Выйти замуж за Феникса - Форш Татьяна Алексеевна

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91

Мне показалось или в его голосе я услышала раздражение и досаду?

— А как мне реагировать на признание Кудыки, будто Феникс меня избрал, чтобы я родила ему сына? Или тоже подождать до первых лучей?

Ну уж нет! Так просто я не сдамся!

Ответ Никиты поразил меня в самое сердце:

— Возможно. Ведь для чего-то же он на тебе женился.

— А колечко? — Я даже обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Он же даст мне свободу в обмен на кольцо?

— Будем надеяться, что… — Его лицо перекосила недобрая улыбка. — Это не такой свадебный подарок тебе. Колечко, а в придачу такое экстремальное свадебное путешествие. Скажи, а ты сама эту свободу хочешь?

Вот подлец! Вместо того чтобы успокоить, еще и подначивает! Ну и ладно! При случае все выспрошу у Феникса! Или попытаюсь что-нибудь вызнать у Змея.

Отвечать Нику я не стала. С гордым видом отвернулась и замерла, уставившись в небо, уже раскрасившееся яркими нитями рассвета.

Да и что ему отвечать? Скорее всего, Ник сам боится того, что будет.

Память услужливо подсунула сцену, когда в доме ведьмы после встречи с Фениксом Никита заявил: «Он увидел МЕНЯ! И ушел. А значит, дело вообще дрянь…» Что за дело? Что связывает его и Феникса? И что связывает Феникса и Змея? Вот бы узнать…

День тянулся как перепревшая квашня, прилипшая к рукам. Разговор не клеился. На перекус мы остановились ближе к полудню, и то «остановились» — громко сказано. Завидев впереди несколько дворов, Ник молча направил Борьку к ближайшему дому и, когда тот понятливо остановился неподалеку от калитки, спешился и, ни слова не говоря, исчез за покосившимся забором. Вскоре он снова появился, но уже со свертком под мышкой и бутылью чего-то белого в руке.

— А овса подрезать у хозяев не додумался? — Борька скосил на него глаза и обиженно фыркнул: — Ну конечно, зачем обо мне думать… Кто я такой?

— Говорящая лошадь, давящая на совесть. — Ник забрался в седло и протянул мне сверток. — Принцесса желает быть голодной или все же отведает пирожков с луком и молоко? Больше у этих бедолаг, увы, ничего не было. И то за пяток пирожков пришлось им целый золотой подарить, иначе наотрез отказывались едой делиться.

— Ну… раз золотой… — Я развернула серую, но чистую тряпицу и с наслаждением впилась зубами в горячий, сочный пирожок. — Мм… Боюсь, что «бедолаги» продешевили! За такие пирожки надо было просить у тебя пять золотых, по одному за пирожок!

— Ну конечно! Мотивация — в нашей жизни все! — ехидно фыркнул Борька, подслушав нашу пикировку, уткнулся в серебристую от вчерашнего дождя траву и захрустел, не забывая жаловаться, или, как верно подметил Ник, «давить на совесть»: — А еще один золотой отдать ради спасения друга, верного и неподкупного, и купить ему немножко овса — это ненужные расходы. Понимаю. Прощаю. Буду давиться подножным кормом…

— Да не было у этой бедноты овса! — тихо прорычал Ник. Видать, совесть ему Борька отдавил на славу, вон как нервничает.

Кстати!

Я даже жевать перестала от пришедшей на ум идеи. А если и мне ему вот так же чем-нибудь на что-нибудь надавить? Может, на жалость? Или на чувства… если они у него, конечно, есть… Хотя, если честно, в последнее время стараюсь вообще не думать о чувствах и о том, что эти чувства за собой влекут. Зачем? Если впоследствии все будет совсем иначе?

— Ну конечно… не было… А спросить-то мы не догадались… Зачем? Кто такой Борька? А если бы говорить не умел, так и не Борька вовсе, а так… ломовая, тягловая сила… Я все понял…

У меня над ухом раздалось возмущенное сопение. Так… сейчас случится «извержение»! Как бы меня звуковой волной не снесло!

Чтобы избежать катастрофы, я ухватила пирожок и торопливо развернулась.

— Ник, поешь, а то… ааааааааааааааааааа! — Из глотки невольно вырвался вопль, когда вместо Никиты я увидела сидевшего позади меня Феникса. — Нет-нет-нет-нет! Этого не может быть! Это не ты! Тебя нет!

Крепко зажмурившись, я замотала головой, надеясь прогнать видение. Да что же это со мной такое-то?!

