Скверная жизнь дракона. Книга седьмая (СИ) - Костенко Александр

— Впечатляет, Лик’Тулкис, — Кузаун несколько раз хлопнул в ладоши. — Но магистрат всё ещё не уверен, что ты способен постоять за себя. Ты не воспользовался ни одним из «разумений». Исправь это.

Последнее слово магистр произнёс приказным тоном и могильными нотками в голосе, смотря строго на девушку под моей ногой. Та задрожала, заёрзала, на уголках её глаз проступили слёзы. Я перехватил посох в правую руку.

Активировано умение «Пронзающий удар»

Покрытое тёмно-зелёной плёнкой острое основание посоха засветилось ярко-синим и с протяжным скрипом прошило сантиметровое дерево щита, уйдя в землю на глубину ладони. Девушка испуганно вытаращилась на древко посоха в нескольких сантиметрах от её груди и беззвучно зарыдала, стуча зубами и пытаясь поблагодарить за милосердие. Мне же плевать на неё и, желательно, ещё и растереть.

С протяжным скрипом посох вышел из затвердевшей земли, я осмотрел осн, не заметил в нём повреждений. Убрал ногу с груди девушки. И повернулся к Кузауну.

— Я не палач.

— Для своей расы ты… слишком мягкотел, Лик’Тулкис. Магистрат сомневается в твоих перспективах на выживание.

— Выживание — это… это… — я не смог говорить, губы до боли в щеках растянулись в кривой ухмылке, к горлу подошёл ком. Я невольно прыснул и стиснул зубы, сдерживаясь. Потом ещё прыснул и почувствовал, как глаза неестественно увлажнились. Из груди вырвался смешок, и я как лошадь заржал. Заткнул рот ладонью, но это не остановило сотрясавший меня гомерический смех. И не остановил его укус тыльной стороны ладони, до боли, до прокушенной перчатки.

Только через долгую минуту я смог совладать с собой, выпрямиться и утереть лицо правой ладонью, смахивая накопившиеся капельки солёной жидкости. Левая рука неистово болела, прокушенная перчатка намокла от крови, но меня во внутренней комнате ждал единственный микл из запасов.

— Единственное, что я уж точно умею делать на отлично — это выживать.

— Магистрат свидетель этого. Он принимает твои знания и умения на этом этапе обучения, — холодным голосом проговорил Кузаун и развернулся, собираясь уйти во второе кольцо академии.

— Прошу прощения, господин магистор. Ваш вердикт? — Клаус обратился к Кузауну.

— Пятеро на одного? — недоумевающе спросил магистор.

— Да, господин магистор, — Клаус поклонился. Вместе с ним поклонились остальные матоны и фароны, стоявшие в шеренге. Уже через секунду пятеро матонов вышли на площадку, чтобы приблизиться к побеждённым фаронам. Они пытались уползти, умоляли сжалиться, дать ещё один шанс — но воткнутая в грудь острая сталь шансов не оставляет.

В академический городок я пошёл не сразу после испытания, а зайдя в общежитие и съев микл. Не хотелось весь день ходить с ладонью, от которой я практически отгрыз кусок мяса — к вечеру рана должна будет затянуться.

Внутри защитного высокого каменного забора, вокруг лаборатории, теперь не только лаборатория и пятиметровый свободный промежуток между стеной и забором. От ворот по рыхлому снегу натоптанный след тянется к деревянной клетке. Подрагивавшая от холода и жалобно скулившая дворняжка обрадовалась моему появлению, заметалась по клетке и принялась звонко лаять, призывая освободить её. И практически перешла на вой, когда я открыл дверь в лабораторию и шагнул внутрь.

В помещении на небольшом квадратном столике на украшенной витиеватыми линиями рун узорчатой подставке стоял белоснежный кристалл, высотой в локоть и шириной в ладонь. Рядом со столом стоял тёмный эльф и с задумчивым прищуром смотрел на гладкую поверхность кристалла. Хлар’ан с намёком глянул на мой посох и жезл на поясе. Я ответил, что магистрат остался удовлетворён.

— Тогда не будем откладывать. Магистрат смог предоставить только собаку, остальное тебе придётся пробовать самостоятельно.

— То есть, в эту дворнягу я должен буду… — я прервался, тряся пальцем в сторону деревянной клетки.

— Да. Призывы пути «фурта аш аксар» позволяют…

— Я помню. Только в этом пути призывается в живое существо дух, отличный от носителя. И это же носителя убьёт.

— Можно и так, а можно и не делать разницы. Но носителя всё равно убьёт.

