Вечная зима (СИ) - Бархатов Андрей

Так и пребывали воины в своих мыслях, пока вдруг меж стволов не протиснулся свет. Такой теплый и приветливый. Одно лишь его созерцание грело чуть ли не лучше костра. Белослав ожидал свою группу у приоткрытых ворот, беспокойно расхаживая туда-сюда. Завидев измотанных мужей, он суетливо перехватил о Добромира носилки и потащил их, попутно выспрашивая Ингварра, не заметили ли они ничего подозрительного по пути. А как он крутился вокруг раненого Ратибора! И бинты сменит, и воды подаст, и скажет всем о том, что больной нуждается в спокойствии. Все селяне вышли на улицы и хором обратились к Акамиру. Посыпались расспросы, от которых у воина заболела голова. Оглядев всех, он вдруг побледнел пуще прежнего, не смел шевельнуться, а слова его застряли в глотке. Жена его и сын, Конрад, вцепились в него. Любящая жена обвила его мощную шею и расцеловала его. Мальчишка радостно рыдал благодаря высших духов за спасение отца его. Но Акамир уж вовсе оглох, а думы темные обезмолвили его. Добромир уже стоял на крыльце своей избы, крепко сжимая в объятиях жену и сына. Смотря на их счастье, Акамир окончательно потонул в размышлениях. Он высоко ценил Добромира и мог запросто отдать жизнь за него, однако сейчас поселению грозила опасность в лице нашествия волколаков, и Добромир был одним из тех, кто решительно останется здесь. Акамир не мог вынести мук, что рождались в душе его, когда он терял своих воинов, которые были и его собратьями, и отцами, и сыновьями, и любящими мужьями. Акамир довольно часто размышлял о погибших и усматривал в их погибели свою вину, которую мог искупить лишь телесными страданиями. Тем временем мать Ратибора припала к телу своего сына и, крепко сжав его руку, принялась что-то бормотать. Ингварр сидел на пне и глядел на Софию. В глазах его ютилось желание подойти к сестре и обнять её, но что-то его останавливало.

Чудовищный бас Акамира заткнул всех. Он рассказал о произошедшем в Блестовите и отдал приказ всем женщинам и детям отправляться к Зеркальной реке. О том, как через неё переправиться, он умолчал. “Белослав, Мокроус и Святослав сопроводят вас, а остальные останутся здесь отстаивать нашу землю”, - в довершении сказал Акамир и приказал исполнить. Никто не посмел и слова поперек сказать, за исключением Конрада, который лишь сильнее прижался к отцу и спросил, указывая на его рану: “Папа, ты ведь не станешь волколаком? Ты же сильный, папа. Пообещай мне, что не станешь зверем!”. Акамир оттолкнул ребенка, приказав ему оберегать маму и помочь всем селянам перебраться через реку. Сказал он это сухо, практически без любви, однако причина сему была проста: Акамир не хотел позволить эмоциям подчинить его железный дух. Добромир ещё долго оставался с семьей, пока Ингварр стоял в сторонке, расхаживая из стороны в сторону. Зрелые мужчины быстро оделись, попрощались со своими родными, и собрались рядом с Акамиром. Матери ещё долго удерживали своих сыновей, проливая горькие слезы, но в конечном итоге Акамир лично велел им ступать и не пробуждать лишних эмоций в юных воинах. Лучники заняли позиции на палисаде, где разожгли небольшие костры в ведрах, дабы использовать огненные стрелы. Акамир знал, что шерсть волколака вряд ли можно будет поджечь таким слабым пламенем, но надежда все ещё была. К тому же, эта мера немного успокоила воинов, не особо верующих в свою силу и силу своего клинка. Множество женщин изъявили желание остаться, но Акамир жестко воспрепятствовал этому. Едва живого Ратибора подхватили два сутулых старика и потащили к околице, однако раненый неожиданно пришел в сознание и попытался встать. “Я останусь…это моя земля…Акамир, друг мой…позволь” — повторял он, но Акамир оказался непреклонен.

— Неужто ты ослеп, Акамир? — произнес Ингварр. — Он желает умереть на своей земле, так почему же ты отчаянно желаешь смерти его в чуждых ему местах?

— Он не умрет! — сурово настаивал Акамир. — Наши селяне помогут ему пересечь реку, где он вновь встанет на ноги. Он выживет!

— Акамир, друг мой, — подойдя ближе, озабоченно продолжал Ингварр. — Взгляни на этого несчастного ещё разок и повтори сказанные тобой слова.

