Двести веков сомнений - Бояндин Константин Юрьевич Sagari

Вопрос предназначался мне.

Откровенно говоря, я этим вопросом и не думал задаваться. Потому что впервые слышу, чтобы Хансса и Люди в чём-то сотрудничали.

— Позвольте! — возразил я. — Но я своими глазами видел много других расы — одних ольтов в Бюро сколько!

— Руководство… охраной, так скажем, осуществляют Хансса и Люди, — уточнил монах. — А именно, то, во что вырос Совет Магов и координирующая часть Наблюдателей. Меня это заинтересовало, я попытался выяснить, в чём дело. Ну, насчёт Людей-то я понял. Вас привлекает азарт, жажда приключений, возможность рискнуть лишний раз. Как всем детям.

— А вас? — не удержался я.

— А нас ещё больше, — монах даже не улыбнулся. — Отчего, по-твоему, я полез выяснять детали? Возьмём Карликов. Культы у них мирные, магии, не считая друидов, не практикуют, сильной армии нет. Казалось бы, бери голыми руками — многие и пытались. Однако не берутся! Всякий раз, если почитать летописи, их выручает случайность. И подобных случаев — множество.

То же самое, в той или иной форме, у других. Ладно, предположим это — Наблюдатели. Основной объявленной их задачей было создание общего, международного и межрасового языка, предотвращение мировых войн и запрет оружия массового поражения. В этом они преуспели. И занялись странными вещами. Какими и сейчас занимаются.

— Вот и спросите, — пожал я плечами. — Сами же говорите — преуспели, всем же от этого только польза!

— Не очевидно, — возразил монах. — Я так и заявил.

— После чего с ним и попрощались, — съязвил Д.

— Он преувеличивает, — произнёс У-Цзин, снисходительно улыбаясь. Вот уж, действительно, дети малые… — Со мной просто перестали общаться. Ты заметил, мальчик мой, что Хансса — очень скрытная раса?

— Никогда не думал, — отвечаю откровенно. — По-моему, наоборот, очень общительные.

— Не совсем, — монах потряс головой. — Есть области знаний, о которых они не распространяются ни единым словом. Никогда. И категорически отказываются хоть как-то обосновывать это.

— Что с того? — удивился я. — Это в порядке вещей. В конце концов, другая раса, у них свои представления о том, что хорошо, а что нет.

— Свои представления — у каждого из нас, — возразил настоятель. — Для этого не нужно принадлежать к другой расе. И заметь, Хансса сотрудничают с теми, кто близок им по привычкам. Далеко ходить не стану. Твой наставник и достопочтенная Кинисс — совершенно разные по виду, но очень близкие по духу существа. По привычкам. По…

— Хватит, — страдальчески скривился Д. — Кинисс здесь нет. Появится, вот тогда и сравнивай.

— Так вот, — У-Цзин откинулся на спинку стула. — Подхожу к самому главному. Время от времени Хансса меняют позицию по отношению к некогда запретным отраслям знаний — начинают внедрять то, что недавно строго запрещали, скрывали. А порой вроде бы безобидные отрасли становятся, по их инициативе, запретными. И тоже без объяснений. Всех прочих просто ставят перед фактом: отныне вот этого делать нельзя.

— У-Цзин, — Д. всё-таки разозлился. — Я говорил это раньше, я повторю сейчас. Это неправда.

— Да? — монах скептически покосился на него. — Может быть, скажешь, куда делось заклинание «Транспорт »? Очень удобно было путешествовать. Только последние восемь лет никому не удаётся его исполнить. Сказать, кем было объявлено, что заклинание отныне не действует?

— Завтра ты забудешь несколько своих гимнов и объявишь, что Хансса объявили их запретными.

— Что за шум? — Кинисс поднималась по тропинке, не стараясь скрывать своё присутствие.

— Ты очень кстати! — оживился Д. — У-Цзин утверждает, что вы «отменили» заклинание «Транспорт ». И навели ревизию в прочих материях.

Все взгляды были устремлены на рептилию. Та замерла, глаза её чуть окрасились красным. Что бы это значило?!

— Он прав, — Кинисс «пожала плечами». — Так нужно.

— Что?!?! — впервые я увидел, как лицо Д. багровеет. — Ну, знаете… — неожиданно он поднялся с места и, не произнося ни слова, ушёл вниз.

