Стая (СИ) - Коротаева Ольга

– Как тогда, на опушке, где жил Уоз, – тихо закончил за девушку Лай.

– Жизнь преподносит сюрпризы, – горько усмехнулась Кота. – Как оказалось, он был не самым противным в моей жизни.

– Но ты… – немного заикаясь, промолвил Лай. – Там, в пещере… Ночью… Я помню твои слова. И нежность прикосновений, и страсть объятий…

– Ночью была не совсем я, – Кота опустила ресницы, скрывая смущение. – Но уже тогда понимала, к чему ведут произошедшие события. Ты почувствовал свою власть… и тебе понравилось. – Кота поднялась и отряхнула цветастую юбку от рыжих крошек глины. – В любом случае, мы возвращаемся. Тебе не нужна защита, скорее Тирии понадобится защита от такого сильного локки, как ты. – Она немного помолчала, рассматривая черепки. Тихонько добавила: – Это была наша последняя ночь. Я так… попрощалась с наивным, славным горожанином, с которым боги свели меня на берегу Ори.

Внутри Лая что-то оборвалось. Он понял, что теряет Коту. Теряет навсегда. И если сейчас смирится и отпустит, то уже никогда не сможет ничего исправить.

– Но… – потрясенно прошептал он, – я же люблю тебя…

Кота вздрогнула всем телом и опустила голову еще ниже.

– Люблю, – упрямо повторил Лай, повышая голос. – Обожаю смешную девчонку, которая чуть не утопила меня в речке, трепещу от желания перед грозной воительницей… даже готов обнюхиваться с волчицей! Или что там у вас положено…

Кота головы не поднимала, но Лай сердцем ощущал, что девушка непроизвольно улыбнулась. Это придало ему сил.

– Мне безумно нравится считать звезды, которые отражаются у тебя в глазах. А когда ты по-звериному быстро облизываешь губы, просто сердце замирает. Мне холодно и тоскливо, стоит тебе уйти, но когда усталая волчица подползает под бок и, уткнувшись мокрым носом в ладонь, посапывает в чутком сне, я таю от головокружительного ощущения счастья! И что бы ни произошло этой ночью… это не я. Не настоящий я. На самом деле я с радостью променяю всю власть Тирии, корону харца и все его сокровища на возможность быть рядом с тобой…

Девушка вдруг хлюпнула носом. А в следующее мгновение она уже рыдала на груди Лая, растирая кулачками по личику грязь и слезы. Он бережно, очень осторожно, погладил непослушные локоны и поцеловал макушку.

Рядом раздался смешок. Воздух перед ними загустел, быстро уплотняясь, превратился в фигуру в черном плаще локки. Лицо скрывала маска.

– Как романтично, – голос скорее принадлежал мальчику, чем мужчине. Да и тщедушное тело напоминало юношеское.

– Это он, – одними губами шепнула Кота и чуть сжала ладонь Лая. Тот коротко кивнул.

Незнакомец пригрозил юноше:

– Красноречивый ловелас! А бедняжка каждому слову верит! Наивная дурочка! – Он прошелся по руинам, осторожно ступая дорогими сапогами. Рукой, затянутой в перчатку, постучал по какому-то предмету, немного напоминающему ухо деревянного волка. Гулкий звук развеял сомнения. – Ты что, не знаешь, что он вырос в замке харца? Да при дворе считается дурным тоном говорить правду. А чем витиеватее и красивее ложь, тем большего достигнет горожанин! Лучше бы верила своим глазам. Глянь-ка, такой скромный мальчик, а столько народу убил за одну ночь. Даже я такого еще никогда не делал. Но, думаю, мне бы то же понравилось.

– Придержи язык, – рыкнул Лай. Тело юноши напряглось, в любую секунду готовое к прыжку. Кота крепко сжала руки Лая, призывая выждать. Ноздри ее подрагивали. Что-то было не так. Локки ведет себя излишне нагло. Особенно, если учесть, что тот знает о событиях ночи. А, значит, должен опасаться противника, превосходящего его по силе.

– Ой-ой! – Мальчишка театрально заломил руки, словно защищаясь, и расхохотался. Успокоившись, язвительно спросил: – А то что? Напустишь на меня своего сторожевого пса? – Лай опять дернулся, но девушка снова удержала его. Сама же нахмурилась, раздосадованная: локки знает о том, что Лай просил помощи у стаи. Значит, для него не будет неожиданности, что она – воин. Это осложняло дело. – Или ты решил, что справишься сам? – Мальчик приложил палец к маске в том месте, где должны быть губы, и шепотом продолжил: – Я открою тебе один секрет. Ничегошеньки у тебя не получится!