— Три года назад ты говорил несколько иное.

— Но три года назад нас подслушивали, — Хлар’ан хитро подмигнул мне и показал на кристалл. Я тяжело вздохнул и приблизился, полностью убедившись, что для тёмного я лишь подопытная крыска. Вот только эти зверьки не по своей воле заперты в клетках, а я же добровольно согласился на происходящее. И согласен до сих пор.

Я открыл лог-файл и докинул пять очков в «Интеллект», доведя до ста семидесяти пяти и увеличив общее количество доступных умений до сорока, и свободных ячеек под умения до двадцати. Свободных очков характеристик оставалось ещё шестьдесят три, и эта цифра меня нервировала.

Тёмный эльф приступил к обучению. На каждое оповещение «системы» я бубнил выдуманную молитву, но с каждым выученным умением вопросы копились лавинообразно.

Сначала было именно что составное умение «Первый круг тн’аба», и входящие в него подумения с призывами гончей, сервала, вола и коршуна. Потом тёмный обучил меня умениям «Слух гончей», «Обнаружение жизни», «Второй пульс», «Внутренняя подмена» и «Тайное насыщение». Потом «Второй круг тн’аба», такое же составное умение, и его подумения с призывами какого-то ловчего, наместника, князя, принца и владыки. Заканчивало обучение структурное умение «Жёлоб жертвенника».

Взамен двадцати трёх очков характеристик я получил семнадцать «умений», и нехорошее предчувствие. Я отлепил ладонь от кристалла. Перестав быть белоснежным, он окрасился в тусклый серый цвет и будто мог покрыться трещинами в любой момент.

— Что вообще я только что изучил? «Жёлоб жертвенника»? — с отвращением спросил я.

— Я не смогу тебя обязать на клятву души о молчании, но у тебя и так свои секреты. И один лишний ты не проболтаешь, — усмехнулся тёмный эльф и поднёс к своему лицу палец, показывая, что говорит предельно серьёзно. — Второй круг тн’аба, призыв сущности, не осуществим через возложение рук. Нужен исток, нужен приток, и нужен проводник твоей воли. Потому что сущность призвать можно лишь в живое разумное существо. Низшее или высшее, но в разумное.

— И для этого нужен…

— Без «Жёлоба жертвенника» призыв несостоятелен, — Хлар’ан не сдержал ухмылку, показав на мой кинжал.

Я мог бы негодовать от услышанного, ужаснуться или, хотя бы, скривиться от отвращения — но ничего подобного я вообще не испытывал. Мне было наплевать.

— В прошлый раз, вместе с… наводящим рассказом, ты сказал про требования самого низшего призыва.

— Я говорил о «Тн’аба алс’аса», о «призыве ловчего».

— Вот сто единиц «Величавости», начальные, при которых на призыв потребуется… пять тысяч «энергии души» и две тысячи «жизненных сил», и поддерживать дорого. Но ты говорил, что…

— Что чем больше «Величавости», тем меньше потребуется сил. Считай, что за каждые дополнительные десять единиц затраты уменьшатся на какую-то толику. Насколько именно — зависит от самого мага, вставшего на путь «фурта аш аксар», но… Никто не может сказать наверняка, как именно будет с тобой, — тёмный медленно указал пальцем на мою грудь и низ шеи, где скверна оставила извечные шрамы.

— Вот что означали твои слова про усилия на этом пути. Вот зачем тебе понадобились те зёрна. В них концентрация скверны огромна, — сказал я и тут же, многое осознав, задумчиво опустил взгляд на свою грудь, где под одеждой оставленные скверной шрамы. — Недавно я узнал, как на стадионе оказываются живые порождения. Хоть академия и чтит свои секреты, но именно этот необходим магосу, — я ступил на шаг ближе к тёмному. — И когда-нибудь я узнаю и все секреты пути «фурта аш аксар».

— Вероятно, — Хлар’ан поднял уголки рта в надменной ухмылке. — Но не от меня.

Прежде чем закончить с кристаллом, тёмный сразу пояснил, что границы именно моего пути «фурта аш аксар» мне придётся изучать самостоятельно — так делают все, никто не может предугадать границы, которые потребуют умения призывов второго круга. Тёмный пообещал, что обучит правилам призыва второго круга в следующем учебном году, но пользоваться ими мне нельзя. По крайней мере «Призывом ловчего» нельзя пользоваться ровно до тех пор, пока у меня не будет хотя бы пять тысяч «маны» и двух тысяч «жизней» только на сам призыв, и хотя бы вполовину меньше этого в запасе на поддержание призыва и непредвиденные случаи.