Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия

— Тогда возьмем ее! — истерично рявкнула Белфегор, в мгновение ока подлетев к Варе, и вздернула ее за волосы. Та закричала, вырываясь. Андрей скатился с ее коленей и приподнялся на дрожащих руках, превозмогая боль и слабость.

— Отпустите ее! — захрипел он, но из горла вырвалось лишь жалкое клокотание.

Белфегор рассмеялась. Хранитель двинулся к ней, однако был остановлен властным жестом.

— Ни с места! — выплюнула демоница. — Стоять. У тебя нет полномочий! Праведница уже не праведница, она во власти блудных помыслов. Все видели? Все слышали? Она позарилась на ангела!

Демоны победно загоготали, бесы зажужжали.

— Кощунство, — издевательски провозгласила Белфегор, упиваясь триумфом. — Мы заберем ее как утешительный приз.

Она швырнула Варю к ногам Мастемы. Та так и осталась лежать ничком — по-видимому, потеряла сознание.

— Отпустите! — беззвучно надрывался Андрей, барахтаясь в вулкане боли и отчаяния. Осознав тщетность потуг, он обернулся к Хранителю и взмолился о помощи. Но тот не среагировал.

— Принимается, — брезгливо снизошел Мастема. — А насчет этих, забирайте, сколько сумеете связать.

Демоны развернули бурную деятельность, колдуя над разбитыми сосудами. Души глухо, уныло стонали и вяло сопротивлялись, скованные смертной дремой, и только одна, очнувшись, громко визжала — ее увещевал Асмодей.

— Вспомни, как чудесно нам было вместе, — сладко мурлыкал он, обхаживая ее и прикасаясь то здесь, то там. От этих прикосновений жертва содрогалась и рыдала пуще прежнего. — Мы еще позабавимся, милая, обещаю…

Мастема намотал на руку варины волосы и поволок за собой к выходу. Та очнулась, беспомощно закричала, упираясь, стремясь за что-нибудь ухватиться.

Неужели Хранитель не защитит? Неужели некому вступиться? Где же Азариил? В парализованном мозгу шевельнулось воспоминание: кто-то упоминал об ангеле, но упоминал нехорошо, утверждал невероятное, дикое, такое, чему и поверить невозможно.

— Азариил! — вдруг завопила Варя и рванулась с такой нечеловеческой силой, что в руке Мастемы остался выдранный клок волос. Захлебываясь слезами, Варя кинулась на пол. Разглядеть ее Андрей не мог, но от страшного, погребального плача остановилось сердце.

— Вы убили его… убили его… — хриплый, срывающийся голос пробивался сквозь ликующий гомон демонов.

Но ведь ангела нельзя убить!

«На пути в преисподнюю…» — сказал Асмодей.

Андрей зажмурился, задохнулся:

Господи, зачем Ты покинул нас… Помоги… избави, Господи…

Внезапно электрический разряд с треском проскочил между разбитыми лампочками паникадила. Вспыхнул свет — невещественный, нетварный, не имеющий к оборванным проводам никакого отношения. Из распахнувшихся царских врат один за другим появились шестеро. Они походили на людей, однако чувствовалась в их присутствии необъяснимая сила. Запахло грозой, в лицо ударил свежий ветер, и радость — искрящаяся, неуемная — затопила душу. Андрей захлебнулся нахлынувшим восторгом и каким-то глубинным, сокровенным умилением, как когда-то захлебывался тоской от близости Азариила.

— Отпустите души, — произнес юноша в струящихся светлых одеждах. Он остановился на амвоне и, в отличие от остальных своих спутников, казался полупрозрачным, бесплотным и текучим, как поток чистого света. Андрей разглядел за его спиной сияние, похожее на крылья.

Демоны ощетинились, зарычали, завизжали, залаяли. Безобразный гомон усилился, когда один из ангелов соскользнул с солеи и поднял с пола надрывавшегося во все горло младенца. Бережно укачивая ребенка на руках, он обернулся, получил молчаливое одобрение от юноши на амвоне и с шелестом — будто захлопали крылья — растворился в воздухе.

Демоны расползлись по углам, вжимаясь в стены, прячась во мраке. Рык и шипение поутихли, и Андрей только теперь заметил, что от кишевших вокруг бесов не осталось следа. Хотя он лежал на холодном, мокром от крови полу голый и истерзанный, в груди потеплело.

— Ты, — юноша, вытянув руку, указал на Мастему. — Изыди.

Трудно передать властность, которой наполнен был его спокойный, тихий голос.

