Хорал забвения - Бир Грег

У стены стояла девушка чуть старше Майкла, в наряде танцовщицы. Юбка прикрывала колени. Черные волосы были зачесаны назад и завязаны в пучок. Красивая длинная шея и изящные тонкие руки напоминали о лебедях в озере. Завидев Николая, девушка подбежала и обняла его.

— Mon cher! — воскликнула она. — Как я рада тебя видеть!

Она отступила на шаг, обошла вокруг Николая и повернулась к Майклу.

— Не обращай на него внимания, он опасный сердцеед, — заявил Николай. — Уж я-то знаю.

— Человек! — обрадовалась Эмма. Она протянула руку, и Майкл ее пожал. Рука была розовая, теплая и нежная, как цветок. Однако на тыльной стороне ладони кожа отличалась необычно бледным оттенком и образовала небольшие складки, как от давнего ожога.

— С Земли, — добавила Мари. — Недавно.

— O! C’est merveilleux! — Эмма по-детски захлопала в ладоши. — Николай, ведь не зря ты нашел его и привел сюда, значит, он может поговорить с нами и рассказать о своей родине?

— Ну, вероятно, — пробормотал Николай. — Я готов сделать что угодно, лишь бы доставить радость Эмме, — признался он Майклу.

Мари принесла столик, они придвинули к нему деревянные стулья и сели.

— Мари, — сказала Эмма, — принеси вина и что-нибудь из тех вкусностей, которые нам прислала Бан.

Она повернулась к Майклу с ослепительной улыбкой, потом закрыла глаза и прямо-таки всколыхнулась от удовольствия.

— Вы откуда?

— Из Калифорнии.

— Калифорния… где же это? А, я знаю! Les Etats Unis. Я там никогда не была. Это, кажется, пустыня, очень сухая?

Мари принесла пирожные, вино и стаканы. Пирожные были из гречневой муки. Когда Майкл отчасти утолил любопытство Эммы, рассказав о своем родном штате, она спросила, бывал ли он когда-нибудь во Франции.

— Нет, — ответил Майкл.

Эмма опечалилась.

— Но, может быть, вы что-нибудь знаете о Франции? Как там сейчас? Который теперь год?

— Был тысяча девятьсот восемьдесят пятый, когда я покинул Землю.

— Покинули? Вы это сделали по своей воле? О… А меня забрали. Я, конечно, благодарна…

Казалось, Эмма вот-вот заплачет, но секунду спустя она просияла и коснулась руки Майкла. Николай смотрел на это с нескрываемой ревностью.

— Так что же было в Париже, во Франции, когда вы покинули Землю? Мне так много хочется узнать!

Майкл обратился за помощью к Николаю.

— А когда… э-э… Эмму забрали оттуда?

— В тысяча восемьсот шестьдесят третьем, — мрачно ответил охотник. — Для нее это был несчастливый год.

— Очень несчастливый, — подтвердила Эмма без малейшей грусти. — Значит, прошло… больше ста двадцати лет. Я тут почти не ощущаю время. Сидхи добры ко мне, но я иногда себе кажусь их игрушкой.

— Они тебя любят, — заверил Николай, потом поднял брови и скривил губы. — По крайней мере, насколько способны любить.

— Я для них танцую. И они к этому так странно относятся! Вообще, сидхи могут танцевать гораздо сосредоточеннее, грациознее, даже естественнее, чем я, но это лишь предположение. Говорят, я волшебница танца, потому что у меня вообще нет волшебства. Все зависит только от тела, никакого колдовства, никаких иллюзий. Ах, но если бы я осталась на Земле…

— На Земле ты бы уже давно умерла, — заметила Мари.

— Но ведь этого не случилось, — невозмутимо продолжала Эмма. — Николай говорит, что я преобразила природу танца. То есть явления, которое обычно называют танцем. Балета.

— Ты стала легендой, — кивнул Николай. — Но Майкл ничего не знает о танцах. Он поэт. Так сказала Бан.

— Тогда я ему покажу.

— На сегодня твои занятия закончились, — возразила Мари. — Не следует переутомляться.

— Мари иногда такая глупая, — хихикнула Эмма. — Она все забывает. Я не могу переутомиться! Они меня защищают. Улатх, Бан… Я как цветок в оранжерее. — Она игриво тряхнула головой. — Такая нежная, хрупкая игрушечка. Николай обо мне так не думает. Он знает, что танцовщицы сильные и выносливые.

— Ты для меня как сестра, которой у меня никогда не было, — сказал Николай.

