По Мыслящим Королевствам - Фостер Алан Дин

Медленно поглаживая висок, Бекуит холодно оглядел пастуха.

— Вот как? На мой взгляд, он похож на обыкновенного убийцу, который ничего не умеет, разве что исподтишка всадить нож в спину какого-нибудь несчастного. Но я желаю убедиться. — Сверкнув глазами, граф подался вперед на троне. — Твой друг сказал, будто ты могущественный волшебник. Подтверди его речи. Освободи себя.

Вдоль стен несколько бдительных стражников тревожно зашевелились.

— Я не убийца, — ответил Эхомба. — Убийца твоего сына — Химнет Одержимый.

— Колдун. — С резким, невеселым смешком Бекуит откинулся на троне.

Симна уже некоторое время назад прекратил борьбу с узалами и, склонившись влево, прошептал товарищу:

— Давай, Этиоль. Сейчас не время скрытничать. Покажи им, на что ты способен. Яви им свое могущество!

Пастух кивнул в направлении их пожитков:

— Те скромные силы, которые я мог бы вызвать, лежат на дне моей котомки, до которой я не могу дотянуться. Мне ужасно жаль. Правда.

— Ну, тогда переубеди этого дурака! Он так ослеплен потерей сына, что ум за разум зашел. Вот тогда и появляется такая дрянь, как бин Гру.

— Попробую. — Глядя прямо на помост, Этиоль начал четко и с убежденностью тех, кто говорит правду: — Подумайте секунду, прежде чем казнить нас, благородный Бекуит. Если бы я действительно был убийцей вашего сына, то зачем бы я стал, проделав весь этот путь, являться к вашему двору? Какая причина могла бы побудить меня к столь длинному и опасному путешествию?

Бекуит ответил не раздумывая:

— Разумеется, чтобы получить сокровище. — Он поглядел направо. — А теперь оно достанется, и по справедливости, моему новому другу.

В первый раз Харамос бин Гру улыбнулся. А почему бы и нет? Он не только возвращал себе черного кота и обзаводился дополнительной диковинкой в виде безутешного Хункапы Аюба но, очевидно, ставка в этом деле была куда выше.

— Так я и знал! — взорвался Симна, бросив убийственный взгляд на своего друга. — Сокровище все-таки было! Ты мне врал… да я никогда тебе и не верил, ханжеское южное отродье шлюховатой свиньи!

Совершенно сбитый с толку, пастух уставился на товарища.

— Симна, я не понимаю, о чем ты? — Эхомба, как мог, кивнул в сторону Бекуита. — Не понимаю, о чем он говорит.

— А вот я понимаю… Наконец-то я все понял! Ах, какие мы были хитрые, как мы ловко уворачивались от моих вопросов про «сокровище»!.. — Резко отвернувшись от пастуха, Симна ибн Синд испытующе посмотрел на трон. — Существует вознаграждение, так? За сведения о вашем сыне.

Насторожившийся Беварин Бекуит медленно кивнул:

— Оно существовало на протяжении многих месяцев. Об этом повсюду широко объявлялось в надежде получить какие-нибудь известия о местонахождении Тарина. Этот добрый негоциант заслужил его благодаря неоценимой информации, которую мне доставил. Я лишь благодарен, что он успел вовремя поведать мне истинное положение дел и предостеречь о ваших гнусных намерениях. — Граф снова переключил внимание на Эхомбу. — Совершенно очевидно, что ты не только убил моего сына, но и собирался получить награду за то, что принес весть о его смерти. Такой доверчивый человек, как я, не мог даже помыслить о столь невероятной низости.

— Ага, а вот я могу, благородный господин! — Разъяренный Симна, оказывается, не только не закончил, а вроде бы лишь разогревался. — Столько недель я помогал этому бормочущему шарлатану с каменной рожей, ухаживал за ним, исполнял все его желания, защищал от всевозможных трудностей и опасностей. И делал это по собственной доброй воле, потому что в глубине души знал, что он охотится за сокровищем. Я чуял это в его словах, в том, как он пялится на далекие горизонты. И мне, парню весьма умеренной алчности, мне тоже хотелось получить малую толику этого сокровища. Я признаю, больше меня ничего не интересовало. Вы вольны казнить меня за это, но примите во внимание мою честность. Стыдно, но скажу: меня никогда не волновало, что он убил того человека, который вдохновил его проделать весь этот путь. Вашего сынка, благородный господин.