— Я же говорил, — монах радужно улыбался.

— Неплохо праздник начинается, — я не разделял его радости. — Я думал, мы сюда отдыхать пришли.

— Ничего, через полчаса остынет, — заверил настоятель. — Садитесь, Кинисс, прошу вас. Скоро такая суета начнётся.

— Это точно, — вздохнула рептилия. — Значит, достопочтенный У-Цзин продолжает разоблачения?

— Я высказал гипотезу, — монах потупился так виновато, что, будь у меня иное настроение, я бы расхохотался. — Я же не знал, что угадаю.

— Так всегда, — махнула Кинисс рукой. — Теперь мне предстоит в очередной раз убеждать Д., что не строю никаких коварных планов.

— Так вы не собирались соглашаться… признаваться? — изумился я.

— Не собиралась, — подтвердила рептилия, глаза её мало-помалу утратили красноватый оттенок.

— Но ведь можно было не соглашаться!

— Каким же образом?

— Соврать, — ответил я, не задумываясь.

Кинисс и монах переглянулись. Посмотрели на меня. И вздохнули — так, что я даже подумал, что они заранее сговорились. И разыгрывают меня.

— Бедняга, — вздохнул настоятель, уже совершенно искренне.

— Так вы надеялись, что никто о подобном… не спросит? — я испытывал раздражение.

Кинисс молчала.

Мне стало страшно. Ранее, если я задавал глупый вопрос, ответ всегда был. Словами ли, жестом… изменением цвета глаз, наконец. Сейчас она смотрела на меня так, словно я только намеревался задать вопрос, но в действительности промолчал.

— Ладно, — настоятель поднял правую руку. — Хватит философии. Кинисс, вы не находите, что лепестки роз в этом году имеют странный привкус? Я собирал их на восточных склонах гор — вот, добавил немного в чай.

Хансса тут же оживилась.

— Я бы посоветовала не использовать урожай этого года. Знающие люди…

И так далее. Я слушал, и мне казалось, что эти двое разыгрывают некий спектакль, зрителем которого я и являюсь. Меня отчего-то это настолько задело, что я едва не последовал прочь, по примеру Д.

Вскоре Д. вернулся.

— Там вас ждут, — окликнул он настоятеля и Кинисс, немного ворчливо. — Нехорошо заставлять людей ждать.

У-Цзин (как он мог с такой проворностью двигаться после двенадцати чашек чая подряд, оставалось для меня загадкой) поблагодарил его и заспешил вниз. Мы следовали на отдалении: деревенские праздники Нового Года в этих краях довольно однообразны.

Поскольку своим благополучием и безопасностью окрестные деревни во многом обязаны Хоунант, самые почётные роли в ритуалах здешних праздников постепенно стали отводиться монахам.

Те не чурались обычаев — казалось бы, плохо совместимых с их Учением.

Я думал, Д. скажет что-нибудь резкое Кинисс, но они говорили исключительно о пустяках. Включая, конечно, повседневные дела. Такие люди даже в праздники не могут не думать о работе. Я пока, хвала богам, умею забывать о подобных вещах.

Монастырь Хоунант, Лето 72, 435 Д., 18-й час

— Я, кажется, догадываюсь, кого ты ждёшь, — У-Цзин уселся рядом, и мы принялись любоваться теми деревьями, что волшебным образом вырастали у входа в монастырь Триады. Говорят, здесь ещё почитают ту силу, что олицетворяет сразу трёх божеств, позднее разделившихся и приобретших собственные облики. И что чудесным образом выросшие деревья — напоминание о том, что Триада жива. Прикоснуться к одному из этих деревьев — большая удача; тот, кто обойдёт вокруг дерева, сможет узнать, что сулит наступающий год.

Я пожал плечами. И вырастающие на глазах деревья, и пламя множества свечей (ветер не смел будоражить воздух во время исполнения ритуалов), и гимны, и многое другое — всё это захватывало дух.

А то, что Чёрточка догадался… кто угодно догадается!

После двухчасового застолья монах оставался таким же бодрым и подвижным. Обо мне подобного не скажешь. Не люблю подобные праздники — непременно объедаешься так, что потом несколько дней жалеешь. Но праздники при том не приедаются, простите за игру слов.