— Я знала! Я всегда знала! — Радостно перебила меня Сенила, хотя я хотел добавить, что «пыткой удовольствием» вряд ли можно получить хоть какие-то силы. Хотя, кто этих богов знает. — Ты светлый бог! Вот почему ты пытаешь без крови! Я так рада!
Она полезла обниматься, но я остановил её рукой.
— Чему это ты рада? — Искренне не понял я, совсем запутавшись в хитросплетениях её мыслей.
— Наталина сказала, что тебе нужны храмовые рабыни! — Заявила она, растянув рот в улыбке. Я же сдержался, чтобы не выругаться. Бывшая богиня гнёт свою линию, хотя мы договорились оставить эту тему. — Я боялась тебе отказать, боялась, что ты меня принесёшь в жертву слишком рано. Наталина говорила, что я могу тебе помочь снова стать богом. Но если ты светлый бог, то ты меня не убьёшь! Я сама умру ради тебя!
Логично, конечно. У неё всегда всё логично. Только её логика часто от меня ускользает. Если боялась, что убью, зачем вообще подняла эту тему? И что за радость от того, что она сама за меня умрёт?
— Вообще-то, ты немного неправильно её поняла. Мне нужны не рабыни, а посвящённые. — Снова позанудничал я, отслеживая боковым зрением пленницу. Та слушала очень внимательно. — Да, Наталина сказала правду. Я действительно не тёмный бог. — Я вообще не бог, но замнём для ясности. — Потому, чтобы стать моей посвящённой, это должно быть твоё искреннее желание. Всё же, ты посвятишь свою сущность мне.
— Готова хоть сейчас! — Воодушевлённо заявила моя рабыня. Да, Наталина была права, Сенила действительно может стать моей первой посвящённой. — Только ты сразу богом не становись, пожалуйста. Побудь со мной немного, пока я не умру.
— Даже не собирался бросать тебя. — Ответил как можно твёрже. — Богом я, если и стану, то только через пару тысяч лет, не раньше.
При моей активной жизни, дожить хотя бы до следующего года, уже подвиг!
— Дар! — Она снова раскрыла свои объятья, и на этот раз я их принял. — Ты давно мой бог! Извини, две тысячи лет я не смогу прожить. — В её глазах появились слёзы. — С другой стороны, если я посвящу тебе свою сущность, часть меня всегда будет с тобой. Ты её сразу не выкидывай, хорошо?
Вот что у неё в голове, а?
— Чего смотришь? — Обнимаясь с Сенилой, я не забывал наблюдать за пленницей. Отпустил рабыню, подошёл к столу. Теперь я разговаривал с ней голосом, чтобы и Сенила слышала. — Забудь всё, что тут услышала. Или принесу тебя в жертву. Во имя Меня Великого.
В её глазах появился даже не страх, а ужас! Глаза как-то нехорошо блестели. Похоже, снова собралась реветь. Хоть и живёт на свете столько лет, но смерти на алтаре всё равно боится.
— Ты же был светлый бог. — Хриплым голосом заметила пленница, косясь на мои руки. По любому, искала перо, которое я спрятал в пространственный карман. — Я готова тебе молиться таким способом. Я поняла, почему у тебя такие… — Она вздохнула, глаза перестали блестеть. Явно передумала реветь. На лице появилась слабая улыбка. — Такие жестокие пытки.
Чего она там поняла-то? Я вот вообще ещё сам не придумал, как мне будут молиться. Точнее, я решил, что богом становиться не хочу, вот и забросил мысли на эту тему.
— Не отвлекайся. — Перебил я её. Почему-то мне не хотелось, чтобы Сенила знала, как именно я пытал пленницу. — Рассказывай.
— Что?
— Для начала, как тебя на самом деле зовут. Откуда ты знаешь её. — Показал на Сенилу. — Только давай без вранья, я тебя очень прошу. Пообещай, что не будешь врать, прикажу развязать. Магию я тебе верну, но нападать даже не пытайся, а то… — Смотрю, обе застыли в ожидании продолжения. — А то я расстроюсь. Поверь, тебе это не понравится.
Сенила, подтверждая мои слова, интенсивно закивала, и достала кинжал.
— Я всё расскажу. — Девица снова попыталась кивнуть, в который раз стукнувшись затылком об стол, но в этот раз невольно скривившись. Пришлось кинуть на неё заклинание обезболивания, которое перебило усиление чувствительности. Как отменять чувствительность, всё равно не знаю. В книге этого не было. — Я честно всё-всё расскажу. — Уже с благодарностью в голосе выдохнула она. — Клянусь.
