Партизаны полной Луны (СИ) - Кинн Екатерина
Эней достал Антонову планшетку, ткнул пальцем в метку на карте.
— Долгих бросков делать не будем. Красное — Жовква — Рава-Русская — Томашув-Любельский. В каждом городе встречаемся и обсуждаем лучший маршрут на завтра. До Красного я уже просчитал. Можно трассой — сначала шестнадцать-один, потом — М-двенадцать. Можно автобусом до Зборова, а там до Красного электричкой. Значит, транспортом идет ваша пара. Потому что… Потому что вот.
Он показал на Игоря, незаметно поникшего в траву. Только что полулежал, опираясь на локоть, и, подтянув длинные ноги, принимал оживленное участие в обсуждении — и как-то внезапно, словно подстрелили, заснул, спрятав лицо в лопухи и закрыв руками голову.
— Все, готов, — вздохнул Костя. — Боролся, сколько мог. Да, только транспортом.
— И, — сделал вывод Антон, — встречу можно назначать только между нашей ночевкой и вашей дневкой. Щель — между семью и одиннадцатью вечера и пятью и десятью утра?
— Вечером лучше, — сказал Костя. — Вечером он бодрее.
— Я подключусь и посмотрю расписание. — Антон поднялся.
— Давай, — одобрил Андрей. — А мы с Костей сейчас отнесем его к гвардиану. А то он и не заметит, как его муравьи съедят.
Костя взял Игоря под мышки, Андрей — под коленки. Он был не столько тяжелым, сколько громоздким — безвольные руки и ноги мешали, голова болталась. В гвардиановой каморке Игоря уложили на отведенный ему топчан, застеленный одеялом и спальным мешком.
— После непродолжительной гражданской панихиды тело было предано земле, — не удержался Антон.
— Тоха, — выдохнул Костя, — нашему кумпаньству и одного данпила с извращенным чувством юмора хватит с головой.
— Еще неизвестно. — Андрей вытер лоб. — Ему нужно пережить еще одно полнолуние. Ты забыл?
Началось с запахов. Игорь, если бы захотел, мог бы по аромату цветов, по вкусу травы описать сад вокруг сторожки. Три года назад он просто опьянел бы от одной этой рвущейся в голову весны. Сейчас — только регистрировал. Бензин был бы не лучше и не хуже. А потом…
Психотерапия брата Михаила оказалась проста: благодари. Каждое утро, каждый вечер, за каждого человека и за каждый цветок, за все, что ты имел и за все, что потерял и за все, что ещё будешь иметь и потеряешь. Через "не хочу", через "не могу", через "тошнит уже".
Он прошел через "не хочу", "не могу" и "тошнит" — и где-то на четвертый день что-то начало пробиваться. Вертя в пальцах кленовый листок, он поймал себя на том, что наслаждается его свежестью, сладковатым запахом и лапчатой формой.
…Из благодарности родилась радость. Игорь понимал психологический механизм, который тут заработал — натяни на морду улыбку, заработает обратная связь и поднимется настроение. Благодари за простые вещи — и рано или поздно найдешь их стоящими благодарности. Всего лишь самовнушение, дружок. Не обольщайся. Ты просто подключаешься к весёлому массовому психозу, которым здесь живут люди. Сознательно. Браво. Хороший ход. Ещё немножко — и будешь совсем как этот монах, который начал с профессорской кафедры, а кончил должностью сторожа при свинарнике.
"Толсто, приятель. Жирно. От моего персонального беса-искусителя я как-то ожидал более тонкой работы".
Его побаивались в деревне — как побаиваются всех, кто гуляет преимущественно после темноты. Он знал: если бы не монахи — его быстренько тут оприходовали бы. И никого за это не осуждал — именно это он и заслужил по большому счету. Что ж, гордости у него никогда не было, это не открытие. Он жил милостью людей и нисколько этим не смущался — особенно когда находился среди семинаристов. Ребята были очень разные и очень славные, и это тоже было счастьем и удачей. Потому что когда вместо вялой приязни он ловил себя на злобе, желании уязвить или унизить, рассчитаться злом за поданную милостыню, он знал, что это — чужое. Что в него опять стучатся снаружи.
Ну, и сестра Юля. Рыжеватое очкастое солнышко ростом метр шестьдесят и с комплекцией домовой мыши. Сгусток радости напряжением в пять тысяч вольт.