Главу демонов перекорежило. Рванувшись через наос, он перескочил жертвенник гигантской черной тварью, намереваясь вцепиться ангелу в горло.

— Прочь! — юноша сделал ладонью останавливающий жест.

Мастема захрипел. Его подбросило вверх, перекрутило, переломало — и разорвало на клочки. Вниз, догорая, посыпались хлопья пепла.

— Заберите души, — снова потребовал ангел.

Его спутники не шелохнулись, однако Андрей ощутил чье-то незримое присутствие. Стало трудно дышать, в горле застрял ком, на глаза навернулись жгучие, болезненные слезы. Медленно, с погребальной безысходностью одна за другой обреченные души истончились и исчезли, и провожать их с их невидимыми попутчиками в этот последний путь было горько.

Рассыпались в труху путы и остатки сосудов. Демоны сочли за благо убраться восвояси — никто не дерзнул вступать в битву с ангелами, которые столь явственно выражали Божью волю. Пропали Асмодей и Белфегор — Андрей искренне надеялся, что никогда больше не пересечется с ними.

— Нуриил сбежал, но он понесет наказание, найдите его, — сказал юноша, обращаясь к остальным ангелам. Затем обернулся к Хранителю. — Твой человек будет жить. Ему отпущен срок в… лет.

Услышанное число мелькнуло — и мгновенно забылось, как часто забываются даже самые яркие, самые свежие сны. Андрей беспомощно взирал на небесное создание.

— Ступай и помни: ангел отдал жизнь ради твоего спасения, — в ровном голосе звучала вселенская скорбь, какой он никогда не встречал на земле; собственные беды в сравнении с нею казались надуманным притворством. — Распоряжайся этим бесценным даром, как сочтешь нужным, ибо Отец наделил тебя свободой.

— Я не подведу! — сипло, нервно, дрожа всем телом от избытка чувств, выдохнул Андрей. — Клянусь. Скажите ему… передайте Зару… Азариилу, что он не напрасно… что я сделаю все… я обещаю… я…

— Не возгордись, — ангел сурово оборвал его бессвязный лепет, и Андрей пристыжено замолк.

— Теперь, когда на земле все завершено, мы возвращаемся назад. Не ищите никого из нас, не призывайте духов зла. Молитесь и помните: Отец всегда рядом. Всегда.

Паникадило начало меркнуть.

— Постойте! — вскричал Андрей прежде, чем ангелы удалились. — Там люди, в подземельях! Их убили из-за меня! Несколько женщин, я точно не знаю…

— О них позаботятся, — бесстрастно отозвался юноша.

Ну конечно! Разве хоть что-то могло ускользнуть от Всевышнего и Его вестников? Глупо полагать, будто Бог позабыл о чем-то, и нелепо пытаться напомнить.

И все же одно не давало покоя.

— А Варя? О ней тоже позаботятся? Мастема угрожал ей расправой.

Андрей ждал ответа с замиранием сердца.

— О ней я не вправе говорить сейчас.

— Но будут охранять? Ее защитят? — он хватался за ангелов отчаянным взглядом, ища понимания, поддержки, сочувствия — и не находил. Холодные, равнодушные, они так сильно отличались от Азариила! Их не волновали людские судьбы, их занимало лишь исполнение божественной воли. Андрей ощутил, как грудь теснит от сожалений и мучительной тоски по Азариилу — тот никогда не отмахнулся бы, не остался безучастным.

Задерживать посланников больше не имело смысла, и Андрей отпустил их.

Погасло сияние. Закрылись царские врата. Растаял во мраке Хранитель, напоследок осенив своего подопечного крестным знамением.

Скованный холодом, Андрей лежал на полу и глядел в серую брешь крыши, откуда, мирно кружась, летели снежинки. Словно не существовало боли и смерти, пропитавших этот вечер. Словно не было крови, разлитой по грязному мозаичному полу. Словно прямо сейчас не уходили на страшные мытарства несчастные души, которые никогда не будут оправданы, и не падал в бездну мятежный ангел — единственный из всех, увидевший свет в приговоренном человеке.

Чем же он, Андрей, оказался настолько примечателен? Почему ради него Всевышний допустил ангельский бунт и падение?.. Ответ напрашивался сам собой, прямой и честный: ничем. Любовь не требует условий, не покупается, не выменивается на качества или поступки. Божественная любовь милосердствует. И лежа на ледяном полу, ловя губами летящий снег, раненый, полумертвый, Андрей испытывал странную, всеобъемлющую благодарность.