Чашка кофе ждала её на столе, а рядом — едва распустившаяся белая роза. Над чашкой вился дымок, кофе оказался огненно-горяч, и по кухне витали ароматы кофейных зёрен и корицы. Но не было никого, кто бы мог оставить цветок и чашку с напитком. Мать знала, кто он, этот внезапный заботливый человек, и ошибки тут быть не могло. Такую заботу о ней проявлял только Омегыч, вот только сам он обычно составлял Матери молчаливую компанию.
Но кофе пришлось проглотить наспех, потому что надо было поставить в печь пирожки и булочки. Тесто за ночь отлично подошло на тёплой плите, а приставленный за ним смотреть Киммельбобель не подвёл. То есть и обминал вовремя, и не слопал ничего лишнего. С него ведь станется и тесто сырое сжевать! Но чайный гном, видно, решил, что булочки всё-таки лучше.
Мать раскатала тесто на лепёшки, смазала маслом, густо посыпала сахаром и корицей, и, сделав посередине лепёшек дырочки ножом, вывернула их наизнанку — получились этакие «кукиши». На широких, смазанных маслом железных противнях умещалось по десятку булочек. Запах от них, пекущихся в горячей духовке, пошёл очень скоро, и он радовал, как в детстве. Неизменное волшебство выпечки с корицей.
Вторую чашку кофе Мать сделала даже незаметно для себя — просто обнаружила, что, действуя машинально, уже держит в руке турку с готовым напитком. К этому времени за окном уже заметно посветлело, и стало видно, как много за ночь нападало снега. Зима легла на сад и лес, и принесла с собой особенную, торжественную тишину и невероятную свежесть, от которой никто ещё не успел пока устать.
В кухню, поскрипывая, вошла Каннах, одетая лишь в свободные брюки и рубашку — чёрные, по обычаю её Гнезда. Мать обернулась на металлический скрежет каркаса.
— Ты всё ещё не можешь двигаться без поддержки?
— Да, — ответила Каннах. — От поясницы и ниже.
— А…
— Что? — она взглянула на Мать Некромантов сухими и отчаянными глазами. — Да, в этом-то и вся загвоздка. Наши лекари все как один твердят — без опорок я не ходок. Ну и детей…
Каннах взяла плюшку с корицей и принялась жевать так, словно не понимала, что именно она ест.
— Он шлёт сватов каждые три дня. Он прилетает каждую неделю, хотя там без него — он же наследник! — там без него уже никак. Его отец отравлен, мать при смерти… Речь о слиянии Гнездовий, наша родня без конца грызётся, кто будет править, а я…
— А ты его любишь, — кивнула Мать Некромантов.
— Я его любила. Думаешь, я похищала его ради прихоти или для смеха?
— А давно ты его полюбила? — осторожно спросила Мать.
— Около года назад, — буркнула Каннах.
Мать налила ей чашку горячего чаю, зная, что всадница не любит кофе, и задумчиво осмотрела хрупкую девушку — медленно, с головы до ног.
— Давай-ка проводим наших парней, — сказала она, — и позовём сюда доктора Конрада. Он осмотрит тебя и…
— Чтоооо? — возмутилась Каннах. — Я — Всадница Ночи из Чёрного Гнездовья! И пусть я не из старшей ветки и не претендую на главное Гнездо, но я — Каннах, что на птичьем языке означает — не знающая страха, я — Каннах Гордая, и… и…
И тут она уткнулась лицом в сгиб локтя и зарыдала.
— А Терхаллоу пусть найдет себе другую невесту из моего гнездовья, — выдавила всадница сквозь слёзы.
Тут рядом словно по волшебству оказался маленький Странник. На коленки к всаднице он залезть не мог — она ведь была не сильно больше, чем он! — но сел рядом, обнял её за плечи и сказал:
— Ты не плачь. Если он тебя бросит, я на тебе женюсь. Ты храбрая и красивая. А детей мы усыновим!
Мать Некромантов и не знала, смеяться ей или оставаться серьёзной, и она только сказала:
— Ты подожди, может, Терхаллоу всё-таки своего добьётся.
— Ну тогда я с ним подерусь, — ответил Нот.
Всадница заплакала ещё сильнее, спрятав лицо на плече мальчишки.
Последняя порция свежих булочек тем временем допеклась, на плите доварилась рисовая каша с изюмом, и пришла пора будить Део, Первого Некроманта и Теро-Теро. Впрочем, нет — он-то как раз не спал. Сон ему заменяло глубокое забытье, из которого тот мгновенно переходил к бодрствованию.