— Вась? Василек! — Руки сжали меня в тиски. И хорошо. Иначе я бы упала с седла. Я и хотела упасть, только бы не быть рядом с НИМ!

Но… это не ОН?!

У него руки Ника, голос Ника, и от него не пахнет обгорелой плотью и пеплом… Значит, это просто видение?

— Василиса! Любимая! Что с тобой? Это я. Я! Посмотри на меня…

— Ник? — Я осторожно открыла глаза, с опаской оглянулась и едва не расплакалась, увидев перед собой не обожженное бельмастое лицо, а родную улыбку Ника и его не то серые, не то зеленые глаза.

— Ага! Довел-таки своей щедростью хозяйку до припадков! — не упустил случая укоризненно пробубнить Борька, аппетитно похрустывая травкой. — И имей в виду, если меня на неделю без овса оставить, я тоже так визжать выучусь! Хрен заткнешь!

И тут у меня сдали нервы. Уткнувшись Нику в плечо, я расхохоталась. Долго, с наслаждением, с надрывом, не сдерживая слез и страха. Ник молчал, только гладил меня по волосам и иногда, когда думал, что я этого не чувствую, касался губами макушки.

Наконец я сделала над собой усилие, отстранилась и посмотрела ему в лицо. На губах успокаивающая улыбка, а в глазах тревога. Рассказать ему о моих видениях или пусть у меня тоже будет тайна? Но слова рвались из меня, как бес из грешника во время причастия. И я рассказала ему все. И то, что вчера на вершине горы у могильника я видела сразу двух Фениксов, и то, что привиделось мне сейчас.

— Понимаешь? Мне кажется, я меняюсь! Я сейчас часто вижу то, чего нет! Я вижу ЕГО! Мне кажется, он за мной следит, и я… Я ничего не могу с этим поделать. Ник, мне страшно…

— Скоро все закончится! Обещаю. — Он одной рукой привлек меня к себе, но тут нашу идиллию оборвал голос Борьки:

— Народ, вы как хотите, а я пошел. — Он переступил копытами, подтверждая серьезность своих намерений. — Во-первых, я наелся, а во-вторых, там из-за забора на нас с десяток пар глаз любуется. Как говорится, что надо простым смертным — хлеба и зрелищ? Видимо, вы своими припадками всех аборигенов так заинтересовали, что теперь они решают — оставить нас в качестве «зрелища» или опосля на «хлеб» пустить, чтоб не мучились.

Вспомнив, что мы все еще отдыхаем у безымянной деревушки, я бросила взгляд из-за плеча Ника и даже вздрогнула, разглядывая сквозь щелястый забор угрюмого вида, заросших густыми бородами, узкоглазых, загорелых до черноты скуластых мужчин в коротких небеленых штанах и таких же мрачных, худосочных женщин, замотанных вместо платья в серую ткань. Почувствовав, что чужаки насторожились и сейчас сделают ноги, эти странные сельчане вдруг поднесли к губам короткие трубки. У меня над ухом что-то просвистело. В ответ Ник свирепо дернул поводья, и Борька сорвался с места в галоп.

Вскоре негостеприимные и явно психически нездоровые аборигены остались далеко позади. Я боялась, что будет погоня, и долго вглядывалась в уменьшающиеся и вскоре совсем исчезнувшие дома, пока не поняла, что никто из этих психов и не собирался играть с нами в догонялки.

— Что этим людям от нас было нужно? — Я наконец отлипла от Ника и развернулась так, чтобы смотреть вперед. — Ой! Что это?

— Шамахане, — не утруждаясь объяснениями, односложно буркнул Никита.

— О! Кажись, добрались! Ник, как думаешь, хоть там-то мне овса перепадет?

Я вгляделась в преграждающее нам путь странное сооружение. Скорее даже не сооружение, а стена. Высокая, сделанная из темного камня, она, казалось, делит мир пополам, начинаясь от горизонта и растворяясь где-то в едва видимых изломах гор.

— Что это? — повторила я, не отрывая взгляда от преграды, приближавшейся с каждым Борькиным шагом. И ни дверей, ни ворот, ни арки…

— Это граница шамаханских земель. — Я почувствовала, как Ник напрягся.

Действительно добрались!

— А как через нее пройти? Где двери? — озвучил мои мысли Борька. — Куда ехать-то? Вправо, влево?

— Прямо. Куда дорога идет. — Голос Никиты стал безразличным, если не сказать — ледяным. Ни нотки волнения, ни единой эмоции. А это значит, насколько я за все это время смогла узнать Никиту, — он готов к схватке, и он… боится! Знать бы еще чего…

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91