Госпожа ворон (СИ) - Машевская Анастасия

Как если бы на Хозяйку Ночи вовсе не действовало никакое на свете чародейство.

Сегодня, на шестой день, Артмаэль решил пойти снова вместе с Шиадой, напомнить несколько моментов, способных прояснить природу вещей.

Пока Шиада шла вместе с друидом, тропы под их ногами были устланы облетелой хвоей. Это его тропы, поняла жрицы, Артмаэля.

— Точно, — улыбнулся жрец, и Шиада поняла, что здесь никому из служителей Праматери невозможны скрыть помыслы, и всякая мысль звучит вслух.

— И это тоже правильно. Именно здесь мы слышим чужие мысли, не зная этого. — Здесь пространство не создано, Шиада, — размеренно шел друид, ни на секунду не выпуская женской руки. — Здесь его можно творить. Я — глава храма Матери Сумерек, мой удел — перемены. Моя чаща — смешанная, но там много сосен и елей. Мне спокойно среди них, и они — здесь.

Шиада кивнула.

Они вышли совсем скоро, и перед ними раскинулся знакомый Шиаде до комка в горле зал.

— Помнишь это? — спросил Артмаэль.

Как же ей забыть? — с горечью подумала Шиада. Если бы в тот день она не предложила свою помощь Бераду Лигару, может, всего того, что случилось позже, не произошло бы вовсе.

Артмаэль с силой дернул за руку

— Не смей думать так. Ты прошлая всегда чувствуешь себя будущую. Это и есть таинство интуиции. И сейчас твоя интуиция не должна подсказать тебе передумывать.

— Прости, — только и нашлась жрица.

Перед ней раскинулась столовая родового замка Лигар, где во главе длинного стола сидел Ганселер, а она, в образе бесплотного призрака, висела над столом и предупреждала об опасности на всех дорогах Иландара, захваченных дикими племенами.

— Ты тогда передала им кольцо Берада. Как ты это сделала?

— Перенесла за Завесой мира, — тут же отозвалась Шиада.

— Правильно. Так что мешало тебе воспользоваться тем, что ты уже умела, чтобы найти Пурпурную таншу в обличии призрака?

Вопрос застал Шиаду врасплох. Она нахмурилась, уставившись на Артмаэля, будто впервые видела.

— У меня нет ответа.

— Ты его найдешь, — пообещал жрец. — Пойдем дальше.

Шиада собранно кивнула, спросив:

— Могу на этот раз я попробовать создать Тропы такими, какими их вижу.

— Не в этот раз.

— Почему?

— Сейчас они просто нам не нужны, — мягко отозвался друид и повел в воздухе рукой.

Краски смешались, закружившись вокруг пары неразберимым вихрем пестроцветья. Шиада на миг задохнулась — она никогда не привыкнет, — и вдруг равновесие вокруг снова восстановилось, а Шиада и Артмаэль опять очутились посреди чащи при храме Матери Воздаяния в день их первой прогулки.

— Зачем мы здесь? — Шиада огляделась.

— За правдой.

Артмаэль больше ничего не сказал и последовал по тропе сквозь чащу вслед за их прошлым. Шиада из настоящего поглядела на проводника с интересом: казалось, будто Артмаэль намерено перенес их сюда, чтобы подольше погреться в лучах зародившейся меж ними в тот день приязни. Сейчас жрица была уверена, что спутник слышал ее домыслы, но намеренно молчал.

Они следили за действиями жрица и друида в собственном прошлом, будто проживая заново ту осеннюю встречу. До тех самых пор, пока жрецы не уединились в ремесленной. Артмаэль-из-прошлого наблюдал за работой Шиады-из-прошлого, а его будущее обращалось к спутнице:

— Ты спросила меня в тот день, что я делал на той же дороге, что и ты. Я сказал, что пришел проверить, все ли в порядке и можно ли начинать готовить состязания для юношей. Я не соврал тогда, Шиада. Но и не сказал всей правды. Я искал тебя тогда намерено. Вряд ли был на Ангорате друид, который, наблюдая, как ты расцветаешь, не тосковал о тебе. Я ничем не отличался от других…

— Артма…

— Дослушай, — он твердо дернул за руку, и Шиада притихла. — Ты вошла в храм Шиады служительницей в четырнадцать лет. Невиданно ранний срок, и о том, чтобы просить твоего участия в священной свадьбе Нэлейма я не мог и помыслить. Слишком юный и слишком ранимый возраст. Сколь бы талантливой жрицей ты ни была, ты все равно оставалась девушкой, и все твои знания не могли помочь тебе повзрослеть быстрее, чем требует время.

