Сердце Оххарона - Суржевская Марина "Эфф Ир"

В Оххароне многое изменилось, и мое правление не будет простым, я это понимала. Но я не боялась. Я видела самое страшное, что может со мной произойти, — смерть всех, кого я люблю, и теперь борьба с Темным Двором меня не пугала.

И вновь память унесла меня в тот момент выбора, когда я стояла в Ничто.

Это был трудный миг, самый трудный в моей жизни. Но я приняла решение и исполнила его. Я отмотала ленту событий назад, на самое начало битвы, туда, где я еще лишь оставила Незабудку в крыле хранительниц и бегу к разрушенной стене, чтобы посмотреть на раскинувшееся передо мной поле, усыпанное осколками рухнувшей Башни Дождя.

И одна Лея бросилась спасать Камиллу и искать Райдена, чтобы вновь услышать его признание в любви, а вторая сразу перенеслась в Хрустальную Башню Оххарона.

Замок королевы Тьмы встретил меня боем барабанов и слепящим багровым светом — стражи готовились перейти арку в Хандраш. Я стояла на высокой верхней галерее, почти у самого Сердца, ощущая его биение. По ледяной лестнице я взлетела птицей, не обратив внимания на молчаливые силуэты, что застыли в хрустале. Правда, мне показалось, что они улыбались.

И на площадку я выскочила в тот момент, когда Чер Лерой занес над Сердцем руку с дрожащим в ней клинком. Сталь светилась от магии заклинаний, вложенных в нее, от силы магистра, что он отдал целиком ради мести.

— Нет!! — Я закричала, понимая, что добежать не успею. Но ветер помог — подхватил мой крик и бросил в лицо магу. Лерой замер, а потом медленно, не веря, обернулся. На его белое лицо было страшно смотреть, и я все-таки побежала и с разбега прижалась к нему, обняла изо всех сил. — Не надо! Это Сердце нельзя убивать. Иначе меня тоже не станет…

— Лея? — он смотрел растерянно. — Это правда ты?!

— Это я. И Незабудка тоже жива, поверь мне! Шариссар не причинил нам вреда, он соврал, чтобы ты не выдал нас королеве. — Я вздохнула. — Прости его. Порой он решает вопрос слишком… радикально!

— Ты жива! И Сиера жива! О… — Магистр судорожно вздохнул и прижал меня так крепко, что чуть не хрустнули кости. Но я лишь улыбнулась.

А потом Лерой помог мне заменить Сердце Искрой — все же он обладал огромными знаниями. И мы вместе смотрели, как кровные нити сменяются золотыми. Сила этого мира изменилась навсегда, прервав сближение миров и оттолкнув Оххарон от Пятиземелья так далеко, что два мира больше никогда не пересекутся.

Битва на поле в Хандраш не состоялась, потому что Оххарон лишь на миг соприкоснулся с Пятиземельем. Основные силы оххаронской армии так и не перешли ту самую арку, и Хрустальный Замок так и остался на своем месте. И два мира запомнили лишь короткое сближение, после которого они разошлись навсегда. А просвещать кого-либо, как было на самом деле, я не торопилась.

Темнейшая королева Лиария… исчезла. Арамир, парень с глазами цвета голубого льда, лишь улыбался, когда его спрашивали об участи королевы. И мне было не по себе от этой улыбки.

Шариссар лишь сказал, что королева получила то, что заслужила, и выспрашивать детали я не стала. Думаю, что темнейшая тоже оказалась в Ничто и теперь бродит по своему пустому Хрустальному Замку.

…Подняла голову, возвращаясь в настоящее. Сегодня я стану королевой этого мира, как наследница старшей принцессы Сейны, что отреклась от престола в мою пользу. Она тоже была здесь и улыбалась открыто и радостно, опираясь на руку Чер Лероя.

Незабудка наконец-то узнала, кто такая ее фея Сейна, и даже иногда называла ее мамой. Чер Лерой нещадно баловал девочку, и я всерьез опасалась, как бы не испортил мне сестру. Его ар-нори тоже постепенно меняли облик, и, возможно, когда-нибудь они смогут взлететь в небо вместе с моими драконами.

И все же, несмотря на обретенных родителей, больше всего Сиера любила проводить время… нет, не со мной. С Шариссаром.

