Печать мастера (СИ) - Ри Тайга

Ему повезло на втором рынке – на центральном не подали ничего, и за тридцать мгновений получил жесткую лепешку, мохнатый персик, и раз двадцать осенил знаменьем Великого каждого страждущего, кто подходил испросить благословения.

Разве ему жалко?

На вчерашний окраинный рынок он решил не соваться – могли узнать в лицо.

У входа в таверны – там где остановились приезжие маги-охотники он простоял вечер, не поднимая глаз – слушал разговоры с низко опущенной головой и ждал милостыню. Но ничего нового не услышал – планы магов не менялись.

И… не получил вообще ничего. Бедные всегда почему-то подают охотнее богатых.

Следующее утро, храм Великого

Коста разминал пальцы, сидя на своем месте – в засаде. Мазь, украденная на рынке, сделала свое дело – подвижность возвращалась, руки почти зажили и скоро он сможет рисовать.

В воздухе пахло дождем, и, хотя серое небо было ясным – заря только-только занималась по кромке, он уже безошибочно мог сказать, что к вечеру – польет.

Этим утром он пришел в храм затемно, в надежде, что в темноте никто не будет присматриваться. И занял наблюдательный пункт, намереваясь сидеть до вечера с половиной сухой лепешки в кармане. Сидеть и ждать, чтобы проследить за наемниками в “сером”, которые приходят по его душу.

Нищие начали собираться в кучки и драться за места в очереди, как только рассвело. И больше всех – звонко и витиевато, ругался мальчишка – худой, чуть выше его по росту, с тощим рыжим хвостом…

Коста прищурился – пацан встал вполоборота – точно!

Пройдоха с рынка, из за которого его избила троица в проулке! Псаки этого рыжего побери!

– Храм сегодня закрыт… закрыт… – выгонял всех за ограду храма жрец в оранжевом. – Нет, еды нет… нет сегодня не будет… нет, не подаем сегодня и завтра… Высокие господа посетят храм, нам не нужны здесь попрошайки… возвращайтесь через полдекады… храм закрыт…

– Да я умру от голода через два дня!!!

– Великий завещал делиться! Пусть господа поделятся!

Очередь начала роптать, рыжий рябой мальчишка начал ругаться, пытаясь прорваться внутрь, но его отшвырнули на землю.

– Хоть булочку… хоть крошечку… хоть рисинку!!!

– Храм закрыт для посещений!

Всех вытолкали за ограду и на входе заднего двора встали два дюжих жреца, сложив руки на груди.

Коста потратил время зря – или за ним передумали следить, или сегодня “серые” решили здесь не появляться. Он проверил все входы издали, и, покрутившись, отправился обратно.

Побережье, пристань

Рыжий пройдоха – рыдал. Так громко, что взлетели испуганные чайки с края пристани.

Хотя Коста был уверен, что ещё пару мгновений назад никого не было ни впереди него ни позади, но – миг, и рябой воришка с рынка уже стоит перед ним, покачиваясь на узкой кромке, то и дело норовя свалиться в море.

– За что, Великий! За что ты покинул меня! – рыдал мальчишка, воздевая кулаки к небу. – За что мне выпала такая доля! – он заламывал руки, поглощенный горем. – Если я никому не нужен в этом мире… Если я … не нужен даже Великому, я не хочу жить! Я – недостоин! – проорал он с такой силой, что Коста – вздрогнул. – Прощай! О, несправедливый мир! Прощай! – прокричал мальчишка, и… прежде, чем Коста успел выдохнуть – сиганул прямо с пристани головой вниз.

Бульк.

Коста добежал до края за мгновение – бестолково поискал взглядом, что подлиннее – спустить в воду, у самого края глубоко, и…

Бульк.

Мальчишка вынырнул с жалобных всхлипом, держась за голову, и… Коста расслабился… воды тому было ровно по пояс.

– Бо-о-о-ольно, – пожаловался рыжий пройдоха Косте, который спокойно присел на край пристани, спустив ноги вниз. Волосы облепили рябое лицо, тонкий хвост несчастно свисал сосулькой. – Очень больно!!! – настойчиво повторил мальчишка Косте и, не дождавшись сочувствия – оттолкнулся ногами, почти ушел под воду с головой и потом, выровнявшись, ровными сильными гребками поплыл к берегу. Зацепился за край, подтянулся, и присел рядом, отжимая рукава одежды и волосы.

