Возвращение - Лисина Александра

Белка помолчала.

— Знаешь, память рода — странная вещь, — заговорила она минуту спустя в тишине, разбавленной тяжелым сопением драконов. — Такая странная, что иногда не разберешь, что к чему. Порой в ней можно увидеть события, случившиеся задолго до твоего появления на свет, или узнать вещи, о которых никто из живущих уже не помнит. Именно память рода когда-то дала подсказку Изиару о его происхождении, и именно она помогла ему вспомнить о крылатом прародителе, который еще в то далекое время присутствовал на знаменах Л’аэртэ. Но мне всегда казалось странным, что Изиар ни с того ни с сего отправился непонятно куда. И еще более странным, что в своем путешествии он так заплутал, что явился прямиком на край света и там… совершенно случайно… наткнулся на какие-то руины. Оставив в стороне тот факт, что ни один владыка не бросил бы свой лес, очень трудно поверить, что эта находка была действительно случайной. Вернее, в это невозможно поверить, особенно если знать, как долго он шел к власти и как прочно был помешан на идее всемогущества. Не мог Изиар рискнуть положением в лесу, отправившись за сомнительным удовольствием. Как не мог бесцельно мотаться по миру и не знать точно, за чем именно отправляется. Следовательно, он представлял, что ему нужно в Серых пределах. И был готов рискнуть даже троном ради того, что пределы могли ему предложить.

Белка снова ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, и никто, даже жадно прислушивающаяся стая, не посмел нарушить ее сосредоточенность.

— Изиар ушел потому, что у него была причина найти именно Проклятый лес, — наконец закончила она предыдущую мысль. — Потому, что его позвали туда. И предложили то, в чем он так нуждался.

— Силу… — едва слышно прошелестело с моря, и Гончая согласно наклонила голову.

— Власть и могущество, равного которому на Лиаре еще не было. Он ушел на едва слышимый зов, точно зная, что вернется совсем другим. Полагаю, его уход — твоя работа?

Статуя еле слышно вздохнула:

— Он был единственным, кто услышал… первым из потомков…

— А скажи-ка мне тогда, сколько же времени прошло с момента твоего появления на Лиаре?

— Много…

Белка странно усмехнулась:

— Ты не погибла в том пожаре. Пусть твое тело обратилось в камень, пусть дух остался витать в пустоте… но ты не погибла. Ты не могла погибнуть, ведь драконы, как известно, бессмертны.

— Не совсем, — невесело прошелестел ветер, заставив драконов вздрогнуть и неверяще уставиться на Мать. — Как видишь, от меня осталось немного.

— Но этого достаточно, чтобы наблюдать за своими потомками.

— Только за вами, — возразила драконица. — Других своих детей я не видела давно.

— Так что же произошло здесь, в Гнезде, без малого шесть эпох назад? — хищно прищурилась Гончая. — Вернее, это для Алиары их прошло шесть, а для нас — много, много больше. Что случилось, Мать, что вы вдруг начали изменение? И почему стая была против?

Изваяние почему-то не ответило.

— Молчишь? — недобро протянула Белка, заложив руки за пояс. — Что ж, правильно молчишь: твои потомки до сих пор не знают, что именно произошло и кто из нас тебя уничтожил. Но не знают они и того, что на самом деле никто из нас… этого не делал. Я права?

И снова — гнетущее молчание в ответ.

— Я права. — Гончая чуть приподняла верхнюю губу, демонстрируя слегка подросшие клычки. — Да и как могло быть иначе, если Л’аэртэ — лучшие и сильнейшие ваши потомки — даже сейчас не являются вам ровней? А в то время от них осталась лишь горстка, несколько десятков измученных, затравленных, обессиленных эльфов, приготовившихся к смерти. Как могли они, слабые и беспомощные, оказать вам хоть какое-то сопротивление?!

Среброкрылый вопросительно взглянул на Мать.

— Они не делали того, в чем их так долго обвиняли, — твердо сказала Белка. — Вернее, они не могли этого сделать — для вас они были слишком слабы. А для вашей Матери — тем более. Ни один из них не сумел бы ее уничтожить при всем своем желании. Ведь так, Великая Мать?

Драконица тихо заворчала.

— Ты закрыла их собой, — продолжила Гончая. — И сделала то единственное, что могла, — пробила для них огромный портал.