Глядя на этих двоих, мое сердце наполнялось такой невыразимой нежностью, что я несколько раз сбегала, не в силах удержаться от слез. Слово паладина стало для Незабудки законом и истиной, и поначалу я даже немного ревновала, изумляясь их дружбе. Но, похоже, именно в лице Темного Незабудка нашла того отца, которого всегда мечтала обрести.

И еще моя маленькая сестра была единственной, кто знал удивительную тайну моего Отражения. Ведь в другом мире, в Пятиземелье, осталась душа, что так же любила ее. Для нас, Ходящих Сквозь Миры, переход не был проблемой, и порой Сиера сбегала к другой Лее. Удивительно, но такое положение вещей она восприняла довольно спокойно — наверное, ее вера в сказки и чудеса позволяла Незабудке все вокруг принимать с открытой душой и любящим сердцем. Она лишь задумалась на миг, а потом радостно выдала, что раньше у нее была одна сестра, а теперь целых две сестры-близняшки. И, значит, любить ее будут вдвое больше!

Я вернулась мыслями в огромный Храм Мрака.

Когда я впервые увидела это здание — была потрясена и размерами, и внутренним убранством, стенами, сплошь выложенными драгоценными камнями, куполом на невообразимой высоте, идолом, что смотрел с постамента с насмешкой и пониманием. В Оххароне чтили Мрак и его извечную спутницу — Тьму. Только Тьмой выступала королева Оххарона.

Я не стала оборачиваться на статую серебряного бога. Надеюсь, мы с ним поладим и он не станет ревновать, потому что спутник у меня уже есть. Живой, горячий, страстный и немного дикий зверь, от мыслей о котором мне хочется сбежать из этого храма. С ним.

Не удержалась и вновь посмотрела на Шариссара. Лучше бы я этого не делала. Порой я веду себя как кошка — та самая, в которую обращаюсь… Со вздохом заставила себя смотреть на свой Темный Двор.

Справа от Сейны стоял посол Ящеров — скрюченный старик, сплошь покрытый желтой чешуей, так что и непонятно было — это одежда или его собственная кожа. Слева возвышался бородатый Равнинник в меховой накидке и рогатом шлеме.

Новый Оххарон налаживал новые связи.

Вздохнула и положила ладонь на грудь, туда, где билось мое сердце. Бог Мрака взирал на меня сверху, и я улыбнулась ему.

Шариссар

Великий Мрак, как же она красива!

Он дикий ревнивец и собственник, потому что даже сейчас хочет закрыть Лею от посторонних взглядов, запереть в своих владениях и никуда не выпускать. А еще лучше — привязать к кровати, к той самой, с которой утром так не хотелось вставать. Ночью они вновь не выспались, потому что он не мог насытиться ею, ему требовалось снова и снова присваивать и обладать, чтобы убедиться, что Лея — его. Он помешался на своей разноглазой кошечке, рычит диким зверем, и даже Айк уже боится смотреть в сторону закольцованной пары дарей-рана.

Паладин улыбнулся, повторяя про себя эти слова. Закольцованная пара… Его пара.

Правда, Айк все равно смотрит.

Трудно не смотреть на наследницу темного престола и будущую королеву.

Шариссар наблюдал, как Лея идет по проходу — в тяжелом наряде, расшитом серебряными и алыми цветами, со сверкающей короной в темных волосах с белыми прядями, и чувствовал, что сердце вновь забилось в стремительном беге. Такое прекрасное и забытое чувство — бьющееся от волнения и счастья сердце…

Незабудка послала ему воздушный поцелуй, и Шариссар улыбнулся краешком рта. И вновь вспомнил, как они неслись по Хандраш, как обнимали его звериную шею детские ручки.

Острог высился на побережье темной и чужеродной громадиной, и Шариссар перепрыгнул обрушенную стену, не останавливаясь.

— Мой господин! — навстречу выбежал Айк.

— Собери всех стражей, — на ходу бросил Шариссар, возвращаясь в человеческую форму. — Я буду через минуту.

Он подхватил Незабудку и рванул к башне, что находилась под защитой духа-наставника.

Уже внутри присел перед девочкой на корточки.

— Я должен идти, обещай, что не будешь бояться, Сиера.

Она серьезно кивнула.

— Шариссар-рей?

— Да, Незабудка?

— Ты защитишь Лею?