Каннах, всхлипывающая в плечо Нота, постепенно успокоилась и даже сказала ему:
— Спасибо, малыш. Мне уже полегче. Хочешь, я тебя усыновлю? Честное слово, заберу с собой и будешь моим самым любимым сыном.
Но Странник, хоть и не противился объятиям, ответил серьёзно:
— Меня нельзя. Меня усыновили Омегыч и мама.
* * *
Наутро они откопали ещё два позвонка. Сарвен-Упырёк обошёл драконий скелет кругом.
— Мда, Ливендодину бы сюда, чтоб сказал — не упустили ли мы чего, — сказал он.
— Мне скелет кажется вполне целым, — сказал Винни.
— Я хочу домой, — сказал Теренций. — Что-то мы задержались тут.
— Да ладно тебе, — Хелли ткнула его локтем в бок. — Всего-то каких-то два или три дня прошло, а ты уж по мамочке заскучал?
— Не знаю, — Ванильный Некромант нахмурился. — Неспокойно мне что-то.
— Я пока побуду тут, — сказал Винни.
Он тоже походил, побродил вокруг огромного черепа и поддел ногой один из зубов, который почему-то совсем расшатался. Не иначе как Нот пытался всё-таки вытащить его из гнезда. Из зуба выпал белый камешек. Винни подобрал его и с удивлением понял, что это — крупная жемчужина. Да ещё какая-то необычно намагиченная. Винни ощутил холодок посмертия и, удивлённо сжав губы, положил жемчужину обратно на песок.
Ванильный тоже потрогал её, но ему жемчужина понравилась. Такая увесистая, приятная, прохладная!
— В общем, я отправлюсь домой…
— И я, — поддержал Теренция Тобиас. — Хочу снег увидеть. Там, наверно, уже целые сугробы нападали.
— В середине ноября, в наших краях — и вдруг целые сугробы? Это тебе надо куда-нибудь на север съехать, — хмыкнул Упырёк. — В общем, я бы остался. Надо попробовать одну штуку… тем более — перстень вы зарядили… я нашёл в сундуке на Чайке здоровенную цепочку, можно надеть её нашему скелету на шею и заставить плясать…
— Мечты-мечты, — скептически произнесла Хелли. — Это выйдет лишь в том случае, если мы не пропустили даже самой маленькой косточки, да ещё и на место все поставили. Я бы точно обратилась за таким к Теро-Теро!
— А как мы проверим? Позовём его? Отвезём эту кучу костей домой на Чайке? — Винни почесал в затылке.
Тоби покосился в сторону залива. Там на волнах отдыхал парусник Матери Пиратов.
— Не поместится, — сказал он. — Нет, вы как хотите, а я домой. Ничего тут пока со скелетом не станет.
— Правильно, мы-то с Хелли тут останемся, будем караулить его, — заявил Упырёк.
Пока они судачили, песчаного пляжа коснулись ноги Бессвета, беззвучно слетевшего с крыши маяка, а из тропических зарослей выбралась Анда.
— Ндай, — сказала она с глубоким одобрением в голосе. — Неплохо поработали!
Она была одета совсем легко — в короткое тонкое платье, длиной едва до колен, да ещё и жёлтого цвета, что казалось непривычным. Но все её бесчисленные амулеты, бусы, браслеты и перья свисали с шеи, запястий и лодыжек, как и обычно. Даже в волосы она вплела пёстрые перышки и нанизала бусинки — деревянные, стеклянные, глиняные.
Бессвет сел, скрестив ноги, и жадно напился из кувшина, стоявшего в тени — запасливый Тоби никогда не уставал набирать туда воды из родничка.
— Это зачем? — спросил оперённый, кивая на скелет дракона.
— Как зачем? — азартно возмутился Теренций. — Круто же!
— Да уж. Ещё никто не привозил с моря такой большой сувенир, — бесстрастно сказал Бессвет.
Анда, однако, щурилась и цокала языком, глядя на скелет.
— Он расклеенный совсем. Ваша цацка для него мала слишком, — сказала она, кивая на перстень Ливендода в руках Сарвена. — Она его не потянет. Могу предложить оплести его как следует, чтоб кости не потерялись. Только оживить его как правильно не получится. Как неправильно сделаешь — будет опасен. Это — зверь. И он не был особо разумным даже в лучшие годы. Тёмный, опасный. И даже от этой сущности мало что осталось. Надо ли оживлять?
