Мама - Богатикова Ольга Юрьевна

Шет немного помолчал.

— Вифания, давайте все-таки поговорим с глазу на глаз. Можно прямо сейчас. Я приеду туда, куда скажете.

— Нет, Ларен. Мы будем разговаривать именно по телефону. Впрочем, если вы не хотите отвечать на мой вопрос — пожалуйста. Я все выясню сама.

Мне почему-то показалось, что после этих слов мой собеседник крепче сжал трубку мобильника.

— Вифания, вы меня убиваете. Скажите честно, вы не хотите меня видеть?

— Не хочу, Ларен. Мне очень неприятно сознавать, что человек, который хорошо и правильно рассуждал о вреде терактов и народных волнений, разрешил себе пустить на самотек такое серьезное дело.

Снова повисло молчание.

Нет, я уже давно не наивная дура, которая верит, что все люди — добрые благородные существа и всегда говорят то, что думают. Да и к Шету, честно говоря, я по-прежнему относилась с некоторой настороженностью, однако эта история с недомолвками здорово меня разозлила.

Неужели господин кондитер думал, что я с оружием наперевес явилась бы к Бернарду Орли и, как грубый солдафон, просто заперла его в кутузке? Что не нашла бы способа тихо извлечь круч и тихо продолжить расследование?

Мне было бесконечно жаль драгоценного времени, которое мы потратили впустую, ползая вокруг камня со взрывчаткой, жаль своих ребят, которые работали на пределе сил и возможностей, чтобы предотвратить страшный взрыв. А ведь на горизонте всегда маячил вариант, что круч мы можем вообще не найти. Господи! Да у меня волосы встают дыбом только от одной мысли, что у заговорщиков все могло получиться. В монументе на Старой площади было спрятано достаточно взрывчатки, чтобы превратить в руины половину города. А Шет, зная, где хранятся капсулы, только делал намеки, дабы я знала, в каком направлении нужно работать. И этот человек признавался мне в любви!

Ларен снова глубоко вздохнул.

— Орли приехал в Рив около десяти лет назад. Из Лиары. Поговаривали, что ему пришлось бежать от стражей из-за своих радикальных высказываний и что в столице он носил совсем другое имя. Так это было или нет, я точно сказать не могу, как только Орли появился в нашем городе, в теневой дом пришло распоряжение относиться к нему с уважением и по возможности не беспокоить.

— От кого пришло распоряжение?

— От вышестоящего руководства.

Понятно.

— Бернард вел себя очень хорошо, Вифания. Он быстро завоевал авторитет, наладил бизнес. Знаете, если бы не его самоотвод, главой теневого дома сейчас был бы не я, а он.

Ого! Даже так!

— Мы привыкли ему доверять. Поэтому я был очень удивлен, когда узнал, что Берни начал вытворять в Риве такое… непотребство.

Что ж, теперь многое встало на свои места.

— Благодарю, Ларен. Хочется верить, что сейчас вы были со мной честны.

— Вифания, я был с вами честен всегда. Порой что-то недоговаривал, но лжи никогда не допускал.

— Я все понимаю, Ларен, — бизнес и ничего личного. Не буду больше отнимать у вас время. Всего доброго.

— Погодите! — В голосе Шета явно прозвучало волнение. — Неужели вы так сильно на меня сердитесь?

— Нет, не сержусь.

Я давно ни на кого не сержусь и не обижаюсь. Я делаю выводы.

— Вы очень дороги мне, Вифания. И я не хочу портить с вами отношения.

— Стоит ли об этом беспокоиться? Вы ведь мне ничего не должны, Ларен. Договор у вас только с Зораком, я же больше беспокоить вас не буду. Большое спасибо за сотрудничество.

Я нажала на кнопку сброса. Откинулась в кресле.

Вот почему у меня на душе так гадко?

Он ведь действительно ничего мне не должен и при этом сделал много хорошего: и машину починил, и в рестораны водил, и булками каждое утро кормит. А я, неблагодарная сволочь, еще с претензиями пристаю и чего-то требую — это от человека-то, который находится на совсем другом социальном полюсе.

Да уж. Слишком близко мы подошли друг к другу. Когда эта заваруха кончится, нужно будет встретиться и поговорить. Сейчас же лучше сосредоточиться на господине Орли — интересном и, как выяснилось, очень загадочном.