— Но ведь Нэлейм принимает дев и более раннего возраста.

— Конечно, — согласился Артмаэль-из-настоящего. — Но я ведь был главой храма Шиады уже тогда, и знал, какая радикальная перемена тебя ждет. Мог ли я позволить себе стать причиной этой перемены в создании, к которому питал слабость? Я долго говорил, что время все изменит, и все забудется, ведь тебе всегда будет назначен тот, кого выберет Нелла. И мне нет места рядом, это не согласно воли Праматери. Но время проходило, и ничего не менялось. Когда ты отправилась в Этан на свадьбу кузена, я решил, что в день твоего возвращения я поговорю с Неллой о праве на тебя.

— Что? — удивилась Шиада, отвлекшись от картины перед собой и уставившись на друида.

— Впрочем, — хохотнул Артмаэль, — Нелла опередила меня. Она сама сказала, что предпочла бы видеть твоим первым мужчиной Агравейна Архонского — молодого короля. Но увы, Удгару уготована долгая жизнь, а Агравейн рожден в ночь Ангела Удачи и вершит сам свой путь, так что ему не отпущено предначертания, и прочесть его судьбу невозможно. А раз нет никаких гарантий и шансов, я был бы идеальным вариантом. Таланар приходился мне двоюродным братом по линии Тайи через мать, а Агравейн — троюродным по линии Тандарионов через отца. Я был достоин тебя в любом случае, насколько можно быть достойным любой из дочерей династии Сирин, будь это даже храмовницы.

Артмаэль закинул голову назад, прикрыв глаза и поджав губы.

— В тот день я был счастлив. И даже когда ты вернулась Второй среди жриц, я был спокоен на свой счет. Я все еще был достойным тебя мужчиной. Нелла сказала, что отныне ты не принадлежишь храму Воздаяния и сначала должна преобразиться, как положено Второй из жриц. Ибо отдать щит первой крови можно лишь единожды, и он должен быть отдан сообразно ритуалу, означенному для наследницы Сирин. Я не противился ничему: ты по-прежнему приходила в храм, и я мог наблюдать за тобой, иногда помогая и подшучивая.

— Мне нравилось это время, — не смогла скрыть Шиада.

— Я знаю, — отозвался Артмаэль. — Я чувствовал, и это придавало мне решимости. В день этой встречи, — друид снова подбородком указал на картину, в которой они находились, — я говорил с Неллой. В любой из Нэлеймов или даже вне его, сказала мне храмовница, но только на прибывающую луну. Я был окрылен. Видишь?

Артмаэль-из-прошлого, наконец, поднялся со скамьи и приблизился к жрице. Их разговор тогда был коротким. Друид поцеловал символ змей на лбу Шиады, а потом и наклонился к губам — и замер.

— Я сказал тогда, что пока ты не позволишь, я не дотянусь до тебя.

— И был верен слову, — вдруг поняла жрица. Артмаэль отозвался добродушным смешком.

— Точно. Ты была со мной аккуратна и учтива, но едва ли что-то большее. Я решил, что смогу расположить тебя к себе, и это случилось, не так ли?

Боясь ответа, Шиада чуть отстранилась. Картина снова сменилась, и Шиада увидела их с друидом на какой-то другой прогулке в чаще Матери Сумерек, и вздрогнула: кажется, впервые на Тропах Нанданы она создала что-то, что не грозило ее сожрать или раздавить.

— В тот день ты сказал, что уедешь и, скорее всего, пропустишь Нэлейм зимнего солнцестояния, — пробормотала женщина, чтобы как-то скрыть неловкость и смущение. Всеблагая. Она думала, что уже никогда не вспомнит, что эта за чувства такие. Неловкость и смущение.

Артмаэль расхохотался от души, наблюдая за метаниями женщины.

— Пойдем отсюда, — он протянул руку. — Тебя явно тревожат эти события.

Едва Шиада коснулась пальцами руки друида, и вокруг снова воздвиглась молчаливая пещера. Покойная Нилиана, окруженная звездной дымкой, так что сама казалась прозрачной, бездвижно сидела у разожженного очага. Наконец, Шиада увидела в пещере двух других женщин, одну — старицу, вторую — едва ли преодолевшую порог сорока лет. Было странно встретить нечто столь молодое здесь.