Сердце Оххарона - Суржевская Марина "Эфф Ир"

Больше я не видела ничего, затянутая в водоворот Света и Тьмы…

ГЛАВА 22

Элея

— Где это я?

Села и осмотрелась. Я все еще находилась на тренировочном поле Хандраш. Только… Все застыло. Стражи и воины — с занесенными клинками, открытыми в крике ртами, оскаленными пастями и комьями взрываемой когтями земли. Драконы в небе, с распахнутыми крыльями. Серые существа рядом с ними. Люди и оххаронцы, земля и небо, воздух и вода. Все застыло и обездвижело.

Райден с кинжалом в груди. Он успел упасть, и в его глазах застыло запоздалое понимание…

Королева, завладевшая моим телом, с беспросветной темнотой в глазах.

Я уже наблюдала такое — в Белой Башне, когда остановилось время и я оказалась вне пространств и времени. Поднялась и сделала осторожный шаг. Трава не примялась под моими ногами, и это было немного жутко.

— Да где же я?

— В Ничто, — раздался меланхоличный голос.

Я резко обернулась, но от моего движения воздух даже не колыхнулся. На камне сидел светловолосый парень в черном балахоне.

— Ты кто?!

— Крайген, — сказал он и махнул рукой. — Не представляйся. Я тебя знаю, Лея.

— Знаешь меня? — изумилась я, но выяснять, где и когда успела с ним познакомиться, не стала, гораздо больше меня сейчас занимали другие вопросы.

— Что это за Ничто? Почему все вокруг застыли?

— Кто все? Я никого не вижу.

— Так осмотрись! — разозлилась я. — Тут целое поле сражающихся, орущих и бегущих! И драконы в небе!

— Правда? — обрадовался этот странный Крайген. — Надо же… твое Ничто гораздо интереснее моего, знаешь ли. У меня лишь кабинет Аллариса, который я уже изучил вдоль и поперек. А у тебя — целое сражение! Тебе повезло, Лея. Сможешь долго рассматривать, и надоест не скоро! — Светловолосый завистливо вздохнул. Я окинула взглядом поле, где лежали мои друзья, магистр Райден… Шариссар… Рассматривать их мертвые лица целую вечность? Да врагу такого не пожелаешь!

— Как мне вернуться? — сердито спросила я. — Ты знаешь, как убраться из этого Ничто?

— То есть ты полагаешь, что я знаю ответ на этот вопрос, но продолжаю тут обитать? — съязвил Крайген. — И что только Алларис в тебе нашел? С логикой точно беда!

— Зато у меня рука тяжелая, — с угрозой произнесла я.

— И тела нет, — хмыкнул белобрысый. Я одарила его возмущенным взглядом. И задумалась.

— То есть для всех, кто там остался, время по-прежнему движется? Они продолжают умирать? И лишь я застыла в том моменте… когда угодила в это Ничто? Так?

Крайген кивнул.

— Мне надо вернуться. — Я решительно сжала кулаки. И уже закричала: — Я должна вернуться!

— Угу, — откликнулся Крайген. — Выход где-то здесь. Как найдешь — свистни, я пока вздремну. А, тут же не уснуть. Как это я забыл!

Но я уже не слушала его насмешки, отвернулась и пошла по полю, всматриваясь в лица. Не знаю, что я желала найти. Какой-то ответ, что крутился в голове… Фраза или слово, зацепившееся за сознание, словно рыба за крючок. Брюхом, ненадежно, почти готовая сорваться с острия и исчезнуть в мутной воде, и оттого я выуживала эту мысль осторожно, боясь потерять.

Что царапнуло меня?

Почти в последний момент?

Что сказала королева Тьмы?

«Элея, дочь сестры моей Сейны, избранница моего любимого, проклятое Отражение и мой смертный враг…»

Вот что она сказала! Дочь Сейны, ее сестры. Вот кем мне приходилась эта женщина с красивыми синими глазами и печальным лицом. Я остановилась перед ее застывшей фигурой.

— Мама.

Конечно, она не ответила. Возможно, ее даже уже нет в живых, ведь к темной принцессе уже летит арбалетный болт, выпущенный чьей-то меткой рукой. Моя мама, Сейна.

Сейна?!

Я нахмурилась. Что мне рассказывала Незабудка о своей фее, приходящей во сне? И почему я никогда ее не слушала!