Только подумала, как открылась дверь и в кабинет снова зашел Зорак.

— Побеседовали?

— Да. Мне рассказали о нашем ювелире кое-что новое.

— Это очень хорошо, потому как я сейчас тоже узнал весьма интересную новость. Помните, вы просили меня выяснить, кто был руководителем оппозиционного кружка, в котором в студенческие годы состояли Чен, Синнен и Мири?

— Да.

— Только что позвонил мой коллега из Лиары. Имя руководителя — Бриан Лоу. Вам, скорее всего, оно ни о чем не скажет, а вот я об этом господине слышал немало. Одно время он преподавал экономику и право в одном из столичных университетов, там и организовал свое оппозиционное общество. Просуществовало оно недолго, года два — ровно до тех пор, пока безобидные беседы и мирные выступления не переросли в откровенные призывы к смене правящего режима с соответствующими листовками, статьями в газетах и прочим. Наша служба быстренько этот кружок прикрыла, а Лоу поспешил уволиться и уехать из Лиары. Больше о нем никто ничего не слышал.

— Как это? — удивилась я. — Тайная канцелярия ни разу не поинтересовалась, как поживает этот вольнодумец?

— Именно так. Странно, да? О Лоу все забыли, будто его и не было. Но самое интересное не это. Коллеги прислали его портрет, и Дир любезно мне его распечатал. Вот, полюбуйтесь.

Он вынул из кармана сложенный в четыре раза лист бумаги, развернул и показал мне. Мои брови поползли на лоб. С листа на меня смотрел Бернард Орли.

— Неожиданно, правда? — усмехнулся Дориан.

Я покачала головой.

— Я уже ничему не удивляюсь. Зато теперь понятно, кто у нас главный злодей.

Зорак вопросительно приподнял бровь. В ответ я коротко пересказала ему свой разговор с Лареном Шетом. Сыщик задумчиво пожевал губами.

— Знаете, Вифания, господина кондитера можно понять. У Лоу-Орли, по всей видимости, в Лиаре есть очень влиятельный покровитель, с вашего позволения — самый главный злодей.

— На Тайную канцелярию этот покровитель не очень-то повлиял, — заметила я. — Все-таки нашему вольнодумцу пришлось уехать и сменить имя.

— На Тайную канцелярию вообще влиять очень непросто, — усмехнулся Зорак. — Это могут сделать только люди, максимально приближенные к трону.

Да уж. Вот так каша заварилась в нашем южном городке!

— Что будем делать дальше, Дориан?

— Думаю, пришла пора вызывать сюда моих коллег из Лиары. Кто бы ни покрывал вашего ювелира, в этот раз он зашел слишком далеко.

— Может быть, стоит подождать, пока Лео разберется с памятью Оливера?

— Одно другому не помешает. Мои друзья прибудут в Рив всяко не раньше завтрашнего дня. Сначала им придется поднять старое дело господина Лоу и вспомнить, кто именно отдавал распоряжение оставить его в покое.

Я кивнула. Зорак немного покопался в своем письменном столе, а потом снова ушел.

Я же уселась в кресле поудобнее и начала размышлять.

Как все интересно у нас получается! Выходит, заговор зрел не один год и, возможно, даже не одно десятилетие. Сначала были пробные попытки — оппозиционный кружок, пикеты, статьи, критикующие власть. Однако где-то заговорщики перестарались, раз уж Тайная канцелярия прикрыла их общество. Надо будет попросить Дориана получше разузнать об этом кружке. Обычно особые стражи его величества лояльно относятся к оппозиции, если, конечно, она не становится радикально-террористической.

Итак, далее. Радикальное общество разогнали, его руководитель уехал в провинцию. Причем не просто уехал и не просто в провинцию, а в конкретный город, где сразу же занял хорошее положение и завоевал определенный авторитет в определенных кругах. Через некоторое время в этот же город приехали его бывшие «ученики» — надо полагать, особенно сочувствующие и усердные студенты, которые также очень быстро заняли в Риве удобные теплые места.

Какие из всего этого можно сделать выводы?

Первое: «ответственный» в Риве только один — Бернард Орли (или Бриан Лоу, кому как больше нравится), причем ответственен он за все — и за доставку и хранение круча, и за поиск посредников, и за народные волнения после теракта. Остальные, по всей видимости, простые помощники.