— Я не рассчитала сил, — вздохнула драконица, заставив драконов ошеломленно переглянуться. — «Огонь» вокруг них оказался слишком силен. А мои возможности были уже далеко не те, что прежде.

— Но портал был твоим?

— Моим, — неохотно согласилась Мать. — Я же сказала: я не хотела их смерти.

— И вот теперь у меня вопрос: почему? — наклонила голову Белка. — Для чего тебе понадобилось сохранять им жизнь? Именно тогда, когда их… по твоему же приказу!.. всего несколько дней назад так яростно старались уничтожить?

Новый вздох поколебал верхушки скал:

— Это сложно…

— Что именно? — сухо уточнила Гончая. — Сложно понять или сложно объяснить?

— И то и другое.

— Так, может, я за тебя отвечу? И я поясню твоим детям, почему ты передумала? Знаешь, — хмыкнула Белка, покосившись на ошарашенных драконов, — мне этот вопрос тоже не давал покоя. Но когда на сцене появились вы со своей куцей стаей, мне вдруг стала понятна одна простая вещь: оказывается, у вас и темных эльфов схожие проблемы. И до боли знакомые способы их разрешения. Кстати, твои детки в курсе, что остроухие не так давно повторили твой эксперимент? И сделано это было по той же причине, по которой ты некогда просила младшего сына поделиться с нами своей кровью?

Статуя издала странный звук. Драконы, кажется, окаменели на своих местах, силясь осмыслить услышанное и поверить в то, что дерзкий человечек не лжет.

— Давайте я вам подскажу, — любезно предложила Белка, когда у них непонимающе вытянулись морды. — И напомню, что в последние несколько тысяч лет, еще даже до всей этой истории с Тоарканом и моими предками, в стае начались проблемы весьма деликатного свойства, а именно: у вас перестали рождаться молодые драконицы. Ваше главное достояние и единственная надежда на выживание. Почему так случилось, я могу предположить — подобная нелепость случалась не только с вами. Однако озвучивать эти мысли пока не стану, захотите — сами додумаетесь. А пока скажу лишь то, что вам и так отлично известно: драконы вымирают.

Стая взволнованно зашумела и в едином порыве приподнялась на задних лапах.

— Цыц! — прикрикнула Белка, заставив их снова сесть. — Хотите узнать правду, сидите и слушайте! А тех, кто вздумает мне помешать, самолично подвешу за хвост вон к той скале!

От статуи донеслось приглушенное рычание, но драконы не услышали: оторопев от подобной наглости, они против воли сложили крылья и опустили хвосты — в голосе Белки было слишком много силы, чтобы они этого не почувствовали.

— Говори, — недовольно обронил среброкрылый, с трудом успокоив стаю.

— Молодец, — хмыкнула Белка и снова повернулась к драконице. — Так вот о ваших проблемах… Думается мне, ты первая заметила неладное и задумалась о том, что будет через несколько тысячелетий с вашим видом. Сколько вас осталось? Тридцать? Сто? Двести особей?

— Нас много! — не сдержавшись, выкрикнул какой-то молодой дракон.

— Так сколько? — не обратив внимания на дурака, посмотрела на драконицу Белка. — Сколько в этой Вселенной осталось драконов? И сколько еще в ней осталось стай помимо вашей?

Драконица тяжело вздохнула:

— Ни одной.

— Что?! — отпрянул среброкрылый. — Великая, о чем ты говоришь?! Как такое может быть?!

— Вы — последние, — устало обронила она, вызвав среди драконов настоящий переполох. — Самые молодые, беспокойные, но последние… это правда, дети. Других не осталось.

— Но как же так? — пораженно прошептал мудрейший.

— У каждого из нас свой рок, — непривычно жестко сказала Белка. — И для каждого из нас приготовлено свое проклятие. У вас одно, у эльфов другое, у людей третье… вот только ваша Мать не пожелала мириться с неизбежным и, предчувствуя гибель вида, предприняла попытку все изменить.

— Попыток было много, — признала драконица. — Но все они оказались неудачными. Кладки погибали, молодые драконы не доживали даже до совершеннолетия, гибли юные самки, уходили в никуда молодые самцы… нам нужна была свежая кровь, ты правильно догадалась.