— Неужели это была ты? — прошептала я безмолвной фигуре. — Ты навещала ее? Ты скучала? Скучала по нам с Сиерой?

Темная принцесса молчала, а я сжала зубы. Отвернулась. В нескольких шагах от меня лежал Шариссар. Но к нему я не пойду. Иначе сойду с ума раньше, чем найду способ вернуться!

— Что же она говорила? — пробубнила я, сжимая виски.

Что-то о том, что надо собрать любовь. Много разной любви. Всю, что есть. И тогда я смогу победить Тьму.

Тьму — королеву? Кого, как не ее, назвать этим именем?

Я побежала обратно, туда, где стоял Крайген. Он подскочил, когда увидел меня.

— Лея! Хорошо, что ты вернулась! Я думал, что снова остался один!

— Ты меня не видел? — изумилась я. На огромном поле все прекрасно просматривалось, но парень покачал головой:

— Я вижу лишь кабинет. Когда ты ушла за его пределы, я перестал тебя видеть.

— Кошмар! Как ты сюда попал?

— Меня отправил сюда Алларис.

— Магистр? — не поверила я. — Он не мог поступить так жестоко!

— Я ему показывал непристойные картинки с твоим участием.

Я опешила.

— Я знала, что магистр слишком добр! — возмутилась я. — Надо было ограничить твои перемещения чуланом!

Крайген весело улыбнулся, а я махнула рукой.

— Мне сейчас не до твоих грешков. Я должна вернуться. — Я посмотрела на поле с навеки застывшими фигурами. Кто из них еще жив там, в реальности? — Вернуться и все исправить.

— И ты знаешь как?

— Возможно. Возможно, я это знаю, — прошептала я.

— Тогда — береги тебя Искра, — серьезно пожелал Крайген. — Иди, маленькое Отражение.

Я кивнула и вновь побрела по полю. Парень смотрел на место в стороне от меня, значит, я снова пропала за стенами его невидимого кабинета.

Собрать любовь. Как это сделать?

Разве что — отразить? Ведь я все еще Отражение! А Искра — это квинтэссенция любви, так говорил Алларис, когда я лежала на камне Оракула.

Я коснулась ладонью застывшей Сейны и открыла душу для любви той, кого никогда не знала.

— Любовь матери к своим детям, — прошептала я.

Дошла до Полины.

— Любовь сестры.

С нежностью провела ладонью по волосам Тиссы.

— Любовь к жизни.

Посмотрела на ящеров и приняла любовь к своей земле и чести. У целительниц я взяла любовь к ближним, у Ника — к растениям и знаниям. Я дотронулась до Шипа и отразила любовь к Академии и его отряду. У оххаронцев — любовь к их миру. У стражей Пятиземелья — к их.

В душе каждого, кто был на этом поле, была любовь. Разная, и порой ее было так мало, что тлел лишь крошечный огонек, но она была. К своим семьям, что с надеждой ждут возвращения воинов, к детям и родителям, к дереву за окном или бродячему псу, что прибился в походе. У капитана Дрозда — к кораблю и морю, у драконов — к небу.

У всех было, что или кого любить.

Я подошла к Шариссару, и его любовь — бесконечная, страстная и невысказанная — заставила меня плакать.

Но я все-таки пошла дальше.

Райден — любовь безответная и глубокая, словно океан.

И даже Ортан и Ельга, что прятались в камнях, — это тоже любовь. Настоящая и непонятная любовь к самим себе.

Ее было так много — любви, бесконечность золотого света, что тянется со всех сторон, насыщая теплом все живое и даже застывшее.

Лишь в душе королевы Тьмы не было ни капли любви, лишь темнота…

Я не знаю, в какой момент мои ладони начали светиться, а после я засияла и вспыхнула чистым Светом, становясь новой Искрой!

Только я не была Искрой поневоле, моя душа была свободна от горечи и насилия, я сделала это по доброй воле. Загорелась, потому что тоже любила этот мир, любила сильнее всех на этом поле. Любила своих друзей, свою маленькую сестренку и любила двух мужчин… Одного — любовью свершившейся, хоть и отрицаемой мною, другого — лишь зарождающимся доверием, предчувствием того, что могло бы произойти, если бы все случилось по-другому. По-разному и не понимая до конца своих чувств, но они оба были в моем сердце.

Я стала Искрой — сильнейшей из тех, что загорались во все времена, потому что готова была отдать не только жизнь — душу за тех, кого любила.