Своя Игра (СИ) - Пешкова Наталья

И вот когда Сарана — мокрая и злая, будто русалка — выбралась в очередной раз на берег, явился он. В лучах заходящего солнца парень смотрелся сногсшибательно. Даже тучи и мелкий противный дождь сдали свои позиции, завидев его. Вызолоченные солнцем волосы, собранные в перетянутый алой лентой хвост. Горящие решимостью синие глаза. Стройная фигура, в отсутствии одежды представшая перед ними со всей откровенностью. Алое кружевное белье и большой белый бант на шее.

— Твою… — высказался за всех Джан.

— Мать-мать-мать, — привычно отозвалось эхо.

— Это еще что за хмырь? — вопросил Аран, когда сумел подобрать свою челюсть и сформулировать хоть что-то членораздельное.

Щелчок пальцев стал ему ответом — и вот перед огромным блестящим зеркалом скачет фиолетовый лохматый хмырь и, ощупывая свои рожки, верещит знакомым Арановским голосом.

— Помолчать не хочешь? — надменно приподнял бровь этот голозадый нахал, и бравый вояка Аран О-Чхор послушно захлопнул свой рот, хотя раньше его не мог заткнуть даже мастер Риахан.

— Ну чего тебе… ххххх… надо? — проявил вежливость Траншан, выплевывая изо рта шейный платок, торопливо затолканный туда Джаном.

— Ну, я это… — замялся вдруг Такин, — биться пришел.

— Чего ты… хххх? — пришла очередь Джана даваться платком.

— Я вызываю тебя, Джан О-Мин, на поединок, — решительно тряхнул косичками грейм. — За эту женщину.

Чего?

Джан любезно протянул Саране переходящий платок, но девушка уже справилась со своими эмоциями.

За нее еще никогда не дрались. С ней — да. Вместе с ней — тоже. Даже из-за нее (если подстава удавалась). Но за нее ни разу…

— Вы чего ржете? — непонимающей нахмурился Такин. — Я что-то не то сказал? Вроде бы все согласно ваших обычаев. Я изучал. Кстати, Сарана, — лукаво улыбнулся он, — если враг валяется на земле, это значит — я выиграл?

— Охренел? Не от хохота же, — тут же вскочил на ноги Джан.

— Жаль, — притворно вздохнул грейм. — Это бы упростило задачу.

— Ты что, ради этого так вырядился? — хохотнул орк. — Чтобы я со смеху сдох?

— Нет, — серьезно качнул головой его противник. — Белье — это ее заказ. В качестве извинения.

— А это? — Джан насмешливо дернул за кончик алой ленты со странной надписью "за Оппозицию".

— А это подарок друга, который сейчас рискует своей жизнью, прикрывая мое отсутствие. Кстати, примерить не желаете? Он просил раздать, — маг прямо из воздуха выхватил пучок таких же алых лент, но желающих их надевать не нашлось.

Правда, Сарана была уверена, что это не конец: Ферьон — парень упорный, если не сказать, упертый, а про Иррра и говорить нечего.

— Ну что? — насмешливо вскинул бровь грейм. — Начнем бой?

Джана не надо было приглашать трижды. Приняв боевую стойку, он заинтересованно смотрел на противника. Видимо, пытался разглядеть, откуда именно Такин будет вытаскивать свое оружие. И его бессовестные предположения совершенно не оправдались. Грейм легко повторил его стойку, и вот тут-то началось странное. Для начала все его тело покрылось треугольной драконьей чешуей, а кружева обратились прочным кованым доспехом. Сорванный с шеи белый бант трансформировался в витой хлыст с золоченой рукоятью.

За такой бой можно было простить все что угодно. Двигался Такин легко, даже грациозно, не подпуская противника на расстояние удара и раз за разом выбивая у него меч. Магию он не использовал, что только повышало его значимость в глазах Сараны. А мастерски разыгранная партия — хлыст против меча — примиряла со всеми его недостатками. Хотя, стоит признать, Джан тоже был нархански хорош. Это была битва равных. Но… Джану не хватало правильного стимула. И желания этот бой выиграть. Скорее, наоборот — он всячески этому противился, и без сожалений согласился бы на ничью. Но приз данного поединка, к сожалению, нельзя было разделить на двоих. Призу бы это очень не понравилось.