– Думаешь? – с угрозой в голосе, спросил Лай. – Почем ты так уверен?

– Все просто, – мальчишка пожал плечами. – Ты нарушил одно из главных правил… Догадаешься, какое?

– Пил зелье хорко, – уже не так уверено ответил Лай.

– Какие чудные настойки готовят степные племена, – мечтательно протянул локки. В пальцах сверкнула маленькая склянка. – Такие умельцы! Так и тянет чего-нибудь добавить для завершенности…

– Ты был прав, – прошептала Кота, руки ее дрожали, – ночью действовал не совсем ты! Я же слышала об этом. Но подумала, что это одна из тысяч глупых сказок о темных колдунах. Они проникают в сознание других и вытворяют все, что хотят. Такой силой обладал только пропавший Локк! Это все отрава. Но тогда это означает…

– Что друг твой совсем без сил, – притворно вздохнул мальчишка. – Ночью он совершал такие великие чудеса, что растратил себя. Пуф! – Взмах рукой, взметнувшийся плащ. – Он пуст и беспомощен, как простолюдин. Правда, здорово придумано? Мое изобретение!

Кота ощутила, как ненависть захлестывает душу черной волной. Губа приподнялась, по развалинам прокатился рык. Она осторожно отстранилась от Лая и тут же бросилась на обидчика, желая перегрызть ему глотку. Напиться крови малолетнего нахала. Время привычно растянулось, звуки приглушились, скалы обратились в сплошное серое пятно. В какое-то мгновение в поле зрения мелькнуло что-то маленькое и блестящее.

Краткий миг, и она сорвет маску, легким движением сломает шею юнца… Кота сбила мага с ног, рванула черную ткань. Треск разрываемых нитей, белая кожа беззащитной шеи. Локки не успеет произнести и слова из заклинания, как она вонзит в него зубы…

– Ой! – Голос локки звучал на удивление спокойно, так, точно он и не стоял на краю гибели. – А что это с мальчиком?..

Притворная забота в его голосе вонзилась в сердце, как стрела хорко. Лай в смертельной опасности! Кота вздрогнула и оглянулась. Лай, схватившийся за горло. Лай, опускающийся по неровной стене уцелевшей скалы. В шее, между пальцами, торчала сверкающая трубка, из которой медленно выходил белесый туман.

– Слуга Мороса, – прошептал бледный Лай, наблюдая за серебристо-белым облачком. Потом закатил глаза и рухнул, как подкошенный.

– Нет! – взвизгнула Кота.

Руки, сжимающие тщедушное тельце локки, разжались. Так и не причинив злодею вреда, девушка метнулась обратно, кляня себя за глупость и несдержанность. Протянула руку, чтобы выдернуть трубку…

Лай дернулся и попытался приподняться, отчаянно стараясь что-то сказать девушке. Но та коснулась серебристого облачка… и увязла в нем. Судорожно отдернула руку, но серебристые нити уже крепко держали запястье, быстро опутывая плечи.

– Какое удобное заклятие, – хмыкнул локки, поднимаясь с земли. Тщательно отряхнувшись, подошел к скале. – Не правда ли? – Склонив голову чуть вбок, словно птица, он вопросительно посмотрел на Лая. Тот ответил яростным взглядом, но не смог и руки поднять. Молодой локки кивнул. Оглядел безмолвные руины. – Одна капелька – а сколько трупов!

Затем склонился над обездвиженным Лаем, протянул руку…

– Не трогай его, чудовище, – прошипела полузадушенная заклятием Кота. Она отчаянно боролась с серебристыми нитями, которые уже опутывали голову. Из-под маски снова раздался язвительный смешок.

– Я только чуть-чуть его потрогаю, – Маг вырвал трубку и поднялся, наблюдая за тем, как медленно закрываются глаза юноши. – Убивать его без надобности – и так не протянет долго.

Все еще не спуская глаз с Лая, локки отступил к кокону, в который превратилось белесое облачко, окончательно поглотив Коту. Положил на него руку и бросил себе под ноги маленький сверток.

Что такое тишина? Гулкая, кричащая настолько громко, что даже стук сердца, пойманной птицей бьющийся о виски, казался незаметным шорохом. Тишина, взрывающаяся перед глазами алым заревом заката, наполняющая вены могильным холодом, застревающая недосказанными словами в горле, терзающая воспоминания с рвением маньяка. Течение времени остановилось перед этой неприступной глыбой тишины. Казалось, прошла вечность и в то же время лишь краткий миг небытия. А затем мир взорвался от боли. Он кричал громом, извивался от унижения, как перекрытый ручей в поисках нового русла, плакал безудержным ливнем, сражая небо гримасами молний…