— Я все сказал, Ингварр. Его доставят в ближайшее селение за рекой, и он выживет.

В этот момент из лесного массива донесся зловещий вой волколака.

— Оставим разговоры, нам нужно готовиться, — поспешно промолвил Акамир и ушел, но Ингварр добавил:

— Позволить ему дожить до рассвета не значит спасти.

Тут-то Акамир развернулся и ударил Ингварра в лицо, после чего извинился и затерялся в толпе. Крепким же был кулак Акамира, будто стальной, но Ингварр по-прежнему стоял на ногах, чем не мог не вызвать восхищения у близстоящих воинов. Только шагнул Ингварр, как вдруг подкосились ноги его, но София вовремя подхватила брата и горячо обняла его.

— Да как же ты так решился поперек Акамирова слова ступить? — пробормотала София, вытирая кровь, хлынувшую из мужского носа.

— Его упертость губит нас. Я отчетливо это вижу, София.

— Я верю ему, и ты должен, — успокаивала София. — Он готов отдать жизнь за всех нас! Он желает всем нам света, отправляясь в пучину тьмы.

— Ратибор замедлит ваш ход, и волколаки настигнут вас. Я не позволю этому произойти!

— Вы справитесь, дорогие мои! Справитесь с ними. Одолеете их.

— Четверо воинов с трудом одолели одного волколака и умудрились понести потери, — дрожащим от негодования голосом произнес Ингварр. — И то, нам явно сопутствовала удача.

— Не говори так, — София закрыла руками лицо и припала к ногам брата. — Пожалуйста, я прошу тебя, не произноси при мне такие вещи. Ободри меня, всели надежду в вашу победу, но не смей говорить о смерти. Я не хочу терять ни тебя, ни Добромира.

— Я говорю, как оно есть, — монотонно изрек Ингварр. — Я говорю истину. И всем вам жить с этой истиной. Всем вам корить Акамира за его волю, и себя — за бездействие.

— Ты стал другим, Ингварр, — печально молвила София.

— Это вы стали слепы и глухи к своим мыслям, — огрызнулся Ингварр.

— Решения Акамира не раз спасали наше селение и его жителей, — повысила тон София. — И я доверяю ему, как доверяю Добромиру или же сыну своему, Янушу. Идея спасти Ратибора — благородна, и я хочу быть частью этого благородства, даже если это сулит мне смерть. Акамир научил всех нас быть сострадательными в отношении своих и безжалостными к тем, кто хочет забрать нашу землю. Жаль, что ты запамятовал об этом, Ингварр.

София вновь бросилась к Добромиру, обожгла его иссохшие губы горячим поцелуем. Вернувшись в избу, она собрала все пожитки и двинулась с остальными жителями на восток, к Зеркальной реке. Гам уходящей толпы, сопровождаемый хрустом снега, постепенно затихал. Акамир и Добромир стояли на палисаде, вглядываясь в затухающую с закатом лесную чащу.

— Ингварр очень беспокоит меня, — сказал Акамир. — Ему бы женщину, которая заполнила бы пустоту его сердца. Или ребенка. Ему нужна семья, Добромир.

— Он вряд ли подпустит к себе кого-либо, — сказал Добромир как можно тише, боясь, что Ингварр может услышать. — Он уже потерял семью и вторая ему не нужна. Он просто не сможет принять кого-то ещё, как принял своих родителей.

— А сестра? — возмутился Акамир. — Сестра разве не семья? А его племянник, которого он так полюбил? Что он мнит о себе, Добромир?!

— Такой вот он человек, — тихонько произнес Добромир, жестами упрашивая Акамира умерить свой голос. — И я не осуждаю его. Он вправе разрешить свои проблемы без чьей-либо помощи, если сам того хочет.

— Мы обязаны помочь ему.

— Тогда мы сделаем только хуже, — произнес Добромир, потом вдруг зажмурился, выдохнул и продолжил. — Ладно, я поговорю с ним после сражения. Если мы, конечно, выиграем его.

— Конечно выиграем! — громко заявил Акамир, и все мужи селения вскинули свои щиты и мечи, издав воинственный клич. — Мы не позволим волколакам разрушить Вержавск! Не позволим грязному зверью дотронуться до наших семей! Мы одолеем его.

— А если не одолеем? — спросил Ингварр. — Что тогда? Думаешь люди смогут добраться до реки прежде чем волколаки их перехватят? Навряд ли. Путь займет около трех дней.