Позже. Я… хотела тебя спросить. Ты не будешь против, если я уеду?

— Совсем?

Не знаю, как справлюсь без нее, но, наверное, справлюсь. Задерживать точно не стану.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104