От удивления у Эхомбы отвисла челюсть.

— Симна!

Северянин презрительно усмехнулся:

— Что — Симна? Зачем ты используешь мое имя — чтобы выразить оскорбление? Или я теперь уже не больше чем бранное словцо? Сам ты после этого «Симна», факир, виртуоз вранья, прохвост! Ты всех обдурил, даже вот котика, но меня больше не надуешь! — Натянув веревки, опутывающие его, северянин попытался отвесить поклон в сторону трона. Это требовало значительной гибкости и немалых усилий. — Сир, граф Бекуит, я отрекаюсь от этой коварной и лукавой деревенщины отныне и вовеки! Я ошибался, думая, будто сокровище, которое, как я догадывался, мы ищем, можно добыть честным путем, но вы поймите, вы должны понять, что я не мог даже подозревать ничего иного. Он непревзойденный хитрец, который ловко прячется под маской простоты и приветливости. Освободите меня, верните мне жизнь, и я расскажу вам все! Теперь я ясно вижу, что никакого сокровища мне тут не досталось бы, дурак я, дурак!

Бекуит сурово глядел на связанного северянина, барабаня пальцами по подлокотнику трона.

— Почему я должен тебя отпускать? Ты ничего не можешь мне дать. — Он кивнул на купца. — Этот добрый господин мне все уже рассказал.

— Невозможно, сир! Он мог передать вам лишь то, что ему наговорил его наймит. Только я был рядом с этим ублюдочным мерзавцем чуть ли не с самого начала его путешествия. Я один посвящен во все его планы и намерения. — Он склонил голову и понизил голос. — Кроме самого убийцы, одному мне известны самые сокровенные подробности кончины вашего сыночка.

К чести бин Гру, лицо его ни разу не дрогнуло.

— Он лжет, — отрывисто проговорил купец.

— Лжет? — Беварин Бекуит задумчиво окинул взглядом торговца. — Лжет о чем? Вы хотите сказать, что, возможно, этот чужеземец неповинен в смерти моего сына?

— Нет, сир, конечно, нет. Мы оба все отлично знаем.

Эхомбе показалось, что бин Гру покрылся испариной, но сказать наверное он не мог. Как и во всей Лаконде, в приемном зале было жарко и влажно.

— Тогда о чем же он лжет? — допытывался граф. — Не о своем участии в убийстве моего сына. Вы сами говорили мне, что оно было совершено только высоким южанином.

— Верно, сир, но… мне кое-что известно об этом разговорчивом типе, и я знаю, что ему нельзя доверять.

— У меня нет намерения ему доверять, но если он знает о смерти моего сына больше, нежели вы, его по крайней мере надо выслушать. — Подавшись вперед, граф пронзительно посмотрел на полулежащего северянина. — Говори, бродяга, и если то, что ты скажешь, меня удовлетворит, я, возможно, решу сохранить твою ничтожную жизнь.

Симна заерзал по полу.

— Ваша милость, сир, от этих веревок у меня так невыносимо болят руки и ноги, что путаются все мысли,

Бекуит снова сел на свое место и безразлично махнул:

— Ну хорошо… развяжите его.

— Сир, — возразил бин Гру, когда два дюжих воина выступили вперед, чтобы освободить Симну от пут, — я не думаю, что это хорошая мысль.

— Как, неужели вы его боитесь, Харамос? Мне казалось, что колдуном назвался убийца.

— Нет, сир, я его не боюсь. — Купец внимательно следил за освобожденным Симной. — Я попросту не доверяю ему. Я не доверяю ни одному из них.

— Вы и не должны им доверять, друг мой. Волосатый скот и гигантская кошка тщательно и надежно связаны, воины, которых вы здесь видите, — моя дворцовая стража, гордость Северной Лаконды. — Граф указал на Симну, который, освободившись от тугих веревок, растирал себе запястья и ноги. — А это всего лишь один человек, да и то не очень крупный, если уж на то пошло. Успокойтесь. Знаете, даже несмотря на разницу в возрасте, я сам мог бы одолеть его в честном поединке.

— Полагаю, смогли бы, сир. — Освобожденный северянин изо всех сил старался угодить.

— Лесть оставь для ослов, бродяга. Итак… кончина моего сына. Как это произошло? Не опускай ни одной подробности, даже самой ничтожной.