Сэм Винфорд

Сэм никогда не думал, что скажет такое, но правду-то не скроешь — в их приключениях наступило какое-то непонятное затишье. Уже который день не происходит ничего интересного. В этом Виссэре вообще жуткая скучища. Они только и делают, что в библиотеке роются да разговоры разговаривают. Надоело. И библиотека. И разговоры. И Айверин, которого от секретных хранилищ за уши не оттащишь.

А ведь было время, когда Сэм мечтал об этот. Не об ушах, естественно. Об отдыхе. Об отсутствии беготни, стычек с врагами, тюремных камер и прочего веселья, выплеснувшегося на их головы. Хотелось спокойной жизни, задушевных бесед у костра, пушистой мурлыкающей тяжести на коленях. Получилось. За одним исключением — пушистая тяжесть вместо колен почему-то предпочитала залезать на голову и устраивать там агитационные митинги.

Странно устроен человек, получает все, что желает. И снова недоволен. Оказывается, что и беготня очень даже хороша, и стычки с врагами бодрят и стимулируют, и… нет, в камеру Сэму точно не хочется. Ну что за дурацкая привычка — чуть что в тюрьму их кидать. Или это они от Шей'тар заразились? Да ну его, предателя. Я, говорит, пока сокровище свою не найду, из библиотеки не выйду. А им что делать? С гоблинами песни петь? Пели уже, надоело.

Эй, у всех дела, у всех проблемы. И только они тут со скуки помирают.

Ура. Они отправляются в Нарханов угол. Как это зачем? На экскурсию. Должны же они выяснить, на сколько частей Лисса разорвало и куда закинуло.

Ну и что, что ночь. Нет, деткам спать не нужно. Детки развлекаться хотят. И приглядывать за ними не надо. Ладно, надо. Тогда они Камеди с собой возьмут. Ладно, Кэрлин тоже возьмут. Остается только надеяться, что она на Сейфи отвлечется, и не будет портить деткам веселье.

Ночной Виссэр поражал. Ночи здесь не было и помине. От множества огней, сверкающих вывесок и прочей иллюминации рябило в глазах, а обычные магические фонари казались жалкими мотыльками на фоне ярких экзотических птиц. Подобного Сэм даже в Первой базе не видел, хотя был там целых четыре раза — с экскурсией и позже, с отцом, когда тот ездил на базу по делам. Улицы там заливал яркий электрический свет, позволяющий даже ночью без проблем ориентироваться в городе. Здесь же этот свет блистал, переливался всеми цветами радуги, мчался по длинным красочным гирляндам, порхал огромными живописными бабочками, подсвечивал кусты и деревья, бросая на дорогу причудливые тени. И народ. Народа было не меньше, чем днем. Если не больше.

Город не спал и спать не собирался. Да, исчезли с улиц мамаши с детьми и чинно-прогуливающиеся бабули с мелкими противными собачками на поводке, куда-то подевались серьезные студиозусы и важные степенные клерки. Город изменился, будто по щелчку выключателя — помолодел, прихорошился, сменив рабочую форму на легкомысленные яркие наряды. Неизменным остались лишь чумазые уличные мальчишки, снующие в толпе и присматривающиеся к чужим карманам. Их сплоченную группу малолетние бандиты обходили десятой дорогой — жутко довольная собой Камеди показывала всем и каждому знак ар. Те, кто понимал, кланялись и отступали, кто не понимал, стучали себя пальцем по лбу, кляли дуру-девку и тоже убирались с их дороги.

Разумеется, Камеди еще не достигла уровня Айверина и не имела никакого права на этот знак, но круглая металлическая бляшка на ее вороте являлась подтверждением статуса ученицы, позволяла применять его знак и давала нужный доступ. Сэма, кстати, весьма прикололо сходство воровского знака с ишрэ, которые используют греймы в своем имени. Это что, выходит, в греймовском Совете одни воры сидят? Сейфиттин, правда, предположил, что скорее наоборот — греймы свой ишрэ ворам подарили, поди, кто-то из игроков себе весьма интересную куклу себе выбрал. Интересно, как бы себя Хитрец в куклах показал? И на какой день замороченный грейм стал бы выполнять все его приказы?

Барбариска-то вон как себя проявила. Весь Калейдоскоп с ног на голову поставила. Объединила тех, кто раньше глотки друг другу рвали да на кострах жгли. И вроде ж ничего такого и не делает, оно само как-то получается… И хочется верить, что и они внесли свой вклад в общее дело. Правда, Сэму за этот вклад еще отдуваться и отдуваться. Нет, ну где он Императору пять тысяч подписей насобирает, особенно, если их Святому приспичило свой научный уровень повышать.