При повышенной чувствительности её тело даже маленький ветерок отслеживает. Большое давление на мозг. Вот и расслабилась, как только заклинание слетело. Кстати, проверить, как формируются заклинания, она не забыла. Начла формировать узор, скосила глаза на меня, я двинул бровями, и осуждающе покачал головой.
Девица тут же развеяла почти созданный рисунок. Что за заклинание она начала строить, не понял, но точно что-то убойное. Еле сдержался, чтобы резко не ответить.
— Развяжи её. — Махнул рукой в сторону связанной, демонстративно отворачиваясь. — Можешь одеться. — Добавил я уже самой пленнице, но стоя спиной. — Но учти, ошибки боги прощают только один раз. Ты своё прощение уже истратила.
Оделась та очень быстро, словно солдат по тревоге. После огляделась, по-новому осознавая, где находится. Впечатлилась столом, на котором были разложены инструменты. Раньше она их видеть не могла, лежала головой в ту сторону.
— Смирно! — Как ни странно, девица тут же выполнила команду, вытянувшись. Она была выше меня, что слегка раздражало. Я подошёл, демонстративно провёл взглядом снизу вверх, в конце встретившись с её взглядом. — Имя, звание, возраст.
— Имя Бония, звание… — Тут она задумалась. Я уже хотел сказать, что про звание пошутил, как она, смущаясь, продолжила. — Звание «Тёплый Шторм». — О! Она перепутала звание и «как зовут». Точнее, это я напутал, придумав новое слово. Тут в армии говорят не звание, а «чин». Да и ладно. — Возраст двести семьдесят три года примерно. Я не знаю, когда точно родилась. Родителей тоже не помню.
— Ты из Нермилии? — Задал я вопрос уже на нермильском.
— Да. — Кивнула она, ничуть не удивившись.
А вот Сенила замерла с застывшей улыбкой на лице. До этого она смотрела на «допрос» скорее с умилением. При одевании, удостоверилась, что открытых ран на теле пленницы нет, и успокоилась.
— Жила в столице вместе с Учителем? — На нермильском мне самому разговаривать было проще. Говоришь на русском, а магия переводит.
— Да. В последние годы.
— А до этого где? — Ей почти три сотни лет.
— До этого в одной банде. — По её лицу пробежала тень. Явно не очень приятные воспоминания. — Сначала любовницей главаря, потом боевиком в другой банде, когда эту на каторгу отправили. — Она глубоко вздохнула, медленно выдохнула, после чего, словно прислушалась к чему-то. — Странно, а раньше я никогда не могла отвечать на вопросы про Учителя. Словно что-то мешало. А, точно! Раньше мне не задавал вопросы бывший бог. — Тут же объяснила она сама себе.
— В Нермилии познакомилась с ней? — Показал на Сенилу. — Что там такого произошло, что ты на неё такая злая.
— Да, там. — Взгляд на мою рабыню. Напряжение, словно воспоминание не очень приятное. — Надлена, она… Её учитель поймал в своём доме.
— На воровстве поймал? — То, как Сенила ловко очищает карманы, не могло быть случайностью.
Пленница кивнула, подтверждая мои предположения. Но потом замотала головой в отрицании. Ничего не понял.
— Она работала на Учителя. Забралась в его кабинет. Хотел украсть что-то. И там… Там увидела… — Пленница замялась. — То, что видеть нельзя. Я не знаю, что это. Но Учитель её наказал. Он так-то не злой, но тут очень разозлился.
— Избил?
— Если бы. — Бония покачала головой. — Отдал в храм богини Верины в ублажательницы. Им же там память стирают.
Ублажательницы храма все имеют метку богини, это мне ещё Цетон говорил. Нестыковка, Сенила этой метки не имеет. Это в своё время рассказал мне Цетон.
— Почему Учитель её не убил? — Самым логичным, обнаружив какую-то воришку, было убить ту на месте.
— Говорю же, он не злой. — Бония слегка пожала плечами. — Надлена долго была любовницей Учителя, и он её пожалел.
— «Пожалел», и отдал в ублажательницы? — Охренел я от такого заявления.
Честно говоря, такая «жалость» у меня в голове укладывалась плохо.