Она была первой, кто не совершил никакого усилия над собой, пожимая ему руку. Он очень ценил в доминиканцах и семинаристах это усилие по преодолению въевшегося уже в печенки рефлекторного страха. Но сестра Юля, кажется, просто не заметила, как холодна его ладонь.
— Вы Игорь, да? — только и спросила она.
— Да, я Игорь.
И всё.
Её присутствие действовало даже на сумрачного Ван Хельсинга как на катушку проволоки, попавшую в мощное магнитное поле. Игорь отчётливо понимал, что в этом поле высокого напряжения ему всё равно, что она преподает. Излагай она буддийскую доктрину — он бы впитывал с той же охотой. Лишь бы находиться в её обществе. Тот нематериальный компонент запаха, который в Энее проступал кельтским узором, в ней был совершенно особенным, прохладным, и очень сильным.
Так пахнет девственность, понял он однажды. Не физиологическое явление, именуемое вагинальной короной, оно к делу вообще отношения не имеет, а неосуществленная готовность к любви, нереализованный потенциал. Он был и в Антоне, и в некоторых парнях из семинарии, и в отце Януше, но в сестре Юлии… Ну вот есть плотина на Хоробровском пруду, а есть дамба Гувера. И там, и тут потенциальная энергия воды, но…
— Пять центов.
— А?… — Игорь неохотно оторвался от созерцания. — Какие пять центов? За что?
— Обычные. За ваши мысли.
Игорь смущенно прочистил горло, покосился на Андрея, прилежно сидящего рядом над планшеткой.
— Простите, я… отвлекся. О чем вы говорили?
— О первородном грехе. Игорь, соберитесь. Или вы еще не проснулись?
"А монах ей и говорит: расскажи-ка мне, красавица, твой сон, гы-гы-гы…"
— Нет, я… просто отвлекся. Но я все помню. Если хотите, могу повторить…
— Не нужно, я знаю, что такое память данпила. Мне просто кажется иногда, что вам это безразлично.
— Мне… — Игорь потер лоб, — не безразлично, мне просто… Знаете притчу Будды о стреле? У меня стрела в очень больном месте, сестра Юлия. Вы мне рассказываете, откуда она взялась, кто и с какой целью её выпустил и из чего она сделана — а я чувствую, что вот-вот подохну. Выньте стрелу. Крестите меня уже, полнолуние близко.
— Игорь, Таинства нельзя преподать тому, кто не понимает их сути. Младенцев крестят при условии, что родители и воспреемники научат их истинам веры. Вы взрослый человек, и должны креститься, понимая, что дает вам Крещение.
— У меня вопрос, — Ван Хельсинг поднял руку. — Вы только что сказали: первородный грех — он не как пятно на одежде, он как дыра в ней — мы не можем передать детям в наследство целую одежду, если она уже дырявая, и нам нечем ее залатать, неоткуда взять первичное доверие к Богу. Это понятно. Здесь сказано, что в Крещении грехи смываются, как Первородный, так и личные. У меня нет трудностей с метафорами, я не буду спрашивать, как это получается, тут дырка, а там пятно. Пятно смыли, дырку залатали. Болезни, смерть, страдания — ладно, я готов принять, что мир искажен уже необратимо, и людей от этого не избавишь, физически. Это плохо увязывается со всемогуществом, но я это принимаю, раз так надо. Я не могу понять, зачем нам оставляют этот "очаг греха". Почему нельзя сразу привести в порядок "расстроенные врожденные вожделения". Настроить их, чтоб мы меньше мучились. И так ведь полно проблем. У него хотя бы…
— Давай о своих проблемах я сам, — огрызнулся Игорь. Эней снял вопрос у него с языка, и это было почему-то неприятно. — Но ведь и в самом деле, Юлия… Какая-то часть меня смотрит на вас и продолжает видеть… деликатес.
"И не только…"
— Брат Михаил сказал, что после крещения это может остаться, — продолжал Игорь чуть громче, чтобы заткнуть урода. — У него это осталось после экзорцизма. Но он… заразился, будучи крещеным, так что непонятно. Зачем?
Сестра Юлия потеребила четки.
— Игорь, но ведь какая-то часть вас не видит во мне… деликатес. И, судя по вашему поведению, именно она побеждает. Вы побеждаете источник своего греха…
Похожие книги на "Партизаны полной Луны (СИ)", Кинн Екатерина
Кинн Екатерина читать все книги автора по порядку
Кинн Екатерина - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.