— Ведь я старше его, правда? — спросила Эмма, заглядывая в лица всем присутствующим. — Он попал сюда позже меня, значит, я старше. А по виду никак не скажешь! Это очень странное место, вы согласны, Майкл? Ну, не важно. Если хотите, я для вас потанцую, может быть, когда Бан попросит… или в другое время.

Николай сказал, что им с Майклом пора идти. Эмма, провожая их до двери, казалась очень расстроенной, но потом послала им воздушный поцелуй, улыбнулась и побежала обратно вверх по лестнице. Мари уныло посмотрела на гостей и затворила за ними дверь.

— Как она здесь очутилась? — спросил Майкл. — Как и вы?

— Нет. Ее сюда доставили сидхи, может быть, Бан или Улатх. Это Эмма Ливри, вы разве не догадались?

— Я слышал это имя… Бан…

— Эмма Ливри — одна из лучших танцовщиц прошлого века, но она не успела до конца раскрыть свое дарование. Когда этой очаровательной девочке было двадцать лет, от газового фонаря на ней вспыхнуло платье. — Николай поморщился. — Ужасный случай. Но сидхи каким-то образом перенесли ее в Иньяс Трай, вылечили и оставили здесь. Она им очень понравилась. Еще бы — такая юная, такая прекрасная. — Он глубоко вздохнул. — Иногда даже сидхи делают что-то хорошее.

Эмма Ливри… И тут Майкл вспомнил целиком свою беседу с Бан.

— Я думаю, Николай знает о случившемся почти так же мало, как и ты. Этот спор из-за Песни Силы… из-за людей… Он длился веками.

— Я знаю про чертог наслаждений, — замечает Майкл.

— Хорошо. Выходит, ты кое-что разузнал. Но это лишь незначительный эпизод. Есть истории более неприятные и бессмысленные. Николай, конечно, расскажет тебе про Эмму. Она была одаренной молодой танцовщицей и погибла якобы от несчастного случая. На самом деле в ее смерти не было ничего случайного. В начале своей карьеры она познакомилась с Дэвидом Кларкхэмом. Впрочем, тогда его звали иначе.

— Он такой старый?

— Даже еще старше. Знаешь, кто такой Кларкхэм?

— Ну-у… он назвал себя Изомагом.

Бан опять улыбается, похоже, слова Майкла ее позабавили.

— Он явился к Эмме с замыслом грандиозного балета, в котором ей отводилась главная роль. Она должна была исполнить совершенно необычный сольный танец. И в этом танце Кларкхэм хотел воплотить очередную форму Песни Силы. То, что не удалось в архитектуре и поэзии. Он знал, что Малн отказался передать людям Песнь Силы, когда выяснилось, как это опасно. С помощью песни люди могли не только изгнать с Земли оставшихся сидхов, но и воссоединить Землю с Царством. Сначала Черный Орден расстроил собственные планы, подослав к Колриджу человека из Порлока. Когда Кларкхэм в очередной раз попытался захватить власть с помощью Песни Силы, он решил воспользоваться талантом великого артиста. И выбрал Эмму. Но жрецы Мална узнали об этом и, прежде чем она успела исполнить танец… подстроили «несчастный случай».

— Почему они просто не убили Кларкхэма?

— Он был слишком силен.

— Но ведь люди не считаются сильными волшебниками!

— Давно ли ты усомнился в способностях Кларкхэма?

Майкл не отвечает на этот ироничный вопрос.

— А что они с ней сделали?

— Она надела платье из некрашеного тарлатана — хотела, чтобы оно было белоснежным. И в таком наряде ожидала выхода за кулисами. Жрецам Мална оставалось лишь удлинить пламя фонаря, когда Эмма взбивала подол платья. Ее сразу целиком охватил огонь, как бабочку, попавшую в костер. Она побежала по сцене, пламя раздулось еще сильнее. Бедная бабочка…

Бан опускает глаза.

— Потом восемь месяцев она мучилась. Эмма была так предана искусству, что приглашала хореографов смотреть, как она корчится, чтобы они могли лучше понять природу боли.

Майкл морщится и опускает голову.

— Тебе неприятно это слышать?

— Как-то странно.

— Да, для тех, чье знание несовершенно. Но сидхи понимают. Нет ничего, кроме Песни, и все вещи суть Песнь. В конце концов даже Малн смилостивился, и нам позволили избавить ее от боли и перенести сюда. Мы оставили вместо нее двойника, а Эмму вылечили, с условием, что она не покинет Иньяс Трай. И она никогда не пыталась бежать. Мы бережем ее. Даже Таракс приходил посмотреть, как она танцует, хотя он терпеть не может людей.