– Ты чего стриженый такой? Больной? – Рыжий посмотрел на лицо и руки. – Больной, – протянул он совершенно уверенно. – Заразный?! – откинулся он назад.

Коста помотал головой – “нет”.

– Немой? Аааа… – мальчишка досадливо шмыгнул носом и одним взглядом охватил сразу всё – халат, одежду, сапоги, тряпки на руках. – Больной и немой, Великий знает кого мне посылать… у такого даже воровать – грех…

“Что там?” – Коста молча ткнул пальцем туда, куда занырнул пройдоха.

– Что? А-а-а-а… лодка там оказалась… – шмыгнул носом пацан. – Декаду назад – не было, вишь – затонула… Кто же знал? – он жалобно потер ушибленный лоб. – Как больно, а… Нет, Великий точно не любит меня… из храма выгнали, на рынок теперь не сунешься, еды ни крошки… – рассуждал он вслух. – Вот скажи мне, как Великий может допускать такое? Чтобы храм закрывали для нищих, потому что Высокие господа, – протянул он насмешливо, – изъявили желание вознесть молитвы?! Как?! Паек нищим опять начнут выдавать через два дня… Да я умру через два дня! – воскликнул он гневно и потряс кулаком в небо. – Вот тебе! Оставь себе свои булки! И ничего мне от тебя не нужно, понятно! Проживу сам!!! – в животе мальчишки раскатисто забурчало.

Коста нащупал последний кусок черствой лепешки в кармане, приготовленный на день, и – тяжело вздохнул.

– Сам, все сам, как всегда, – бормотал рыжий под нос. Поднялся и… завис с открытым ртом. Коста разломил кусок пополам и протянул ему половину.

– Это… тебе, – хрипло прошептал Коста. – Великий передал…

– Ты говоришь!!! – бросил мальчишка обвинительно, цопнул лепешку и отскочил, сунул в рот и сразу поморщился. – А что, у Великого не нашлось ничего посвежее?

– Отдай, – Коста требовательно протянул руку вперед, но мальчишка отскочил ещё на шаг, куснул и сразу захрустел, активно работая челюстями.

– И фак фойдет… но на фудущее пофвежее…и меня фофут Лис…

Сухарь, в который превратилась лепешка, они прикончили за пару мгновений – каждый свой кусок, и Коста уже искренне пожалел, что вообще открыл рот.

Рыжий не затыкался ни на миг, умудряясь жевать и говорить одновременно. И за это время Коста узнал о нем почти все – и что его следует звать “Лис”, вообще “Великий Лис”, но пока можно звать и так; что лучшего товарища ему не найти, что он знает город и побережье, как свои пять пальцев; что он вырос в приюте, который накануне сгорел, и что без него, он – Коста, точно пропадет, если ещё не понял этого сам. И… что ему нужен напарник.

– Нет, – боднул Коста головой, как только смог вставить хоть слово. Никакой напарник ему не нужен. И тем более такой.

– Да ты пропадешь без меня! – гневно воскликнул рыжий. – Ты просто не представляешь, как тебе повезло, что ты меня встретил на своем пути! Я – милость Великого! Я владею всеми средствами перевоплощений, – он улыбнулся и похлопал ресницами. – Я – великолепен, со мной у тебя всегда будет крыша над головой и еда в пузе! Тебе нужно просто меня слушаться!

“Нет” – боднул Коста головой ещё раз и начал подниматься. От трескотни уже начинала болеть голова.

– Да-да-да!!! Ты просто пока не знаешь, как я тебе нужен и что ты теряешь! Но я тебе расскажу, – приплясывал рыжий вокруг. – Первое дело, на которое мы пойдем – это рынок…

– Тот самый, на котором тебя чуть не поймали вчера? – устало произнес Коста. – Когда ты перевернул лоток со специями? Тот самый рынок, за работу на котором нужно отдавать шпане четыре пятых? И ты настолько удачлив, что вынужден есть в храме? Оставь свою удачу себе…

– Э-э-э… не четыре пятых, а три, – нахохлился мальчишка. – Четыре они с тупых новичков трясут… и всегда можно сделать вид, что ничего не достал, или сбежать…И я не переворачивал лоток, и…

– Который я по счету? – тихо перебил Коста. – Который? Перед сколькими ты уже разыгрывал это представление, собираясь топиться… Ты отлично держишься на воде…